Шырав

Шырав ĕçĕ:

тӳрккес сăмах пирĕн базăра пур.

тӳрккес (тĕпĕ: тӳрккес) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Вӑл тӳрккес, вӑл тимсӗр, нӗрсӗрле.
— Он груб, он нечуток, неделикатен.

XIV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Слива пӗкӗрӗлсе курпунланнӑ та, ӳркевлӗскер, взводран взвода ҫӳрет, тӑраслӑха тӳрлетет, кӗске те тӳрккес асӑрхаттарусем тӑвать.
Слива ходил от взвода к взводу, сгорбленный, вялый, поправлял стойку и делал короткие, грубые замечания.

XI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Айӑплӑ, капитан господин, — тавӑрчӗ Ромашов тӳрккес сасӑпа.
— Виноват, господин капитан, — деревянным голосом ответил Ромашов.

X // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫаксенчен пӗрне туса ирттерсен тин вара вӑл Ромашова айккинелле илсе каятчӗ те, ун ҫине пулӑнни пек ҫаврака куҫӗсемпе тӳп-тӳррӗн пӑхса, тӳрккес сӑмахсемпе тӑкӑлтаратчӗ.
И только проделав одну из этих штучек, он отводил Ромашова в сторону и, глядя на него в упор круглыми рыбьими глазами, делал ему грубый выговор.

Ӗлӗкхи, халь ӗнтӗ хыҫа тӑрса юлнӑ хаяр дисциплинӑллӑ, йӗркипелен пурин тирне те сӗвеслӗхлӗ, вак-тӗвек формалистикаллӑ, виҫ хут хӑвӑртлӑхпа хӑвалакан маршировкӑллӑ та чышкӑ вӑйӗ алхаснӑ, пуҫ пулнӑ вӑхӑтӑн тӳрккес те йывӑр катӑкӗччӗ ку этем.
Этот человек представлял собою грубый и тяжелый осколок прежней, отошедшей в область предания, жестокой дисциплины, с повальным драньем, мелочной формалистикой, маршировкой в три темпа и кулачной расправой.

Йӑлтах, пӗтӗмпех вӗҫленнӗччӗ ӗнтӗ, анчах Ромашов кӗтнӗ канлӗхе туймарӗ; маларах вӑл чӗрине пусарса тӑнӑ лапӑркка та тӳрккес йывӑрлӑх кӗтмен ҫӗртенех лӑштӑр тухса ӳкӗ тенӗччӗ, ку — пулмарӗ.
Все было кончено, но Ромашов не чувствовал ожидаемого удовлетворения, и с души его не спала внезапно, как он раньше представлял себе, грязная и грубая тяжесть.

IX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫак фигура вӑхӑтӗнче залӑра яланах илемсӗр, тӳрккес те йӗркесӗрле тӗркӗшӳ хускалса каять вара.
От этой фигуры всегда происходила в зале неловкая, грубая и некрасивая суета.

— О, мӗнлерех кӑна хаклама пӗлейместпӗр эпир унӑн ҫип-ҫинҫе, тытса илме май ҫукла ҫепӗҫлӗхне, эпир — тӳрккес, кахал, малашлӑха курманскерсем.
— О, как мы не умеем ценить ее тонких, неуловимых прелестей, мы — грубые, ленивые, недальновидные.

V // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫарти тӳрккес йӑла-хӑтлану, сӗмсӗрлӗх-яланчӑклӑх, карт, ӗҫкӗ — ҫук, кусем пӗри те уншӑн мар: кунти служба малаллахи барьерӑпа чап ҫулӗн пӗртен-пӗр пайӗ ҫеҫ пулнине лайӑх пӗлет вӑл.
Грубые армейские привычки, фамильярность, карты, попойки — нет, это не для него: он помнит, что здесь только этап на пути его дальнейшей карьеры и славы.

II // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Пирӗн йӑласенчен те нумайӑшӗ тата пирӗн пӗтӗм пурнӑҫӑмӑр пилӗкҫӗр ҫул иртичченех тӳрккес те чыссӑр пек туйӑнма пуҫлӗҫ-ха.
— Как и многие наши обычаи и весь наш тон будут казаться грубы и грязны гораздо меньше, чем через пятьсот лет.

XV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Хӑшӗсем интереслӗ, анчах пӗтӗмпе илсен, ытти пур тӳрккес фарссем пекех, вӗсем кичем.
— Некоторые забавны, но вообще эти рассказы скучны, как всякий слишком грубый фарс.

(Каллех тӳрккес материализм, тетпӗр, тата ыт. те.)
(Опять грубый материализм, замечаем, и проч.)

Нервсене вал тӑтӑшах вӑйлӑ, сывӑ ӗҫлеттерет, ҫакӑ вара нерв системине аталантарма кирлӗ (тӳрккес материализм, тетпӗр эпир каллех витӗр курса тӑракан вулавҫӑпа пӗрле); ҫавӑнпа та манӑн ӑсӑм-тӑнӑм, чун-хавал вӑйӗ ҫав юратӑва пула ӳсет.
Это постоянное, сильное, здоровое возбуждение нерв, оно необходимо развивает нервную систему (грубый материализм, замечаем опять мы с проницательным читателем); поэтому умственные и нравственные силы растут во мне от моей любви.

Аппетита вара эпӗ пурнӑҫпа пӗрле ҫеҫ ҫухатӑп, унсӑр пурӑнма май ҫук (ку ӗнтӗ ытла та тӳрккес материализм пулать, тесе хӑваратӑп эпӗ витӗр куракан вулавҫӑпа пӗрле).
А аппетит я потеряю только вместе с жизнью, без него нельзя жить» (это уж грубый материализм, замечаю я вместе с проницательным читателем).

— Мӗнле хӑраса ӳкнӗ-ха эсӗ, ҫакӑн пек шуйттан? — тӳрккессӗн ыйтрӗ Разметнов; юриех тӳрккес пулса, вӑл Лушкӑн илемлӗхне асӑрхама пӑрахас, терӗ.
— Чего же ты, такая храбрая стерва, испужалась? — грубо спросил Размётнов, стараясь умышленной грубостью прогнать очарование, навеянное на него вызывающей красотой Лушки.

XI сыпӑк // Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Иккӗмӗш кӗнеке. Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1963.

Кун пек тӳрккес сӑмаха пирвайхи хут илтет-ҫке хӑй ӗмӗрӗнче.
Ведь это первый раз в жизни он слышал такие грубости.

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

Тӳсни кӑна сахал, вӑл тунсӑха юрат, иккӗленӳсемпе ыйтусене хисепле: вӗсем тулли пурнӑҫран килеҫҫӗ, тӳрккес туртӑмсем ҫук чухне, телей тулли чухне пулаҫҫӗ; вӗсем хуйхӑпа нуша чухне пулма пултараймаҫҫӗ; ҫынсен ушкӑнӗсем ҫав иккӗленӳсен тӗтрине, ыйтусен тунсӑхне пӗлмесӗрех пурӑнаҫҫӗ…
Мало того что терпи, еще люби эту грусть и уважай сомнения и вопросы: они — переполненный избыток, роскошь жизни и являются больше на вершинах счастья, когда нет грубых желаний; они не родятся среди жизни обыденной: там не до того, где горе и нужда; толпы идут и не знают этого тумана сомнений, тоски вопросов…

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пичӗ унӑн тӳрккес мар, хӗрлӗ мар, шурӑ, ачаш; аллисем Мухояровӑнни пек чӗтремеҫҫӗ, хӗрлӗ мар, шурӑ, пӗчӗкҫеҫ.
Лицо у него не грубое, не красноватое, а белое, нежное; руки не похожи на руки братца — не трясутся, не красные, а белые, небольшие.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Агафья Матвеевна хӑй те кухньӑра питӗ вӑрт-варт ӗҫлет, Акулина чӑртмаххӑн ҫаврӑнкаланине вӑл кӑйкӑр кайӑкӑнни пек ҫивӗч куҫӗпе тӳрех асӑрхать; кӑмакаран апат кӑларма, ӑшӑтмашкӑн лартма, тӑварлама кӑшкӑрса хушать; пасарта вӑл пӗрре пӑхсах е кӑшт пӳрнепе тӗртсе пӑхсах чӑх миҫе уйӑхрине, пулӑ мӗнлине, петрушкӑпа салат ҫулҫисене йӑран ҫинчен хӑҫан татнине пӗр йӑнӑшсӑрах пӗлет; — ҫавна кура вара Анисья та Агафья Матвеевнӑна хисеплеме пуҫларӗ, вӑл ӑна пӗрремӗш хут курсанах унран тӗлӗнчӗ те, кӑштах шикленчӗ те, хӑй пирки вара ҫапла шутларӗ: текех эпӗ Обломов кухнинче ӗҫлеме пултараяс ҫук ӗнтӗ, халиччен эпӗ васкаса чупкалани Захар ӳкернӗ турилккене е стакана ярса илме ҫеҫ кирлӗччӗ; Захар мана пултаруллӑ та тавҫӑруллӑ пулнӑшӑн хытӑ кӗвӗҫетчӗ те хӑйӗн тӳрккес мӑнкӑмӑллӑхӗпе тарӑхтаратчӗ.
И Анисья, в свою очередь, поглядев однажды только, как Агафья Матвеевна царствует в кухне, как соколиными очами, без бровей, видит каждое неловкое движение неповоротливой Акулины; как гремит приказаниями вынуть, поставить, подогреть, посолить, как на рынке одним взглядом и много-много прикосновением пальца безошибочно решает, сколько курице месяцев от роду, давно ли уснула рыба, когда сорвана с гряд петрушка или салат, — она с удивлением и почтительною боязнью возвела на нее глаза и решила, что она, Анисья, миновала свое назначение, что поприще ее — не кухня Обломова, где торопливость ее, вечно бьющаяся, нервическая лихорадочность движений устремлена только на то, чтоб подхватить на лету уроненную Захаром тарелку или стакан, и где опытность ее и тонкость соображений подавляются мрачною завистью и грубым высокомерием мужа.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Кӑлӑхах ӗнентерме тӑрӑшрӑм эпӗ Олеҫҫӑна, ни кӗвӗҫӳллӗ шӑпа, ни тӳрккес, усал ҫынсем кансӗрлеме пултараймӗҫ тесе, кӑлӑхах сӑрла-сӑрла тӑратрӑм ун умне лӑпкӑ-тӳлек телей ӳкерчӗкӗсене, Олеся ман алӑсене чуптӑвайрӗ ҫеҫ те пуҫне хирӗҫлесе сулайрӗ кӑна.
Напрасно я старался разубедить Олесю, напрасно рисовал перед ней картины безмятежного счастья, которому не помешают ни завистливая судьба, ни грубые, злые люди. Олеся только целовала мои руки и отрицательно качала головой.

XIII сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика