Шырав

Шырав ĕçĕ:

ирӗксӗрех (тĕпĕ: ирӗксӗр) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Лешӗ ирӗксӗрех Санька еннелле ҫаврӑнчӗ.
Тот уныло повернул за Санькой.

25-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

«Чее» шухӑшларӗ Санька, анчах ирӗксӗрех хӑй те ҫавӑн пекех турӗ.
«Хитер!» — подумал Санька, но невольно проделал то же самое.

20-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Вӗсем тирекпе пахча пирки вӑрҫни ҫинчен пӗлсен, Катерина ирӗксӗрех кулса ячӗ.
Узнав, что ссора произошла из-за тополя и усадьбы, Катерина невольно рассмеялась.

13-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Пӗтӗм тавралӑх — урамри ешӗл курӑк та, ҫилпе шавласа ларакан йывӑҫ ҫулҫисем те, пуҫ тӑрринчи хӗвел те — калама ҫук савӑнӑҫлӑн та кӑмӑллӑн курӑнчӗҫ, вӑл вара ирӗксӗрех куҫне хӗскелесе илчӗ.
Все кругом: зеленая трава на улице, шумящая от ветра листва на деревьях, солнце над головой — выглядело таким несказанно радостным и привлекательным, что он невольно зажмурился.

11-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Петьӑн ирӗксӗрех килӗшмелле пулчӗ: выляса илнӗ хыҫҫӑн пӑрахас йӑла ҫук-ҫке-ха.
Петька вынужден был согласиться: после выигрыша не принято отказываться.

9-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Санька ассӑн сывласа илчӗ те Петькӑпа вырӑнӗсене улӑштарса ларчӗ, вара ирӗксӗрех Андрей Иваныча аса илчӗ.
Санька вздохнул, поменялся с Петькой местами и невольно вспомнил Андрея Иваныча.

5-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Вӗренекенсем ирӗксӗрех хӑйсен вырӑнӗсене кайса ларчӗҫ.
Ученики неохотно разошлись по своим местам.

1-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Штольц хӗл каҫма ялтан килсен кӑна вӑл ун килне ыткӑнать те Андрей ҫине ытарайми пӑхать, ӑна ҫепӗҫҫӗн савса ачашлать, вара Андрей Иваныча тем калӗччӗ, тав тавӗччӗ, юлашкинчен, хӑйӗн чӗринче мӗн пуррине йӑлтах, йӑлтах ӑна каласа парӗччӗ: Штольц ӑнланӗччӗ, анчах Агафья Матвеевна каласа пама пӗлмест, Ольга умне ыткӑнать ҫеҫ, ун аллине чуптӑвать те ҫав тери хурланса йӗрсе ярать, Ольга та ирӗксӗрех унпа пӗрле макӑрса ярать, Андрей вара пӑлханса, васкаса пӳлӗмрен тухать.
Только когда приезжал на зиму Штольц из деревни, она бежала к нему в дом и жадно глядела на Андрюшу, с нежной робостью ласкала его и потом хотела бы сказать что-нибудь Андрею Ивановичу, поблагодарить его, наконец, выложить пред ним все, все, что сосредоточилось и жило неисходно в ее сердце: он бы понял, да не умеет она, и только бросится к Ольге, прильнет губами к ее рукам и зальется потоком таких горячих слез, что и та невольно заплачет с нею, а Андрей, взволнованный, поспешно уйдет из комнаты.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл ҫывӑрса ан кайтӑр тесе, кил хуҫи арӑмӗ ӑна диван ҫинчех кофе ярса панӑ, унтах ковер ҫинче ачасем вылянӑ, вара Илья Ильичӑн ирӗксӗрех вӗсемпе хутшӑнмалла пулнӑ.
Чтоб он не спал, хозяйка наливала тут же, на диване, кофе, тут же играли на ковре дети, и Илья Ильич волей-неволей должен был принимать участие.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вара Обломов ирӗксӗрех тата тепӗр саккӑр хутларӗ те тинех пӳлӗме кӗчӗ.
И Обломов волей-неволей отсчитал еще восемь раз, потом уже пришел в комнату.

— Ҫапла пултӑр эппин; анчах сан кӑмӑлу хуҫӑлӗ, тен, нумайлӑхах, — терӗ Штольц, Ольга ӑна ирӗксӗрех килӗшме хистенӗшӗн.
— Пусть так; но ты расстроишься, и, может быть, надолго, — сказал он, не совсем довольный, что Ольга вынудила у него согласие.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Куҫӗсем ирӗксӗрех темле типпӗн те хӗрӳллӗн пӑхнӑ чух, сӑнӗ салхулансан, темле тӑрӑшсан та, кулас, калаҫас килмесен, Штольц политика ҫинчен, наукӑри ҫӗнӗ утӑмсем ҫинчен, искусствӑри ҫӗнӗ творчество ҫинчен хавхаланса калаҫнине ним пӑлханмасӑр итленӗ чух — Ольга унран пытанма е чирлӗ пек пулма тӑрӑшать.
Она пряталась от него или выдумывала болезнь, когда глаза ее, против воли, теряли бархатную мягкость, глядели как-то сухо и горячо, когда на лице лежало тяжелое облако, и она, несмотря на все старания, не могла принудить себя улыбнуться, говорить, равнодушно слушала самые горячие новости политического мира, самые любопытные объяснения нового шага в науке, нового творчества в искусстве.

Анчах вӑл чунӗ вӑхӑтран вӑхӑта самантлӑх тӗлӗрсе, хытса кайнине тем пекех пӗтерес тесен те, ирӗксӗрех малтан телее ӗмӗтленет, ӑна кӑвак каҫ, сӗмлӗх хупӑрласа илет, унтан каллех, пурнӑҫ канлӗхӗ ҫитнӗ пек, тутлӑ ӗмӗт татӑлать, кайран вара Ольга именет, шикленет, темшӗн тунсӑхлать, унӑн канӑҫсӑр пуҫӗнче темле уҫӑмсӑр тӗтреллӗ ыйтусем ҫуралаҫҫӗ.
Но как она ни старалась сбыть с души эти мгновения периодического оцепенения, сна души, к ней нет-нет да подкрадется сначала греза счастья, окружит ее голубая ночь и окует дремотой, потом опять настанет задумчивая остановка, будто отдых жизни, а затем… смущение, боязнь, томление, какая-то глухая грусть, послышатся какие-то смутные, туманные вопросы в беспокойной голове.

Вӑл Агафья Матвеевнӑн вӑрттӑнлӑхне тавҫӑрса илес патнех ҫывхарчӗ пулас, ҫавӑнпа, калаҫнӑ чух ун ҫине йӗрӗнерех пӑхакакскер, халӗ ирӗксӗрех тем пӗлесшӗн ҫунса, хӗрхенерех те пӑхма пуҫларӗ.
Он один, кажется, был близок к разгадке тайны Агафьи Матвеевны, и взгляд пренебрежения, почти презрения, который он кидал на нее, говоря с ней, невольно сменился взглядом любопытства, даже участия.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ирӗксӗрех ху тавра пурӑнакансем пек пурӑнас килӗ.
Нехотя станешь жить, как живут около тебя.

Илья Ильич каллех эсӗ французла япӑх пӗлни ҫинчен каласан, аттуна та хывса илӗп, вара ирӗксӗрех кӗнеке тытса ларӑн.
Вот когда Илья Ильич опять скажет, что ты по-французски плохо учишься, — я и сапоги сниму: поневоле будешь сидеть за книжкой!

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Анисья кухньӑра та, пахчара та ӗҫлет, чӑх-чӗп те пӑхать, урай та ҫӑвать, кӗпе-йӗм те ухать; вӑл пӗччен туса ҫитереймесен, Агафья Матвеевна та ирӗксӗрех кухньӑра хӑй ӗҫлет: вӑл сахал тӗвет, аллать, хырать, мӗншӗн тесен кофе, корица, миндаль сахал пӗтет, чӗнтӗрсем ҫинчен вӑл шухӑшлама та манчӗ.
Анисья — и на кухне, и на огороде, и за птицами ходит, и полы моет, и стирает; она не управится одна, и Агафья Матвеевна, волей-неволей, сама работает на кухне: она толчет, сеет и трет мало, потому что мало выходит кофе, корицы и миндалю, а о кружевах она забыла и думать.

— Ах, кӑна часрах… мӗнле те пулин пӗтерес пулать… — хуйхӑллӑн каларӗ Ольга, тӗрӗслӗхе ирӗксӗрех уҫмаллине сиссе.
— Ах да, это необходимо… надо кончить чем-нибудь… — проговорила она с тоской от неизбежного признания.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Анчах вӑл, чӗринче усал та ултавлӑ туйӑмсене путарчӗ пулин те, хӑйӗн шухӑш-ӗмӗтне путарма пултараймарӗ: унӑн куҫӗ умӗнче час-часах, ирӗксӗрех, урӑх юрату сӑнарӗ йӑлтӑртатса тӑчӗ; Обломовпа мар, юлхавлӑн тӗлӗрсе мар, темӗн тӗрлӗ анлӑ, тулли пурнӑҫпа, пӗтӗм ырлӑха-хурлӑха тӳссе — Штольцпа телей курса пурӑнасса Ольга ӗмӗтленнӗҫемӗн хытӑрах ӗмӗтленчӗ…
Но если она заглушала даже всякий лукавый и льстивый шепот сердца, то не могла совладеть с грезами воображения: часто перед глазами ее, против ее власти, становился и сиял образ этой другой любви; все обольстительнее, обольстительнее росла мечта роскошного счастья, не с Обломовым, не в ленивой дремоте, а на широкой арене всесторонней жизни, со всей ее глубиной, со всеми прелестями и скорбями — счастья с Штольцем…

Вара, сисмесӗрех, ирӗксӗрех, пӗчӗккӗн-пӗчӗккӗнех вӑл хӑй мӗн пӑхса ҫӳренине, мӗншӗн ҫӳренине каласа парать.
И незаметно, невольно, мало-помалу он выкладывал перед ней, что он осмотрел, зачем.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика