Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Хӑватлӑн янракан арҫын сассисем кашни ир юрлаҫҫӗ: «Ҫӗклен, таса хаярлӑхӑн ҫиҫсе тӑран хӗҫҫи, пырать тивлетлӗ халӑхӑн сӑвап кӳрен вӑрҫи…»

Густые, суровые мужские голоса пели каждое утро в черной воронке репродуктора: «Пусть ярость благородная вскипает, как волна, идет война народная, священная война…»

13 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Яр-яр кайнӑ ҫутӑ пайӑркисем, паҫӑрхи сирена сассисем евӗрех, пӗрре пӗрлешеҫҫӗ, тепре уйрӑлса каяҫҫӗ, каллех ҫыхланаҫҫӗ, каллех уйрӑлаҫҫӗ, пӗлӗте айӑн-ҫийӗн тустараҫҫӗ.

Светящиеся струи лучей ударили в небо, сходясь, пересекаясь, расходясь, как сходились, пересекались и расходились звуки сирен.

9 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Пер-ик самант эпӗ телефон патӗнчех чӑрманкаласа тӑтӑм, коридорта ура сассисем илтӗнсен, каллех портьера хыҫне чӑмрӑм.

Я постояла несколько мгновений у телефона и, услышав шаги в коридоре, спряталась за портьеру.

14 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Малтан Причалинпа Расщепей сассисем ылмашлӑн илтӗнсе тӑчӗҫ.

Сперва слышались вперебой голоса Расщепея и Причалина.

13 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Каҫпа эпӗ каллех лаша ури сассисем илтрӗм, хӳме урлӑ карӑнса пӑхрӑм.

А вечером я слышу снова перестук копыт, выглядываю из-за забора.

10 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Унӑн ҫутисем горизонт патӗнчех йӑмӑхаҫҫӗ: ҫуртсем ҫийӗн, башньӑсемпе мӑрьесем тӑррипе кӗрленӗ сасӑ илтӗнет, ҫул кукрисен тӗлӗнче трамвайсем кӗриклетсе илеҫҫӗ, машинӑсем хуллен кӗмсӗртетеҫҫӗ, таҫта аякран уҫӑ шӑршлӑ ҫурхи ҫилӗн аран ҫеҫ палӑракан юхӑмӗпе пӗрле паровоз сассисем килеҫҫӗ.

На самом горизонте мерцают его огни, над крышами, поверх труб и башен, плывет слитный рокот, взвизгивают трамваи на поворотах, бегут над улицами голубые вспышки, легонько тявкают внизу машины, откуда-то издалека с едва заметными порывами пахучего весеннего ветерка доносятся паровозные гудки у вокзалов.

6 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Вӗсен хаяр сӑнӗсем, тикӗс сассисем, ахаль чухне те витӗмлӗ юрӑ сӑмахӗсене уйрӑмӑнах витӗррӗн салхулатса юрлани мана темӗнле поэзиллӗ хӑрушлӑхпа чӗтрентерсе ячӗҫ.

Их грозные лица, стройные голоса, унылое выражение, которое придавали они словам и без того выразительным, — все потрясало меня каким-то пиитическим ужасом.

Саккӑрмӗш сыпӑк. Чӗнмен хӑна // Михаил Сироткин, Никифор Ваҫанкка. Александр Пушкин. Капитан хӗрӗ. Вырӑсларан Н.Т. Ваҫанккапа М.Я. Сироткин куҫарнӑ. Чӑваш АССР государство издательстви, 1940

Вӗсен ӑшӑ кулли куҫпа пӑхнине хирӗҫ тӑрать, вӗсен сӑмахӗсем, шантараҫҫӗ те илӗртеҫҫӗ, сассисем вара сивӗнтереҫҫӗ…

Их улыбки противоречат их взорам, их слова обещают и манят, а звук их голоса отталкивает…

Майӑн 23-мӗшӗ // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

Халӗ, ҫапӑҫу кӗрлевӗ кӑнтӑр еннелле куҫса кайсан, пушар ҫутисем йывӑҫ тураттисен чӗнтӗрӗ витӗр кӑшт ҫеҫ курӑнакан пулсан, ҫуллахи чечекленекен ырӑ шӑршӑллӑ вӑрманта каҫхи пур сасӑсем те илтӗнекен пулчӗҫ: уҫланкӑра каҫса кайсах шӑрчӑксем чӗриклетрӗҫ, юнашарти шурлӑхра ҫӗршер шапасем кӑшкӑрчӗҫ, анчах пуринчен те вӑйлӑрах — шӑпчӑксен юрри шӑранса тӑчӗ, вӗсен илемлӗ сассисем ытти пур сасӑсене те путарчӗҫ.

Теперь, когда грохот боя перешел на юг, зарево пожаров стал менее видно сквозь кружева веток деревьев, в летнем цветущем благоухающем лесу стали слышны все голоса: на опушке безмерно трещали сверчки, в ближайшей болоте квакали сотни лягушек, но сильнее всех – лились трели соловьев, их красивое пение затмевало все остальные звуки.

4 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Халӗ, ҫапӑҫу кӗрлевӗ кӑнтӑр еннелле куҫса кайсан, пушар ҫутисем йывӑҫ тураттисен чӗнтӗрӗ витӗр кӑшт ҫеҫ курӑнакан пулсан, ҫуллахи чечекленекен ырӑ шӑршӑллӑ вӑрманта каҫхи пур сасӑсем те илтӗнекен пулчӗҫ: уҫланкӑра каҫса кайсах шӑрчӑксем чӗриклетрӗҫ, юнашарти шурлӑхра ҫӗршер шапасем кӑшкӑрчӗҫ, анчах пуринчен те вӑйлӑрах — шӑпчӑксен юрри шӑранса тӑчӗ, вӗсен илемлӗ сассисем ытти пур сасӑсене те путарчӗҫ.

Теперь, когда гром боя отодвинулся на юг и зарева уже далеких пожаров были еле видны за сеткой ветвей, отчетливо слышны стали все ночные шумы летнего душистого цветущего леса: неистовый и надсадный треск кузнечиков на опушке, гортанное курлыканье сотен лягушек в соседнем болоте, резкое кряканье дергача и вот это все заглушающее, все заполняющее, царствующее во влажной полутьме соловьиное пение.

4 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Таврара ҫурхи хура нӑрӑсем нӑрлатни илтӗнчӗ, — вӗсем, вӑрҫӑ ҫине пӑхмасӑрах, ешӗрекен хурӑнсем хушшинче хӑйсен ӗҫӗсене тунӑ, — унтан вӗсен сассисем ҫумне каҫхи бомбардировщиксем ӗрлени хутшӑнчӗ.

Вокруг слышалось гудение черных ночных жуков, — они, не глядя не войну, делали свою работу среди зеленеющих берез, — вот к ним присоединился гуд ночных бомбардировщиков.

3 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Уншӑн кунта пурте — япаласем те, ҫынсем те тӑван пек ҫывӑх пулнӑ: кивӗ, куштӑрканӑ, вӑрҫӑ пуҫланнӑранпа тӗссӗрленнӗ сӑран реглансем, йытӑ тирӗнчен ҫӗленӗ унтӑсем тӑхӑннӑ, хӗвелпе пиҫнӗ; сассисем ҫӗтнӗ савӑнӑҫлӑ ҫынсем — тӑван; авиаци базин сӑмсана ҫуракан вичкӗн те тутлӑрах шӑрши ҫапнӑ сывлӑш, ӑшӑтакан моторсен кӗрлевӗпе тата вӗҫсе каякан самолётсем тикӗссӗн кӗрленӗ сасӑсемпе тулнӑ сывлӑш — тӑван; ҫулланса пӗтнӗ комбинезонсем тӑхӑннӑ, ураран ӳкес пек ывӑнса ҫитнӗ техниксем; хӗвелпе бронза тӗслӗ пуличченех пиҫсе ларнӑ хаяр инструкторсем; метеорологи будкинчи хӗрлӗ питлӗ хӗрсем; команднӑй пункт ҫуртӗнчи кӑмакаран йӑсӑрланса тухакан кӑвак тӗтӗм; зуммерсем нӑйлатни тата телефонсем хыттӑн шӑнкӑртатни; фронта тухса каякансем «асӑнмалӑх» чиксе кайнипе столовӑйсенче кашӑксем ҫитменни; тӗрлӗ тӗслӗ карандашсемпе ҫырнӑ «боевой листоксем», сывлӑшра хӗрсем ҫинчен шухӑшлакан ҫамрӑк лётчиксенчен тӑрӑхласа тунӑ карикатурӑсем; вӗҫмелли уйри самолёт кустӑрмисемпе урлӑ та пирлӗ чӗркелесе пӗтернӗ, шӑнса ларнӑ хӑмӑр тӗслӗ пылчӑк; тӑварлӑрах сӑмахсемпе тата авиаци терминӗсемпе хутӑштарнӑ хаваслӑ калаҫу — ҫаксем пурте уншӑн ҫывӑх, хӑнӑхнӑ япаласем пулнӑ.

Родная обстановка, родные люди в старых, шершавых и выгоревших за войну кожаных регланах и в собачьих унтах, загорелые, хриплоголосые, веселые; родная атмосфера, пропахшая сладковатым и острым запахом авиационного бензина, наполненная ревом прогреваемых моторов и ровным, успокаивающим рокотом летящих самолетов; чумазые технари в замасленных комбинезонах, сбившиеся с ног; сердитые, загоревшие до бронзового цвета инструкторы; румяные девчата в метеорологической будке; сизый слоистый дым лежанки в домике командного пункта; хрипенье зуммеров и резкие телефонные звонки; недостаток ложек в столовой, забираемых «на память» отъезжающими на фронт; боевые листки, написанные цветными карандашами, с обязательными карикатурами на юнцов, мечтающих в воздухе о девушках; бурая мягкая грязь летного поля, вкривь и вкось исчерченная колесами и костылями, веселая речь, приправленная солеными словечками и авиационными терминами, — все это было знакомое, устоявшееся.

8 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Клавдия Михайловнӑн ури сассисем коридорта инҫетрен инҫете кайма пуҫласан, вӑл алӑк ҫинелле хаяррӑн, ҫав вӑхӑтрах юратакан куҫӗсемпе пӑхса илчӗ те: — «Совет ангелӗ…»

Когда шаги Клавдии Михайловны, удаляясь, застучали по коридору, он проводил ее сердитым и восхищенным взглядом: — «Советский ангел…»

15 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Вӗсем нумайччен, сассисем ҫӗтсе ларичченех кӑшкӑрса Аркаш пиччене чӗнчӗҫ.

Они долго, до хрипоты звали дядю Аркашу.

10 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Ҫав вӑхӑтра коридорта палланӑ йывӑр ура сассисем илтӗнчӗҫ.

В это время в коридоре послышались знакомые тяжелые, громкие шаги.

9 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Анчах шӑпах ҫав вӑхӑтра коридорта палланӑ йывӑр ура сассисем, тата нумай йышлӑ свита тӑпӑртатса утса пыни илтӗнчӗ.

Но как раз в это время раздались в коридоре знакомые тяжелые шаги и топот ног многочисленной свиты.

8 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Тӗлӗкре ӑна хӑй пурнӑҫра нихҫан та курман хӑйӑрлӑ пушхир, юнланса, ҫурӑлса пӗтнӗ ҫӑварсем, вӗсенчен юрӑ сассисем тухни тата леш Володин та курӑнчӗҫ, анчах та тӗлӗкре вӑл темшӗн Воробьев комиссар сӑнарлӑ туйӑнчӗ.

Снились ему песчаная пустыня, которой он никогда в жизни не видал, окровавленные, потрескавшиеся рты, из которых вылетают звуки песни, и этот самый Володин, который во сне почему-то походил на комиссара Воробьева.

8 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Ҫуркунне ҫитнине форточкӑсем витӗр ирӗлнӗ юр нӳрлӗхӗ кӗни те, ҫерҫисем ҫуйхавлӑн чӗвӗлтетни те, трамвайсем пӑрӑннӑ чух савӑнӑҫлӑн та янравлӑн чӑнкӑртатни те, юртан тасалнӑ асфальт тӑрӑх хыттӑн таклаттарса утакан ҫынсен ури сассисем те уҫҫӑнах палӑртрӗҫ; каҫсерен вара — ҫакӑнта, гранитланӑ шыв хӗррине, Мускав варрине таҫтан хӑяматӗнчен килсе тухнӑ хуткупӑс пӗр пек те ҫемҫен нӑйкӑлтатни илтӗннӗ.

Она проникала в форточки прохладным и влажным дыханием талого снега, возбужденным чириканьем воробьев, веселым и звонким скрежетом трамваев на поворотах, гулким стуком шагов по обнажившемуся асфальту, а вечером — однообразным и мягким пиликаньем гармошки.

7 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Профессор хыҫҫӑн алӑк хупӑннӑ, коридорта обходпа ҫӳрекенсен ура сассисем илтӗнми пулнӑ, анчах Мересьев ҫаплах куҫӗсене хупса шухӑшланӑ:

Дверь за профессором закрывалась, стихали в коридоре шаги обхода, а Мересьев лежал с закрытыми глазами и думал:

2 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Тултан хӗрарӑмсен хаваслӑ сассисем тата такам васкаса чупни илтӗнчӗ.

С улицы слышались возбужденные женские голоса, торопливо пробегавшие шаги.

17 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950