Шырав

Шырав ĕçĕ:

айван сăмах пирĕн базăра пур.

айван (тĕпĕ: айван) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Айван эсӗ, Санька…
— Ты просто глупый, Санька…

31-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

— Эх, ухмах, эх, айван! — аллисене пӗр-пӗринпе ҫапрӗ Маша.
— Ой, дурной, ой, негожий! — всплеснула Маша руками.

15-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

— Айван!
Куҫарса пулӑш

13-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Кӗпер патнелле илсе каять, — мӑкӑртатрӗ Петька, — ытла айван хӑтланать-ҫке…
К мосту несет, — забормотал Петька, — совсем глупая…

6-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

— Ах эсӗ, айван, ах эсӗ, пӗчӗкскер! — пӑшӑлтатрӗ Маша.
— Ах ты дурачок, ах миленький! — растроганно зашептала Маша.

2-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

— Ҫапла, тӗттӗм, вӑйсӑр, айван ӑсшӑн ҫеҫ вӑл хӗн-хур пулӗ.
— Да, пожалуй, гнет для темного, слабого ума, не подготовленного к нему.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ӑна пудра сӗрнӗ, чӗнтӗрлӗ ҫухавиллӗ, ӑссӑр куҫлӑ, аскӑнла кулакан маркизсем курӑннӑ; унтан перӗнсе, ҫакӑнса, пӑвӑнса вилнӗ Вертерсем курӑннӑ; малалла — шанса кайнӑ хӗрсем, ялан юратса йӗрекенскерсем, мӑнастире хупӑннӑскерсем, тилӗрекен ҫулӑмлӑ куҫлӑ, уссиллӗ геройсем, айван та чее Дон-Жуансем, савнийӗсене ӗненмен, ҫапах хӑйсен ключницисемпе пурӑнакан ӑслисем… пурте, пурте курӑннӑ!
Являлись перед ним напудренные маркизы, в кружевах, с мерцающими умом глазами и с развратной улыбкой; потом застрелившиеся, повесившиеся и удавившиеся Вертеры; далее увядшие девы, с вечными слезами любви, с монастырем, и усатые лица недавних героев, с буйным огнем в глазах, наивные и сознательные донжуаны, и умники, трепещущие подозрения в любви и втайне обожающие своих ключниц… все, все!

Сӑмахран, Соничка хӑйне ҫураҫнӑ качча пӗр корнет ҫинчен каласа панӑ: эпӗ унтан кулаттӑм, вӑл — айван, хам каретӑна тухса лариччен юриех ӑна сивӗре шӑнтса хама кӗттереттӗм, тенӗ, тата тем те пӗр каланӑ.
Сонечка, например, сказала своему жениху про корнета, что она дурачила его, что он мальчишка, что она нарочно заставляла ждать его на морозе, пока она выйдет садиться в карету, и т. д.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Мӗнле айван вӑл, ҫапах та темшӗн килӗшӳллӗ… ҫӳрессе те таса ҫӳрет!» — шухӑшларӗ Обломов.
«Какая она… простая, — подумал Обломов, — а есть в ней что-то такое… И держит себя чисто!»

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Куҫӗсем унӑн кӑвак, пӗтӗм сӑн-пуҫӗ пекех айван аллисем шурӑ та хытӑ, вӗсем ҫинче кӑвак юн тымарӗсем палӑраҫҫӗ.
Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Чееленеҫҫӗ тата чеелӗхпе пуринчен ытларах айван хӗрарӑмсем ҫеҫ ҫырлахаҫҫӗ.
Хитрят и пробавляются хитростью только более или менее ограниченные женщины.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломов чунӗнче мӗн пуррине, унта туйӑм ҫуралса мӗнле ҫиеле тухнине Ольга тӳрех курса тӑрать; ӑна Сонечка пек чееленсе улталама, илӗртме кирлӗ мар, мӗншӗн тесен Обломов питӗ айван, хирӗҫ тӑраймасть.
Она открыто глядела в его душу, видела, как рождалось чувство на дне его души, как играло и выходило наружу, видела, что с ним женская хитрость, лукавство, кокетство — орудия Сонечки — были бы лишние, потому что не предстояло борьбы.

Унӑн ачашлӑхӗ те темле асӑрхануллӑ, пит-куҫӗнче темле пӗр шухӑш палӑрать; Обломов унпа шӳтлесе калаҫма, айван ыйтусем пама юраманнине сисрӗ, ҫав ачалла хаваслӑ самант иртнӗ ӗнтӗ.
И ласка была какая-то сдержанная, все выражение лица такое сосредоточенное, такое определенное; он видел, что в догадки, намеки и наивные вопросы играть с ней нельзя, что этот ребяческий, веселый миг пережит.

Мӗншӗн-ха, мӗнле сӑлтава пула иртнӗ эрнере ҫеҫ хаваслӑ, кулӑшла айван сӑнлӑ хӗр сасартӑках пысӑк шухӑша каять?
Отчего вдруг, вследствие каких причин, на лице девушки, еще на той неделе такой беззаботной, с таким до смеха наивным лицом, вдруг ляжет строгая мысль?

Ольга пӗрре те айван, ачалла, ҫамрӑк куллипе йӑлкӑшмарӗ, Обломов ҫине куҫ тулли пӑхмарӗ, мӗн те пулин пӗлес килсен те, иккӗленсен те, ним ыйтмалли те, пӗлмелли те, тӗлӗнмелли те ҫук пекех ларчӗ!
Молодая, наивная, почти детская усмешка ни разу не показалась на губах, ни разу не взглянула она так широко, открыто, глазами, когда в них выражался или вопрос, или недоумение, или простодушное любопытство, как будто ей уж не о чем спрашивать, нечего знать, нечему удивляться!

«Ах, Сонечка халь мӗн те пулин шухӑшласа кӑларнӑ пулӗччӗ, эпӗ вара ҫав тери айван! нимӗн те пӗлместӗп… тертленетӗп!» — шухӑшларӗ Ольга.
«Ах, Сонечка сейчас бы что-нибудь выдумала, а я такая глупая! ничего не умею… мучительно!» — думала она.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Халачӗ те ӑна ирсӗррӗн, Захар та чӑтма ҫук айван пек, тусанпа эрешмен картисем те чӑтмалла мар пек туйӑнчӗҫ.
И халат показался ему противен, и Захар глуп и невыносим, и пыль с паутиной нестерпима.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пӗрисем Ольгӑна айван, кӗске ӑслӑ тесе шутланӑ, мӗншӗн тесен вӑл пурнӑҫ ҫинчен, юрату ҫинчен ӑслӑ сӑмахсем пӑшӑлтатман, ҫынсем калаҫнӑ чухне никам кӗтмен хӑюллӑ сӑмахсем хӑвӑрттӑн каласа хуман, музыкӑпа литература пирки тишкернӗ чухне кӗнекесем ҫинчен вуласа е ҫынсенчен: илтсе пӗлнине калаҫура палӑртман: вӑл сахал калаҫнӑ, хӑйӗн ытлашши ӑслах мар шухӑшӗсене пӗлтернӗ — унран аслӑ та ҫивӗч «кавалерсем» пӑрӑннӑ; ҫивӗч маррисем, пачах урӑхла, ӑна ҫав тери ӑслӑ тесе шутланӑ, кӑштах унран хӑракаланӑ та.
Одни считали ее простой, недальней, неглубокой, потому что не сыпались с языка ее ни мудрые сентенции о жизни, о любви, ни быстрые, неожиданные и смелые реплики, ни вычитанные или подслушанные суждения о музыке и литературе: говорила она мало, и то свое, не важное — и ее обходили умные и бойкие «кавалеры»; небойкие, напротив, считали ее слишком мудреной и немного боялись.

«Ҫав айван, ку ниме те тӑмасть, тепри вӑрӑ, виҫҫӗмӗш — кулӑшла ҫын» — чӑн-чӑн хӗсӗрлӳ вӗт!
«Тот глуп, этот низок, другой вор, третий смешон» — настоящая травля!

— Аттесемпе асаттесем пирӗнтен айван пулман, — хирӗҫ тавӑрнӑ вӑл, хӑйшӗн сиенлӗ пек туйӑнакан канашсем паракансене, — вӗсем ӗмӗрӗсене телейлӗ пурӑнса ирттернӗ-ҫке; эпир те пурӑнса ирттерӗпӗр: турӑ парсан, тутӑ пулӑпӑр.
— Отцы и деды не глупее нас были, — говорил он в ответ на какие-нибудь вредные, по его мнению, советы, — да прожили же век счастливо; проживем и мы; даст Бог, сыты будем.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика