Шырав

Шырав ĕçĕ:

пуҫланать (тĕпĕ: пуҫлан) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Пурнӑҫ пуҫланать: мана хӑвӑрӑн пуласлӑхӑра парӑр та ним ҫинчен те ан шутлӑр — эпӗ пӗтӗмпех хам ҫине илетӗп.
Начинается жизнь: отдайте мне ваше будущее и не думайте ни о чем — я ручаюсь за все.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫисе яраттӑмӑр кӑна, пӑхатӑн, каллех хӑнасем килнӗ — каллех пуҫланать; кунта, ав, ҫулталӑкра та пӗр хут кӑна!
Только доели, смотришь, гости приехали — опять пошло, а здесь раз в год!

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ҫӳлерех, ҫӳлерех ҫӗклен: унта вара ачашлӑхпа илемлӗх вӑйӗ пӗтет, арҫын ирӗкӗ пуҫланать!
— Выше, выше, туда, к той черте, где сила нежности и грации теряет свои права и где начинается царство мужчины!

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ҫапла, пуҫланать, — терӗ Ольга, ун ҫине тинкерсе пӑхса.
— Да, начинается, — повторила она, глядя на него пристально.

Ӗҫсем пуҫланаҫҫӗ… чӑн-чӑн ӗҫ пуҫланать.
Начинается обязанность, серьезная жизнь…

Юрату уявӗ иртсе каять те пӗр канӑҫсӑр пурнӑҫ пуҫланать: палатӑна ҫӳремелле, унтан Обломовкӑна каймалла, ҫурт лартмалла, пӗр-пӗр пуян ушкӑнпа калаҫса татӑлса укҫашӑн саклат хумалла, ҫул тумалла, мужиксен вӗҫӗ-хӗррисӗр тавлашуллӑ ӗҫӗсене пӑхса тухмалла, пур ӗҫе йӗркелемелле… тырӑ вырни… авӑн ҫапни… шут шӑрҫисем шаклатни, приказчиксен канӑҫсӑр сӑнарӗ… дворянсен суйлавӗ… суд ларӑвӗсем…
Поэма минует, и начнется строгая история: палата, потом поездка в Обломовку, постройка дома, заклад в совет, проведение дороги, нескончаемый разбор дел с мужиками, порядок работ, жнитво, умолот, щелканье счетов, заботливое лицо приказчика, дворянские выборы, заседание в суде.

Обломов килне таврӑнсан тата Штольцран килнӗ ҫырӑва тупрӗ; ҫыру «Халь е нихҫан та!» текен сӑмахсемпе пуҫланать те ҫав сӑмахсемпех вӗҫленет, унтан килтен тухмасӑр пураннӑшӑн ӳпкелесе пӗтернӗ, унтан ниме кӗтсе тӑмасӑрах Штольц хӑй тухса кайма хатӗрленнӗ Швейцарие пыма чӗнет, юлашкинчен тата Италие чӗнет.
Обломов дома нашел еще письмо от Штольца, которое начиналось и кончалось словами: «Теперь или никогда!», потом было исполнено упреков в неподвижности, потом приглашение приехать непременно в Швейцарию, куда собирался Штольц, и, наконец, в Италию.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Эпӗ кашни кунах шухӑшлатӑп: «Текех илӗртӳ хыҫҫӑн каймастӑп, чарӑнса юлатӑп: манран килмест», тесе, анчах кӑсӑклантӑм, халь вара кӗрешӳ пуҫланать, ку ӗҫре сиртен пулӑшу ыйтатӑп.
И я всякий день думал: «Дальше не увлекусь, я остановлюсь: от меня зависит», — и увлекся, и теперь настает борьба, в которой требую вашей помощи.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Эсир вара лӑпкӑ, пӗр пек; эхер те талӑк, икӗ талӑк иртсен тата сиртен «юрататӑп…» тенӗ сӑмаха илтмесен, кунта вара шиклӗх пуҫланать…
А вы так ровны, покойны; и если пройдут сутки, двое и я не услышу от вас «люблю…», здесь начинается тревога…

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ун чухне вара пурнӑҫӑн сивчирӗ, вӑй, ӗҫлес килни пуҫланать, мӗлке каллех ҫухалать, каллех кӑмӑлӗ вӑйлӑ та уҫӑ ҫӑлкуҫӗ пек тапма пуҫлать.
Тогда в нем появлялась лихорадка жизни, сил, деятельности, и тень исчезала опять, и симпатия била опять сильным и ясным ключом.

— Пурнӑҫ, пурнӑҫ каллех пуҫланать манӑн, — терӗ Обломов, тӗлӗкри пек: — акӑ вӑл, кулӑра, ҫак сирень тураттинче.
— Жизнь, жизнь опять отворяется мне, — говорил он как в бреду, — вот она, в ваших глазах, в улыбке, в этой ветке,

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ӗнер калаҫса пӗтермен сӑмаха тытӑнатпӑр; шӳтлӗ калаҫу е кӑмӑла тултаракан шӑплӑх пуҫланать, пурте шухӑша каяҫҫӗ — ӗҫлекен вырӑна ҫухатнӑран мар, сенатри ӗҫсем пирки мар, ӗмӗтсем туллин пурнӑҫланнипе, киленӳллӗ шухӑшсемпе…
Начнем вчерашний, неконченый разговор; пойдут шутки или наступит красноречивое молчание, задумчивость — не от потери места, не от сенатского дела, а от полноты удовлетворенных желаний, раздумье наслаждения…

Ҫакӑн хыҫҫӑн, юлашки хут, чи вӑрӑма пыракан ахӑлтату пуҫланать, унтан пурте калаҫма чарӑнаҫҫӗ.
Тут следовал окончательно последний, самый продолжительный раскат хохота, и затем все смолкло.

Шӑпланма ҫеҫ тытӑнаҫҫӗ, кам та пулин каллех кулса ярать те — пуҫланать вара.
Только начнут умолкать, кто-нибудь подхватит опять — и пошло писать.

Хӗллехи вӑрӑм ҫӗр пуҫланать.
Наступает длинный зимний вечер.

Кайран вара каллех кивви пуҫланать: ача ҫуратасси, ӑна тӗне кӗртесси, ӗҫкӗ-ҫикӗсем ирттересси, ун чухне виле пытарас шухӑш ҫук-ха, анчах ку нумайлӑха мар: пӗрисем теприсене вырӑн параҫҫӗ, ачасем ҫитӗнсе ҫитсе каччӑ пулаҫҫӗ, авланаҫҫӗ, хӑйсене евӗрлӗ чунсем ҫуратаҫҫӗ, — ҫапла вара, пурнӑҫ хай йӗркипе вӗҫӗ-хӗррисӗр пӗр евӗрлӗ тӑсӑлса пырать те, виле шӑтӑкӗ патне ҫитсен вӗҫленет.
Потом уже начинались повторения: рождение детей, обряды, пиры, пока похороны не изменят декорации; но ненадолго: одни лица уступают место другим, дети становятся юношами и вместе с тем женихами, женятся, производят подобных себе — и так жизнь по этой программе тянется беспрерывной однообразною тканью, незаметно обрываясь у самой могилы.

Ача ҫуралсанах ашшӗ-амӑшӗсен пирвайхи ӗҫӗ — тивӗҫлӗ йӗркесене май килнӗ таран тӗрӗсрех, йӑла тӑрӑх мӗн кирлине пӗрне те сиктерсе хӑвармасӑр туса ирттересси, тепӗр майлӑ каласан, ачана тӗне кӗртнӗ хыҫҫӑн вӑйлӑ ӗҫкӗ-ҫикӗ тӑвасси пулать; унтан ҫуралнӑ ачана тӑрӑшса пӑхасси пуҫланать.
Как только рождался ребенок, первою заботою родителей было как можно точнее, без малейших упущений, справить над ним все требуемые приличием обряды, то есть задать после крестин пир; затем начиналось заботливое ухаживанье за ним.

Ача вара ҫак самант ҫитессе чӑтӑмсӑррӑн кӗтнӗ-мӗн, ҫак самантран унӑн хӑй тӗллӗн пурӑнасси пуҫланать.
А он с нетерпением дожидался этого мгновения, с которым начиналась его самостоятельная жизнь.

Пӳртре те тупӑкри пекех шӑплӑх пуҫланать.
И в доме воцарилась мертвая тишина.

Хӑйсенчен сакӑрвунӑ ҫухрӑмра «кӗпӗрне», урӑхла каласан, кӗпӗрне хули пуррине вӗсем пӗлеҫҫӗ; анчах хӑшпӗрисем ҫеҫ унта кайкаласа килнӗ; унтан инҫерех, лере, Саратов, Нижний хулисем пуррине пӗлеҫҫӗ, Мускав тата Питӗр пуррине, Питӗр леш енче французсем е нимӗҫсем пурӑннине пӗлеҫҫӗ, лерелле вара вӗсемшӗн, ӗлӗк-авалхи ҫынсенни пек, тӗттӗм тӗнче, аҫтахасем, икӗ пуҫлӑ ҫынсем, улӑпсем пурӑнакан паллӑ мар ҫӗршывсем пур пек туйӑнать; унтан тӗксӗм тӗнче пуҫланать те, юлашкинчен, ҫӗр чӑмӑрне ҫӗклесе тӑракан пулӑ патне ҫитсен, вӗҫленет.
Они знали, что в восьмидесяти верстах от них была «губерния», то есть губернский город, но редкие езжали туда; потом знали, что подальше, там, Саратов или Нижний; слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы, а далее уже начинался для них, как для древних, темный мир, неизвестные страны, населенные чудовищами, людьми о двух головах, великанами; там следовал мрак — и, наконец, все оканчивалось той рыбой, которая держит на себе землю.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика