Шырав

Тимрук

Чун кӗнӗ хӑватпа Тимрук тата васкарах утма тытӑнчӗ.
Силы вернулись, Тимрук зашагал быстрее и решительней.

Тимрук ҫаврӑнса пӑхасшӑн марччӗ, ҫапах та ҫаврӑнса пӑхрӗ — мӗлки иккен унӑн, пӗр шит юлмасӑр йӗрлесе пырать.
Тимрук не хотел оглядываться и все же оглянулся — оказывается, его преследовала собственная тень.

Тӑкӑрлӑкран иртсе, Тимрук Атӑл хӗрринелле анакан урампа утрӗ.
Миновав переулок, Тимрук зашагал по улице вниз, к Волге.

Тимрук халиччен никама суйса курман, халь пулсан, вӑл тӗрӗссине ниепле те калаймасть.
Тимрук до сего дня никому не врал, а сейчас сказать правду ему просто не под силу.

Унта каймалли ҫула Тимрук пит лайӑх астуса тӑратчӗ-ха.
Эту-то дорогу Тимрук помнит очень хорошо.

Тимрук сасартӑк ӗнер ҫак вӑхӑтра хӑй шыв хӗрринче хӗвелчамӑш сутма тытӑннине асне илчӗ.
Тимрук вдруг вспомнил, как он вчера в это самое время продавал на берегу Волги семечки.

— Аппаҫӑм, ан ҫилленсе юл… — хуллен ҫеҫ илтӗнчӗ Тимрук сасси.
— Не сердись на меня, сестра… — тихо проговорил Тимрук.

Тимрук куҫҫуль витӗр пӑхса кулкалама хӑтланчӗ.
Тимрук, глядя на нее сквозь слезы, изобразил на лице жалкое подобие улыбки.

Тимрук сӑмсине турткаларӗ, йӗпеннӗ куҫне шӑлкаларӗ.
Тимрук шмыгнул носом, утер повлажневшие глаза.

Тимрук ҫакна хӑйне майлӑ тавҫӑрса илчӗ.
Тимрук истрактовал это по-своему…

Ҫак самантра Тимрук нимӗн пирки те пуҫ ҫавӑрасшӑн марччӗ, унӑн пӗтӗм шухӑшӗ ҫак ҫуртран хӑвӑртрах тухса каясси кӑначчӗ.
В голове Тимрука не было никакой другой мысли, кроме как вырваться из этого дома и бежать куда глаза глядят.

Тулли кӑкӑрӗсем канӑҫсӑр ҫӗклене-ҫӗклене илчӗҫ, хӗр тутипе Тимрук питне сӗртӗнчӗ, ачаш та ҫемҫе аллипе ыталарӗ.
Грудь ее вздымалась часто-часто, а губы коснулись щек Тимрука; горячие мягкие руки обвились вокруг его шеи…

Хӗр, урӑхран сӑмахласа тӑмасӑр, Тимрук ҫинчен витӗнкӗҫе уҫрӗ те юнашар кӗрсе выртрӗ.
И девушка, недолго думая, откинула одеяло, под которым лежал Тимрук, улеглась рядом.

— Хам та пӗлместӗп, — шӑппӑн тавӑрчӗ Тимрук, ӑшӑ вырӑн ҫинче канӑҫлӑн карӑнса.
— И сам не знаю, — отозвался Тимрук, с наслаждением потянувшись в теплой постели.

Тимрук халиччен хӑй умӗнче ҫакӑн майлӑ ҫурма тумлӑннӑ хӗр тӑнине пӗрре те курманччӗ-ха, ҫавӑнпа пӑл яр-уҫҫӑн куҫ уҫса пӑхма та, хӗре сывлӑх сунса сӑмах калама та именсе тӑчӗ.
Тимруку до сего дня не доводилось видеть вот так, прямо перед собой, полуодетую женщину, и он не смел поднять на нее глаз, не то чтобы пожелать доброго утра.

Тимрук ирпе вӑраннӑ чух хӗвел тухса сарӑлначчӗ, чӗрече шур карӑмӗ витӗр кун ҫути сӑрхӑнатчӗ.
Когда Тимрук проснулся, солнце уже было высоко в небе; сквозь белые оконные занавески лился дневной свет.

Ӑшӑ пӳртре Тимрук лӗнчӗрех кайрӗ, тулли куркинчи чейне те ӗҫсе яраймарӗ; халех ҫывӑрас марччӗ тесе тӑрӑшрӗ пулин те, куҫӗ хупӑна пуҫларӗ.
Тимрук же разомлел в тепле и, забыв про чай, изо всех сил боролся со сном, глаза его невольно слипались, голова сделалась тяжелой и непослушной.

— Пӗччен ҫав, пӗчченрен нушаланатӑп та, — тӳрӗ сӑмах каласран пӑрӑнчӗ Тимрук.
— Да, тоже в одиночку маюсь, — ушел от прямого ответа Тимрук.