Шырав

Шырав ĕçĕ:

кулни сăмах пирĕн базăра пур.

кулни (тĕпĕ: кулни) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Лап ҫав пусма тӑрах кусса аннӑ вӑхӑтра Варенькӑпа пӗрле икӗ майра пырса кӗнӗ; аялтан курса тӑнӑ вӗсем — ҫапла кулни Беликова этем калама ҫук хӑратса пӑрахать.
Но как раз в то время, когда он катился по лестнице, вошла Варенька и с нею две дамы; они стояли внизу и глядели — и для Беликова это было ужаснее всего.

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

Ачасем ҫиҫсе пыраҫҫӗ, вӗсем кулни, кӑшкӑрашни янӑраса юлать.
Сверкают дети, звучит их смех и крики.

«Мов» // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 684–692 стр.

Нумайӑшӗн пичӗсем ҫинче айӑплӑн кулни палӑрнӑ, тахӑшӗ кулса янӑ та: — Ну, тартӑм та эпӗ!.. — тесе кӑшкӑрнӑ.
На многих лицах явились виноватые улыбки, и кто-то засмеялся, крикнув: — Ну, и бежал же я!..

Январӗн 9-мӗшӗ // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 133–155 стр.

Выборг Енче, йывӑҫ тротуарлӑ, чул сарман урамсенче, вӗлтрен хупласа илнӗ канавсенче лӑпкӑ та шӑп; унта хӳме ҫумӗнче пӗр-пӗр качака, вӗренне татса тарнӑскер, тимлесех курӑк ҫиет е сӗнксе тӗлӗрет; кӑнтӑрла ҫитсен писарь капӑр, ҫӳлӗ кӗлеллӗ пушмаксемпе шаклаттарса иртет, ҫӳхе чӳрече карри сирӗлет те, чечек хыҫӗнчен чиновница пӑхса илет е сад хӳми ҫийӗн хӗрлӗ питлӗ хӗр сӑнӗ самантлӑха курӑнать те ҫухалать, ун хыҫҫӑн тата ҫавнашкал тепӗр сӑн курӑнать те ҫавнашкалах ҫухалать, вара каллех пӗр сӑнӗ хыҫҫӑн тепри курӑнать; чуччу ярӑнакан хӗрсем ҫуйӑхни, ахӑлтатса кулни илтӗнсе каять.
Мир и тишина покоятся над Выборгской стороной, над ее немощеными улицами, деревянными тротуарами, над тощими садами, над заросшими крапивой канавами, где под забором какая-нибудь коза, с оборванной веревкой на шее, прилежно щиплет траву или дремлет тупо, да в полдень простучат щегольские, высокие каблуки прошедшего по тротуару писаря, зашевелится кисейная занавеска в окошке и из-за ерани выглянет чиновница, или вдруг над забором, в саду, мгновенно выскочит и в ту ж минуту спрячется свежее лицо девушки, вслед за ним выскочит другое такое же лицо и также исчезнет, потом явится опять первое и сменится вторым; раздается визг и хохот качающихся на качелях девушек.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл пурнӑҫра чуптуни те, кулни те ҫук, чечексем хушшинчи боскетра, ҫутҫанталӑкпа пурнӑҫ уявӗнче, хумханса-шухӑшласа калаҫнисем те ҫук…
Там не слыхать поцелуев и смеха, ни трепетно-задумчивых бесед в боскете, среди цветов, на празднике природы и жизни…

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Малалла ӑна яланах Ольга именсе килӗшни, ӑшшӑн кулни, куҫҫуль, шарламасӑр алӑ тӑсса пани, чылайччен вӑрттӑн пӑшӑлтатни, пӗтӗм тӗнче умӗнче чуптуни курӑнать.
Дальше ему все грезится ее стыдливое согласие, улыбка и слезы, молча протянутая рука, долгий, таинственный шепот и поцелуи в виду целого света.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Куҫҫулӗ тата ӑшшӑн кулни, сӑмах чӗнмесӗр алӑ тӑсса пани, унтан чӗрӗ те ҫивӗч хаваслӑх, телейлӗн васкаса ҫӳрени, унтан чылайччен-чылайччен калаҫни, иккӗшӗ ҫеҫ пӑшӑлтатни, чунсем пӗр-пӗрне шанса пӑшӑлтатни, икӗ пурнӑҫа пӗр пурнӑҫ тума вӑрттӑн килӗшсе татӑлни!
Слезы и улыбка, молча протянутая рука, потом живая резвая радость, счастливая торопливость в движениях, потом долгий, долгий разговор, шепот наедине, этот доверчивый шепот душ, таинственный уговор слить две жизни в одну!

Унтан вара Обломова питӗ хӑратакан шухӑшсем килсе тухрӗҫ, вӗсенче куҫҫулӗ те, ӑшшӑн кулни те пулчӗ.
Потом уже являлось то сосредоточенное выражение, под которым крылись и слезы и улыбка и которое так пугало Обломова.

Анчах, турӑшӑн та, ку кулни мар! — юрланӑ пекех каларӗ вӑл, ҫак юрӑра вара унӑн туйӑмӗ сисӗнчӗ.
Но, ей-богу, это не насмешка! — почти пропела она, и в пении этой фразы задрожало чувство.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Хӗрӳллӗн кулни те пӗр-пӗрине кӑшт кӑмӑллани те!
Ни искреннего смеха, ни проблеска симпатии!

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пӗтӗм ушкӑн каҫса кайсах кулни ӑна каласа пӗтерме памасть.
Хохот всей компании не дал договорить ему.

Ҫитӗннӗ Илья Ильич пыл та сӗт юхса выртакан ҫырмасем ҫуккине, ырӑ тӑвакан асамҫӑ карчӑксем ҫуккине кайран пӗлет пулсан та, няни каласа кӑтартнинчен шӳтлесе йӑл кулать пулин те, вӑл кулни чӗререн тухмасть, ун хыҫҫӑнах вӑл ассӑн сывласа илет, вӑл юмаха пурнӑҫпа арпаштарса ярать те: юмах мӗншӗн пурнӑҫ мар, пурнӑҫ мӗншӗн юмах мар, тесе час-часах хуйхӑрать.
Взрослый Илья Ильич хотя после и узнает, что нет медовых и молочных рек, нет добрых волшебниц, хотя и шутит он с улыбкой над сказаниями няни, но улыбка эта не искренняя, она сопровождается тайным вздохом: сказка у него смешалась с жизнью, и он бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка.

Тарҫӑсем хапха умне пуҫтарӑнса тӑнӑ: унта тӑмра калани, ахӑлтатса кулни илтӗнет.
Дворня собралась у ворот: там слышится балалайка, хохот.

Ӗҫсӗр тарҫӑсем урам алӑкӗ умӗнче лараҫҫӗ; унта хаваслӑ шӑв-шав, кулни, тӑмра сасси илтӗнет, хӗрсем хурчкалла выляҫҫӗ; Обломов тавра ун ачисем ҫуйӑхса чупаҫҫӗ, ун чӗркуҫҫийӗ ҫине хӑпарса лараҫҫӗ, мӑйӗнчен ҫакӑнаҫҫӗ; сӑмавар умӗнче… ҫак таврари патша майри, Обломовӑн турри… хӗрарӑм ларать!
Праздная дворня сидит у ворот; там слышатся веселые голоса, хохот, балалайка, девки играют в горелки; кругом его самого резвятся его малютки, лезут к нему на колени, вешаются ему на шею; за самоваром сидит… царица всего окружающего, его божество… женщина!

Ҫав лайӑх та, эсир хӑварах каларӑр: ҫак вӗресе тӑракан хаярлӑх — кӑлтӑксене ҫилӗллӗн питлени, пӑсӑлнӑ ҫынран йӗрӗнсе кулни… кунта йӑлтах пур!
И прекрасно, вы сами высказались: это кипучая злость — желчное гонение на порок, смех презрения над падшим человеком… тут все!

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Мана ытларах эс кулни килӗшет — унашкал чухне сан питӳ ачанни енӗрех ырӑ.
— Мне гораздо больше нравится, когда ты улыбаешься, — тогда у тебя такое милое, детское лицо.

V сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Йынӑшни те, ҫухӑрни те, тискеррӗн кулни те пур ун ӗхӗрӗвӗнче.
В его реве слышались стоны, визг и дикий смех.

II сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Кимӗсем ҫинче кулни илтӗнчӗ.
На шаландах послышался смех.

XLIV. Маёвка // Александр Ярлыкин. Валентин Катаев. Пӗччен парус шуррӑн курӑнать. Александр Ярлыкин куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949

Иртсе кайнӑ праҫникӗн кичем шӑплӑхне сайра-хутра ҫеҫ е арӑслан хытӑ ҫуйхӑшни чӗтретет, е гиенӑсем ахӑлтатса кулни янӑратать.
Лишь изредка среди невыносимо густой тишины пролетевшего праздника раздавались потрясающий утробный рев льва и резкий хохот гиены.

XLII. Куликово уйӗ // Александр Ярлыкин. Валентин Катаев. Пӗччен парус шуррӑн курӑнать. Александр Ярлыкин куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949

Яланхи пек юлташла тӑрӑхласа кулни ҫеҫ.
Обыкновенная дружеская шутка.

XI. Гаврик // Александр Ярлыкин. Валентин Катаев. Пӗччен парус шуррӑн курӑнать. Александр Ярлыкин куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика