Чӑваш чӗлхин икчӗлхеллӗ ҫӳпҫи

Текст: 25-мӗш сыпӑк

Пай: Стожар

Автор: Валентин Урташ

Ҫӑлкуҫ: Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Хушнӑ: 2019.10.20 20:09

Пуплевӗш: 168; Сӑмах: 1413

Текст тӗсӗ: Прозӑллӑ хайлав

ВырӑслаЧӑвашла Тема: Паллӑ мар

ПӳскеЛапта

Пӗрер ҫӗклем хулӑ каснӑ хыҫҫӑн, Санька ушкӑнӗ хӑвалӑхран тухса килелле утрӗ. Нарезав по большой охапке гибких, молодых прутьев, Санькина компания выбралась из зарослей ракитника и пошла домой. Хуйха ӳкнӗ Санька чи хыҫалтан утса пычӗ. Санька уныло плелся позади всех. Тӳпери ҫӑра сӑрӑ пӗлӗт те, кӗскен-кӗскен ҫуса иртекен ҫумӑр та, уйра чавкасем ним йӗркесӗр чакӑлтатни те, Петька кунтӑксем авса, йӳнӗ хакпах сутнипе нимӗнле тупӑш та пулмасть текелесе нӑйӑлтатса пыни те савӑнтараймасть ӑна паян. Все ему было не по душе в этот день: и плотные, серые облака на небе, то и дело моросящие дождем, и бестолковый крик галок над полями, и Петькино нытье о том, что нет ему больше никакого расчета плести корзины, раз продают они их за бесценок.

— Пӑрӑн эсӗ кунтӑку мӗнӗпех! — вӑрҫса тӑкрӗ ӑна Санька, — йӑлӑхтарчӗҫ вӗсем мана. — Отвяжись ты со своими корзинами! — обругал его Санька, — надоели они мне.

— Эпӗ те калатӑп ҫав, нимӗнле тупӑш та ҫук тетӗп, — терӗ Петька. — Вот и я говорю — расчета нет, — сказал Петька. — Сана анне пирӗн пата кӗме чӗннӗччӗ. — Тебя моя мать просила зайти.

— Мӗн тума тата?— Для чего же тогда ты приходил?

— Пӗлместӗн-и? — Не догадываешься? Атӑ-пушмак ӗҫлекен мастерской пирки мӗн те пулин тумаллах вӗт-ха. Насчет сапожной мастерской решить надо. Вӑл ӗнтӗ Якку куккапа калаҫса татӑлнӑ. Она уже с дядей Яковом обо всем договорилась. Пӑлаки Колечкина та Тимкине ярать. Пелагея Колечкина Тимку тоже отпускает.

Ачасем Векшинӑн сӑнав тумалли участокӗ патне ҫитрӗҫ, анкарти хӗррине ларчӗҫ. Мальчишки дошли до опытного векшинского участка и сели у изгороди отдохнуть.

— Мӗн эсӗ, Коншак, питӗ салху, тӗкне тустарнӑ автан пекех, — чарӑнмарӗ Петька. — Чего, Коншак, скучный такой, словно петух помятый? — не унимался Петька. — Ҫанталӑк савӑнтармасть-и сана? — Погода не веселит тебя? Тен, учительтен хӑрарӑн пулӗ. А может, перед учителем струхнул? Эпӗ вӑл Машенькӑна сана чӗнме янине куртӑм вӗт: «Коншака чӗнӗр, илсе килӗр», тенине те илтрӗм. Я видел, он уже Машеньку за тобой присылал: «Дать-подать мне Коншакова».

— Мӗнех вара мана учитель! — хулпуҫҫине сиктерсе илчӗ Санька, анчах хӑйӗн сӑмахӗсене тӗрӗс каламаннине сиссе, хӗрелсе кайрӗ. — Что мне учитель! — дернул плечом Санька и, чувствуя, что сказал совсем не то, что думал, покраснел и отвернулся.

— Ҫапла!— Да, да, да! Мӗн тума кирлӗ вӑл пире! — кӑшкӑрса ячӗ Петька… Что он нам! — подхватил Петька. Тӑван та мар, тус-йыш та мар. — Ни сват, ни брат. Ӗлӗкрех вӑл кӑшт ҫӳҫ ӳссенех машинкине ҫавӑрса илетчӗ. Это раньше — чуть что, и пожалуйте под машинку. Тенкел ҫине ларатчӗ те, ҫӳҫ каснӑ май, ӑс пама, вӗрентме пуҫлатчӗ: «Мӗншӗн улмуҫҫи туратне хуҫрӑн та, мӗншӗн иртсе пыракан ҫынпа хытӑрах калаҫрӑн» тетчӗ. Усадит на стул, стрижет под нулевку, а сам целое тебе наставление читает: зачем сучок у яблони обломал да зачем прохожему грубо ответил. Тата ҫӗр те пӗр тӗслӗ канаш! Пятое-десятое! Анраса кайӑн! Жуткое дело! Эпир халӗ ӑна пӑхӑнаканнисемех мар. А теперь мы ему люди не подначальные. Хамӑра хамӑр хуҫа, ӑсталӑха пӗлекен халӑх. Сами с усами, мастеровой народ. Ну, ырӑ кӑмӑллӑ ҫын, мӗн тумалла, ҫӗлесе памалла-и, пӑта ҫапмалла-и, саплӑк лартмалла-и?… Пожалуйте, гражданин хороший, подшить, подбить, перетяжечку сделать… Эпир халех, пӗр самантрах тӑватпӑр! — Петька йӑлтах паттӑрланнӑ пек пулчӗ, кӗсйинчен тапак енчӗкӗ туртса кӑларчӗ. Нам это раз-раз! — Петька совсем расхрабрился и полез за кисетом. — Ак килтӗр-ха вӑл кунта, эпӗ ӑна тӳрех: «Манне туртса пӑхӑр-ха. Тапакӗ-амакӗ, сарай хыҫне кам акӗ, туртсан тута ҫӳхелет, курсан куҫ-пуҫ алчӑрать. Ӗмсен — ӗнсе ҫӳхелет, ҫӑтсан — ҫӑтмах курӑнать, ҫӑтмасӑрах туртӑнать», — теме те пултарӑп. — Вот подойди он сейчас, а я так и скажу: «Закурите моего. Табачок-самосад, вырви глаз, злой корешок, достань до кишок».

— Кама? — ҫаврӑнса пӑхрӗ Санька. — Кому? — обернулся Санька. Кама пултӑр… — Кому… Анрей Иванӑча. Андрею Иванычу.

Анчах та Санька Петька ҫине ҫав тери тарӑхса пӑхрӗ, лешӗ хӑраса айккинелле пӑрӑнчӗ, ассӑн сывласа илчӗ: ҫук, Коншакпа паян ним ҫинчен те калаҫма ҫук иккен. Но Санька так посмотрел на Петьку, что тот опасливо отодвинулся и вздохнул: нет, с Коншаком сегодня ни о чем нельзя сговориться.

Петькӑна та ҫав тери кичем пулса кайрӗ. Петьке тоже стало скучно. Вӑл хӑй йӗри-тавра никам та калаҫманнине, нимӗн те туманнине, пӗр-пӗрне виртленине, йӗкӗлтенине юратсах каймасть-ҫке-ха. Он не любил, когда вокруг него молчали, ничего не делали, никто никого не задирал и не поддразнивал.

Вӑл сӑмсапа туртмалли тапак пек, йӳҫӗ шӑршӑллӑ темле курӑк пуҫне татса илчӗ, ӑна ывӑҫ тупанӗ ҫинче шӗкӗлчерӗ те тӗлӗрсе выртакан Тимка Колечкинӑн сӑмси шӑтӑкне сапрӗ. Петька нарвал едких, как нюхательный табак, головок какой-то травы, растер их на ладони и сунул в нос задремавшему Тимке Колечкину.

Лешӗ сиккелесе илчӗ, апчӑху турӗ, Петькӑна чӑмӑрӗпе юнарӗ те хупахпа витӗнсе выртрӗ. Тот вскочил, чихнул, показал Петьке кулак и опять закрылся лопухом.

Девяткин пачах салхуланчӗ, вӑл анкарти урлӑ участок ҫинелле пӑхса илчӗ, каллех Санька ҫумне ларса ҫапла пӑшӑлтатрӗ: Девяткин совсем заскучал, заглянул через изгородь на участок, опять подсел к Саньке и вкрадчиво зашептал:

— Векшинсен ҫырла питӗ лайӑх. — Ягоды у векшинцев хороши! Пулса та ҫитнӗ. Уже совсем поспели. Ҫатан урлах татса илме пулать. И от изгороди рукой подать. Эх, пӗрре тутанса пӑхасчӗ, эс мӗн тейӗн? Вот бы попробовать, а?

— Эпӗ ют пахчана кӗме ӑста мар. — Я по чужим огородам не мастер.

— Федьӑпа Машенькӑна ҫилентересрен хӑратӑн-и? — Машеньку с Федей боишься обидеть?

— Унта мӗн ӗҫ пур манӑн? — Какое мне до них дело.

— Ҫавна кӑтартса пар-ха! — А докажи, попробуй!

— Каларӑм сана… — Сказано тебе…

— Эпир вӗт, Саня, тутанса пӑхмалӑх ҫеҫ. — Да мы ж, Саня, только на пробу. Ытлашши татмӑпӑр. В запас брать не будем. Векшин мучи пӗлмесӗрех юлӗ. Дед Векшин и знать ничего не узнает. Кӗрессе вара ҫар йӗркипе туса ирттерӗпӗр: дозорнӑйсене тӑратса хӑварӑпӑр, хамӑр хырӑмпа шӑвӑпӑр… Вылазку, конечно, проведем по всем правилам: дозорных выставим, сами по-пластунски…

Санька чӗнмерӗ. Санька молчал.

— Ну, эппин хӑвӑн ирӗкӳ, — ассӑн сывласа ура ҫине тӑчӗ Петька… — — Ну, дело твое, — со вздохом поднялся Петька. Эсӗ килӗшмесен, эпир Тимкӑпа кӗретпӗр. — Раз не желаешь — мы и с Тимкой можем. Асту, Коншак, ӳкӗнмелле ан пултӑр! Смотри, Коншак, пожалеешь! Ҫырли вӗт — пыл та ҫу! Ягоды-то — мед с сахаром! Кайран сӗлекӳне ҫӑтса тӑма лекӗ. Будешь потом слюнки глотать.

— Вырӑнтан ан хускалнӑ пул! — Санька, Петькӑна аллинчен тытса, вӑйпах калле туртса антарчӗ. — Посмей только! — Санька с силой дернул Петьку за руку. — Лар! ниҫта та каймастӑн. — Сиди! никуда ты не пойдешь.

Петька ассӑн сывласа, ачасем ҫине пӑхса илчӗ. Петька вздохнул и посмотрел на мальчишек.

«Эсир вӗт, эпӗ мӗнле пултаруллӑ та чӑрсӑррине хӑвӑрах пӗлетӗр. Эпӗ сире Санька пулман пулсан, пурне те тутлӑ ҫырла ҫитернӗ пулӑттӑм», — терӗҫ унӑн куҫӗсем. «Понимаете, мол, сами, какой я лихой и отчаянный парень и обязательно угостил бы всех вас сладкими ягодами, если бы не Санька», — говорил его взгляд.

— Пӳскелле выляр мар-и, пӗреххутчен? — сӗнчӗ вӑл кахал ҫын сассипе. — В лапту, что ли, сыграть? — лениво предложил он. — Пӳскӳ сан, Тимка, ху ҫумӑнтах-и? — Мячик, Тимка, с тобой?

— Хам ҫумрах-ҫке, — терӗ Тимка. — Со мной, — ответил Тимка.

Ачасем икӗ пӗр пек ушкӑна уйрӑлчӗҫ. Мальчишки разбились на две равные партии.

Анчах вӑйӑ хӗрсех пымарӗ. Но игра шла вяло. Петька, ачасене мӗнле те пулин култарас тесе, пӳскине юриех айккинелле ҫапса ячӗ, пӳски вара участок еннелле ыткӑнчӗ, пӗкӗ пек ҫаврӑнса карта хыҫне персе анчӗ. Желая чем-нибудь рассмешить ребят, Петька с таким затейливым вывертом ударил лаптой по мячу, что тот полетел в сторону участка, выписал дугу и камнем упал за изгородью.

Пуринчен ытла Тимка пӑшӑрханчӗ. Больше всех расстроился Тимка. Ҫак ҫап-ҫаврака шӑратса тунӑ пек пӳскене, фронтран курма таврӑннӑ пиччӗшӗ парне тесе панӑччӗ ӑна. Упругий, литой мяч ему подарил брат, приезжавший недавно с фронта на побывку. Тимкӑшӑн вӑл чи хаклӑ япала. Тимка очень им дорожил. Тимка Петька патнелле автан пек сиксе пычӗ: «Халех, ҫак самантрах, Захар мучи патне кайса, ачасене пӳске шырама сада кӗмешкӗн ыйт», — тесе хушрӗ вӑл. Тимка петухом налетел на Девяткина, требуя, чтобы тот сейчас же шел к деду Захару и упросил его пустить мальчишек в сад отыскать мяч.

— Мӗскер эсӗ, Тимка, мӗскер! — каялла чакрӗ Петька. — Что ты, Тимка, что ты! — попятился Петька. Ара кама кӗрттӗр-ха Векшин! — Разве ж Векшин допустит кого! Пӗлетӗн-и эсӗ, вӑл мӗнле ҫын иккенне. Знаешь, какой он бешеный. Ҫук, ҫук, эпӗ ун патне ҫӗр тенкӗ парсан та кӗместӗп. Да нет, сто рублей дай, а я к нему не пойду. Ун вырӑнне эпӗ сана ҫӗнӗ пӳске илсе парӑп… Лучше я тебе новый мячик куплю… Хулана кайсанах илсе килӗп. Вот поеду в город и привезу.

— Илен эсӗ! — Ты купишь! Ванька Строкинӑн ҫӑвар купӑсне авӑра ятӑн… У Ваньки Строкина губную гармошку в омуте утопил… Пӗр ҫул иртрӗ, эс ҫаплах илен-ха. Год прошел, а ты все покупаешь.

— Ванькӑна тӳлесе татнӑ эпӗ, — хӗлӗпех хӗвелҫаврӑнӑш ҫитертӗм. — Так я с Ванькой наличными расплатился — семечками всю зиму угощал.

— Ҫитернӗ ӗнтӗ! — ҫиленсе кайрӗ хӗрлӗ ҫӳҫлӗ Строкин. — Уж и угощал! — фыркнул рыженький Строкин. — Пӗр стакан туянать те, яланах ман купӑсшӑн тесе, пӗтӗм класа валеҫсе парать. — Стакан купит и оделяет весь класс — а все за счет моей гармошки.

Петька хуларан пӗр пӳске кӑна мар, иккӗ те илсе килетӗп тесе темиҫе хутчен тупа турӗ пулин те, Тимка ӑна ӗненмерӗ, курӑк ҫине кайса выртрӗ. И, как Петька ни клялся, что непременно привезет из города мячик, и даже не один, а два, Тимка не поверил ему, отошел в сторону и лег на траву.

Санька Тимкӑна хӗрхенчӗ. Саньке стало жаль Тимку. Вӑл, Петька ҫине салхуланса пӑхсан, ӑна хӑй патне чӗнсе илчӗ. Он хмуро посмотрел на Девяткина и поманил его к себе.

— Ну, мӗн вара? — ним пӗлмесӗр пырса тӑчӗ лешӗ. — Ну, чего? — недоумевая, подошел тот.

— Ухмаха ан пер эсӗ, — лӑпкӑн кӑна каларӗ Санька. — Ты дурачком не прикидывайся, — тихо сказал Санька. — Пӳскине илсе тухса пар. — Доставай мячик…

— Саня, мӗнле майпа, — терӗ Девяткин. — Да как же, Саня… — опешил Девяткин.

— Участока кӗретӗн те тупатӑн. — Проберешься на участок и найдешь. Ун пеккине пултаратӑн эсӗ. Ты опытный.

— Унта вӗт курӑк, темле калча туллиех… — Там же трава, посевы какие-то…

— Тупатӑн! тупатӑн! — кӑшкӑрса ячӗҫ ачасем, вӗсене Санька калани кӑмӑла кайнӑ курӑнать. — Найдешь, найдешь! — закричали мальчишки, которым очень понравилось Санькино предложение. — Ӳкнине куртӑмӑр ӑна! — карта патнех, сулахай кӗтессе ӳкрӗ. — Мы видели, где он упал: у изгороди, в левом углу.

Девяткин сӑмаха урӑх еннелле пӑрса ярасшӑн пулчӗ: участока кӗресси, паллах ӗнтӗ, ытла йывӑр ӗҫ те мар, анчах унта кӗме тӗттӗмленсен, ҫӗрле пулсан лайӑхрах. Девяткин начал отговариваться: на участок, конечно, пробраться дело нехитрое, но это лучше сделать в сумерки или вечером.

— Пӳскене хунарпа шыратӑн-и вара? — ыйтрӗ унтан Строкин. — А мяч с фонарем искать будешь? — спросил его Строкин.

— Апла ыран ирпе… — Тогда завтра утром… Иртерех вӑранӑп та тупса пырӑп. Встану пораньше и найду.

— Куратӑр-и эсир ӑна? — хӗрсе кайрӗ Санька. — Видали такого! — вспыхнул Санька. — Ҫырла татма халь тесен халь кӗрӗччӗ. — Как за ягодами, так он готов хоть сейчас. Пӳске шырама тесен, ав, мӗскӗне хывать. А мячик найти и хвост намок. Юрать, лар эппин, Девяткин. Ладно, сиди, Девяткин. Пӗчченех кӗретӗп. Один пойду.

— Эсӗ-и? — Петька Санька ҫине пӑхрӗ, сасартӑк хӗпӗртесе ӳкрӗ. — Ты? — Петька уставился на Саньку и вдруг ухмыльнулся. Паллах ӗнтӗ, Санька та ҫырла тесен турткалансах тӑмӗ, вӑл меллӗ самант ҫеҫ кӗтет. Ясно же, что Санька не против полакомиться ягодами, только он ищет подходящий повод. — Иккӗн пулсан, эпе кирек ӑҫта та хатӗр, тӗнче хӗррине те… — Да вдвоем я куда угодно, хоть на край света…

Санькӑпа Девяткин участока анкарти хӗрринчех саркаланса ӳсекен ҫӗмӗрт патӗнчен каҫса кӗме шутларӗҫ. Санька с Девяткиным подобрались к участку с той стороны, где у изгороди росла раскидистая черемуха. Санька йывӑҫ тӑрӑх ҫӳлелле хӑпарчӗ, хулӑн турат ҫине утланса ларчӗ, патаккине аялалла тӑсса, Петькӑна та йывӑҫ ҫине хӑпарма пулӑшрӗ. Санька забрался по стволу вверх, сел верхом на толстый сук и, протянув вниз конец палки, помог вскарабкаться на черемуху Петьке. Пӗр икӗ минут вӗсем ним сиккеленмесӗр ларчӗҫ, унтан Санька карта урлӑ карӑнса тӑракан ҫӗмӗрт турачӗнчен тытӑнса шума пуҫларӗ. Минуты две они сидели не шевелясь, потом Санька начал передвигаться по черемуховому суку, что свешивался через изгородь. Авкаланса пружина пек сиккелесе тӑракан турат аялаллах усӑнса анчӗ, ҫӗр ҫумне перӗнчӗ. Чем дальше он удалялся от ствола дерева, тем сильнее выгибался упругий, пружинистый сук и наконец коснулся земли.

Девяткин та ҫавӑн пекех каҫасшӑн пулчӗ. Тем же способом начал переправляться и Девяткин. Анчах унӑн чарӑнса тӑмалла пулчӗ. Но тут произошла заминка.

— Мӗскер эсӗ? — пӑшӑлтатрӗ Санька. — Чего ты? — шепотом спросил Санька.

— Сана аван… — Хорошо тебе… Эсӗ, ав, мамӑк пекех, ҫӑмӑл… Ты, как перышко, легкий…

— Чӑтать… ҫӗмӗрт вӗт ку. — Выдержит… это же черемуха. Петька асӑрханса малалла шурӗ. Петька осторожно начал продвигаться дальше.

Сасартӑк вӑл Санька ҫине, тырӑ миххи пек, йывӑррӑн килсе ӳкрӗ, сехри хӑпнӑскер, — ҫапла пӑшӑлтатса илчӗ: Вдруг он, как мешок с зерном, тяжело свалился на Саньку и испуганно зашептал:

— Унта учительпе ачасем ҫӳреҫҫӗ… — Там ребята с учителем ходят… Векшин та вӗсемпех. И Векшин с ними.

— Сана асӑрхамарӗҫ пуль-ҫке? — Тебя заметили?

— Пулӗ те… — Возможное дело… Пӗлетӗн-и эсӗ, Машӑн куҫӗ мӗнле ҫивӗччине… ҫӗр айӗнчине те курӗ. Знаешь, у Маши глаза какие… — Сквозь землю видят.

Вӗсем мӗн те пулин сиксе тухасран асӑрхансах анкарти хӗрринчи хӑмла ҫырли чӑтлӑхне кӗрсе пытанчӗҫ, итлесе ларчӗҫ. На всякий случай мальчишки забрались в густой малинник около изгороди и прислушались.

Участокра шӑп. На участке было тихо.

Санька, Девяткин мӗн калани хӑранипе ҫеҫ ӑна курӑннӑ пулӗ тесе шутларӗ те, участок варринелле шуса кайрӗ. Решив, что Девяткину просто померещилось, Санька пополз в глубь участка. Вӑл, ҫӗр ҫумӗпе йӑпшӑнса, аллисене — пӗрре сулахаййине, тепре — сылтӑммине черетпе куҫара-куҫара шурӗ. Полз он, тесно прижимаясь к земле, поочередно вынося вперед то правую руку, то левую. Вӑхӑт-вӑхӑт чарӑнса Петькӑна кӗтсе тӑчӗ. Иногда останавливался и поджидал Петьку. Лешӗ час-часах тӑват уран упаленсе пырать. Тот часто вставал на четвереньки. Санька ӑна кӑштах чышса илчӗ те малалла вара вӗсем йӗркеллех шуса пычӗҫ. Санька толкал его кулаком, и переползание продолжалось по всем правилам.

Вунӑ метр та каяймарӗҫ вӗсем, тӗмсем хушшинче калаҫнине илтрӗҫ, унтан Захар мучие, ача-пӑчасене, вӗсен хушшинчех Андрей Иванӑча курчӗҫ. Не продвинулись они и десятка метров, как услышали за кустами голоса, а потом увидели деда Захара с ребятами и среди них Андрея Иваныча.

— Каларӑм вӗт эпӗ сана! — пӑшӑлтатрӗ Петька. — Говорил я тебе! — зашептал Петька. — Пӗтереҫҫӗ ӗнтӗ халӗ. — Накрылись теперь. Вӗсем пире шыраҫҫӗ. Это они нас ищут.

Ачасем каллех хӑмла ҫырли аврисен хушшине кӗчӗҫ. Мальчишки вновь забрались в малинник. Часах Санька участокри ҫынсем никама та шыраманнине тавҫӑрса илчӗ. Но люди на участке, как вскоре понял Санька, никого не разыскивали. Вӗсем сукмаксем тӑрӑх тем ҫинчен калаҫа-калаҫа калчасене пӑхса ҫӳреҫҫӗ. Они спокойно ходили по дорожкам, осматривали посевы и о чем-то разговаривали.

«Векшин хӑйӗн хуҫалӑхне учителе кӑтартса ҫӳрет» тавҫӑрса илчӗ Санька. «Векшин свое хозяйство учителю показывает», — догадался Санька.

Кӗҫех участокран пурте тухса кайрӗҫ. Наконец все ушли с участка. Санька тата кӑштах кӗтсе тӑчӗ, унтан Девяткина паллӑ пачӗ те малалла шурӗ. Санька переждал еще немного и, кивнув Девяткину, вновь пополз по траве.

Сасартӑк вӑл Петька айккинелле пӑрӑннине асӑрхарӗ. Вдруг он заметил, что Петька начал забирать в сторону.

— Ӑҫталла эсӗ? — Ты куда?

— Ҫырла тунисем — ав лере вӗсем, — кӑтартрӗ Петька, — эпӗ санран лайӑхрах пӗлетӗп ӗнтӗ. — Так грядки-то с ягодами вон где, — показал Петька, — я-то лучше тебя знаю.

— Мӗн тума кирлӗ пире ҫырла? — А при чем ягоды?

— Ну-ну, — куҫне хӗсрӗ Девяткин, — пӳске кирлех пулчӗ ӗнтӗ сана. — Ну-ну, — подморгнул Девяткин, — так уж тебе очень мячик нужен. Эх, чее кушак эсӗ, Коншак!.. И хитер ты, Коншак!..

Санька сиксе тӑчӗ, Петька патнелле ыткӑнчӗ, унтан хӑй ӑҫтине аса илсе, каллех курӑк ҫине ӳкрӗ. Санька вскочил, кинулся к Петьке, но потом, вспомнив, где он находится, опять упал в траву.

— Ман хыҫран!.. — За мной!.. Ман хыҫран шу! — ҫиленсе пӑшӑлтатрӗ вӑл Девяткина. За мной ползи! — яростным шепотом приказал он Девяткину.

Лешӗ ирӗксӗрех Санька еннелле ҫаврӑнчӗ. Тот уныло повернул за Санькой.

Часах курӑк пӗтрӗ, ачасем сӗлӗ калчи патне пырса тухрӗҫ. Трава вскоре кончилась, и мальчишки попали в частые всходы овса. Унтан урпа, ыраш, тулӑ акнӑ лаптӑксем пуҫланчӗҫ. Потом пошли делянки с ячменем, с рожью, пшеницей.

Акӑ Санькӑпа Девяткин участокӑн сулахай енне пырса тухрӗҫ, кирек мӗн тесен те пӳске ҫакӑнтах ӳкнӗ, вӗсем калча ӑшӗнче шырама пуҫларӗҫ. Наконец Санька с Девяткиным добрались до левого угла участка (по всем приметам мячик упал именно здесь) и принялись шарить в посевах. Вӑрахчен шырарӗҫ, чӗркуҫҫисем те вӗсен калча тӑрӑх ашнипе симӗсленчӗҫ, пӳске ҫапах та тупӑнмарӗ. Искали долго, колени и локти у них стали зелеными от раздавленных стеблей, но мячик не находился.

Петька час-часах пуҫне ҫӗкле-ҫӗкле итлесе пӑхрӗ:
— Пустуй япала, Коншак, — йынӑшрӗ вӑл. Петька часто высовывал голову и прислушивался: — Пустая затея, Коншак, — заныл он. — Утӑ ҫулнӑ чух йӗп шыратпӑр. — Иголку в сене ищем. Пӗлетӗн-и эсӗ, тытсан, пире мӗн пулассине? А знаешь, что будет, если поймают нас? Векшин мучи кӗпе-йӗм ӑшне вӗлтӗрен тултарӗ, ҫитменнине тата правление сӗтӗрсе кайӗ, аннесене чӗнсе илӗ. Дед Векшин в штаны крапивы напихает да еще в правление стащит, матерей вызовет. Ырӑ-сывӑ чухне, вӑл-ку пуличчен шӑвӑнсан лайӑхрах. Уберемся подобру-поздорову, пока не поздно.

— Шыра, шыра! — хаярланса пӑхрӗ ун ҫине Санька. — Ищи, ищи! — зло посмотрел на него Санька. Ярӑнма юратсан, ҫунашкуна та туртса хӑпарт… — Любишь кататься, люби и саночки возить…

Кӗтмен ҫӗртенех тӗмсен хыҫӗнчен банкӑсем, тимӗр кӑшӑлсем шӑнкӑртатса кайрӗҫ. Неожиданно за кустами забренчали банки и обручи.

Санька ҫӗр ҫумне лӑпчӑнса выртрӗ, Девяткин тӳсеймерӗ, калле чакрӗ. Санька теснее прижался к земле, а Девяткин на выдержал и дал задний ход.

Санька ӑна чӑмӑрӗпе юнарӗ, анчах лешӗ анкарти хӑмине айккинелле пӑрса, участокран тухса кайма та ӗлкӗрчӗ. Санька погрозил ему кулаком, но тот уже раздвинул тычинник в изгороди и выбрался с участка.

Санька кӑштах сулахаялла пӑрӑнчӗ, каллех шырама пуҫларӗ. Санька взял чуть левее и вновь принялся за поиски. Акӑ вӑл ҫирӗп те ҫаврака япалана хыпашласа тупрӗ, ҫӑмӑллӑн сывласа илчӗ, пӳскине кӗсйи тӗпнех майлаштарса чикрӗ те, Петька ҫулӗпех, карта витӗр тухса кайрӗ. Наконец он нащупал упругий резиновый шарик, облегченно вздохнув, быстро засунул мячик поглубже в карман и тем же путем, что и Петька, юркнул за изгородь.