Шырав

Шырав ĕçĕ:

майӗн (тĕпĕ: май) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Унтан, тӗкӗре ывӑтса ярса, мӗкӗрекен эфирелле кӑмӑл майӗн е ачашшӑн, е савӑнӑҫлӑн, е хурлӑхлӑ сасӑпа чӗнсе пӗр сӑмахах хутран-хут калама пуҫланӑ:
А потом, отбросив прочь зеркальце, принималась снова твердить в ревущий эфир нежно, весело и печально, смотря по настроению:

Вунпӗрмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Эммануил Казакевич. Ҫӑлтӑр: повесть; вырӑсларан И.С. Васильев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 1622 с.

Енчен ҫав ҫынсем вилӗмсӗр пулас пулсан, хӑйсен тӗллевне пиншер ҫул иртнӗ хыҫҫӑн пурнӑҫланӑ пулӗччӗҫ (сӑмах майӗн каласан, хӑйсен йӑнӑшӗсене тӳрлетсе пур енчен те кӑлтӑксӑр пулма ҫӗнӗ ӑрурисене мар, ҫак ҫынсенех, пӗрре йӑнӑш тунисене, ҫӑмӑлрах), анчах ун пек пулсан, мӗне кирлӗ вӗсем?
Если же бы они были вечны, то положим (хотя это и труднее тем же людям, а не новым поколениям исправлять ошибки и приближаться к совершенству), положим, они бы достигли после многих тысяч лет цели, но тогда зачем же они?

XI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Чӑн та ӗнтӗ, тепӗр чух ашшӗ ӑна сцена ҫинче ҫемӗ майӗн уткаласа ҫӳрекен ват актер пекех туйӑнатчӗ, ҫапах та ӑна хӗрарӑм вырӑнне хума пултарасси нихҫан та пуҫа пырса кӗмен.
Хотя ему казалось иногда, что у отца походка — как у актера на амплуа старика, но на женщину он вовсе не был похож.

Супӑнь // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 131–145 стр.

Тепӗр кунне, ямшӑк тытса, оперӑна кайнӑ чухне (ку вӑл икӗ ямшӑк тытассинчен йӳнӗрех вӗт) сӑмах майӗн ӗнер хӑйсем пулнӑ Мерцаловсем ҫинчен те пӗр-икӗ сӑмах калаҫса илчӗҫ, вӗсем килӗштерсе пурӑннине мухтарӗҫ, ун пекки вӑл сайра пулать, терӗҫ; пурте ҫапла калаҫрӗҫ, вӑл шутрах Кирсанов та каларӗ: «Ҫапла, Мерцалов тата ҫак енчен те питӗ лайӑх — арӑмӗ ӑна хӑй мӗн шухӑшланине ирӗккӗн каласа пама пултарать», ҫапла ҫеҫ каларӗ Кирсанов, виҫҫӗшӗ те вӗсем ҫапла калама шухӑшланӑччӗ, анчах каласса вара Кирсановӑн калама тиврӗ; анчах мӗншӗн каларӗ-ха вӑл ҫавна?
На другой день, когда ехали в оперу в извозчичьей карете (это ведь дешевле, чем два извозчика), между другим разговором сказали несколько слов и о Мерцаловых, у которых были накануне, похвалили их согласную жизнь, заметили, что это редкость; это говорили все, в том числе Кирсанов сказал: «Да, в Мерцалове очень хорошо и то, что жена может свободно раскрывать ему свою душу», — только и сказал Кирсанов, и каждый из них троих думал сказать то же самое, но случилось сказать Кирсанову; однако зачем он сказал это?

XXIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Сӑмах майӗн каласан, юрлани вӑл, хӑш чухне ашкӑнмасӑрах иртмест пулин те, ухмахланса ашкӑнниех мар ӗнтӗ; ытларах Вера Павловна ним ашкӑнмасӑр юрлать, хӑш чухне, юрламасӑр фортепьяно каланӑ чухне те, ашкӑнмасӑр калать, итлекенсем ун чухне шӑпӑрт итлесе лараҫҫӗ.
Впрочем, пение уже не дурачество, хоть иногда не обходится без дурачеств; но большею частью Вера Павловна поет серьезно, иногда и без пения играет серьезно, и слушатели тогда сидят в немой тишине.

V // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Акӑ вӑл чей ӗҫме тухать те, упӑшкине ыталаса илсе: «епле ҫывӑртӑн, савнӑ тусӑм?» тет, чей ӗҫнӗ хушӑра ӑна тӗрлӗ ӑҫтиҫуксем ҫинчен тата кирлӗ япаласем ҫинчен те каласа кӑтартать; сӑмах майӗн каласан, Вера Павловна, — ҫук, Верочка: вӑл ирхине чей ӗҫнӗ чухне те Верочка-ха, — чей ӗҫнинчен ытларах хӑйма ӗҫет: чей кунта ячӗшӗн ҫеҫ, чей куркинче вара ҫурри ытла хӑйма; вӑл хӑймана та ҫав тери юратать.
Вот она и выходит к чаю, обнимает мужа: «Каково почивал, миленький?», толкует ему за чаем о разных пустяках и непустяках; впрочем, Вера Павловна — нет, Верочка: она и за утренним чаем еще Верочка — пьет не столько чай, сколько сливки: чай только предлог для сливок, их больше половины чашки; сливки — это тоже ее страсть.

— Ҫук, вӑл хӑвӑрт тумланать, пӗр минутрах, анчах вӑл нумайччен выляса шыва чӑмпӑлтаттарса выртать, вӑл шывра чӑмпӑлтаттарса выляма юратать, унтан вара нумайччен ҫӳҫне тураса якатать, — ҫук, нумайччен тураса лармасть, кӑна вӑл пӗр минутрах тураса пӗтерет, вӑл нумайччен ҫӳҫӗпе ашкӑнса ларать, мӗншӗн тесен вӑл хӑйӗн ҫӳҫне юратать; сӑмах майӗн каласан, вӑл туалетӑн чӑн-чӑн ӗҫӗсенчен пӗринпе, пушмаксем тӑхӑнассипе те, нумайччен ларать: унӑн пушмакӗсем питӗ лайӑх; вӑл пӗртте вӗҫкӗнленсе тумланса ҫӳремест, анчах пушмаксем уншӑн ҫунса тӑраканнисем кӑна пулччӑр.
— Нет, она одевается скоро, в одну минуту, но она долго плещется в воде, она любит плескаться, и потом долго причесывает волосы, — нет, не причесывает долго, это она делает в одну минуту, а долго так шалит ими, потому что она любит свои волосы; впрочем, иногда долго занимается она и одною из настоящих статей туалета — надеванием ботинок: у ней отличные ботинки; она одевается очень скромно, но ботинки ее страсть.

Вӑл тумбочка ҫинче шухӑша кайса шӑхӑркаларӗ, шӑхӑрнӑ майӗн ҫара та хура ура кӗлипе тапкаласа ларчӗ.
Он задумчиво посвистывал, сидя на тумбочке и отбивая по ней такт голой грязной пяткой.

I сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

— Эпӗ ахаль кӑна, сӑмах майӗн, — аптранӑ енне каларӗ Евдокия.
— Это я так, к слову пришлось, — замялась Евдокия.

3-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ҫутҫанталӑк ӑна ку енӗпе кӳрентермен; инкӗшӗ унӑн ӑсӗпе ирӗклӗхне хӗсӗрлемест, ҫавӑнпа Ольга нумай япалана хӑех тавҫӑрса илет, ӑнланать, пурнӑҫа асӑрхануллӑн сӑнать, итлет… сӑмах майӗн тусӗ каланисене, канашӗсене те итлет…
А природа ее ничем этим не обидела; тетка не управляет деспотически ее волей и умом, и Ольга многое угадывает, понимает сама, осторожно вглядывается в жизнь, вслушивается… между прочим, и в речи, советы своего друга…

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫавӑнпа вӑл Ольгӑран та ютшӑннӑ пекех пулнӑ — ӑна вӑл хӗре юратнӑ пек мар, пысӑк шанчӑк паракан лайӑх ачана кӑмӑлланӑ пек ҫеҫ кӑмӑлланӑ; шӳтлесе, сӑмах майӗн, вӑл пурне те пӗлме тӑрӑшакан Ольгӑна ҫӗнӗ, хӑюллӑ шухӑшсем пӗлтернӗ, хӑй пурнӑҫра курнине ӑнлантарнӑ, ӑна пурнӑҫра мӗн пулни-иртнине чӗррӗн, тӗрӗссӗн ӑнланма хистенӗ, унтан вара Ольгӑна та, хайӗн тӗплӗ мар урокӗсене те маннӑ.
Оттого он как будто пренебрегал даже Ольгой-девицей, любовался только ею, как милым ребенком, подающим большие надежды; шутя, мимоходом, забрасывал ей в жадный и восприимчивый ум новую, смелую мысль, меткое наблюдение над жизнью и продолжал в ее душе, не думая и не гадая, живое понимание явлений, верный взгляд, а потом забывал и Ольгу и свои небрежные уроки.

Сӑмах майӗн, халӗ кунта суйлав, эсир уездри судьяна суйланма кӑмӑл тумӑр-ши?
Кстати, теперь выборы: не пожелали ли бы вы баллотироваться в уездные судьи?

XVIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Каласан та, тен, сӑмах майӗн, мсье Обломова…
— Разве мсьё Обломову только, если речь зайдет…

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ах, сӑмах майӗн, пиччӳ пирки, — терӗ Обломов.
— Ах, а propos о братце, — заметил Обломов, — мне надо с ним поговорить.

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Сӑмах майӗн, ӑҫта сирӗн халатӑр?
— А ргоpos, где ваш халат?

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӗсем вӑраххӑн утса пычӗҫ: Ольга тимлемесӗр итлерӗ утнӑ майӗн сирень туратне хуҫрӗ те, Обломов ҫине пӑхмасӑр, ӑна тыттарчӗ.
Они шли тихо; она слушала рассеянно, мимоходом сорвала ветку сирени и, не глядя на него, подала ему.

Хӗрарӑм, ҫул майӗн, ҫырла кирлӗ мар-и, тесе ыйтрӗ, — Обломов ҫаплипех хытса тӑчӗ.
Баба мимоходом спросила, не надо ли ему ягод, — столбняк продолжался.

Ырӑ ҫынсем: пурнӑҫа лӑпкӑ та ӗҫсӗр ирттермелле, вӑхӑтӑн-вӑхӑтӑн ҫеҫ ӑна кӑмӑла кайман ӑнсӑртлӑхсем: чир-чӗрсем, хирӗҫӳсем тата сӑмах майӗн каласан, ӗҫ пӑсма пултарать, тесе шутланӑ.
Добрые люди понимали ее не иначе, как идеалом покоя и бездействия, нарушаемого по временам разными неприятными случайностями, как то: болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом.

Ҫуркаланса сӗвӗннӗ сӑмсине пӗркелентерсе, хӗвелпе те тӑварпа тӗссӗрленнӗ куҫхаршисене хӑпартса, Гаврик пиччӗшне аслашшӗнчен салам каларӗ, бычоксен хакне пӗлтерчӗ, сӑмах майӗн мӗнпур ҫиллипе мадам Стороженкона ярса илчӗ, вӑл «ҫавӑн пек ирсӗр, яланах карланкӑран пӑвать, ҫынсене сывлама та памасть», тесе тата ытти сӑмахсемпе те каласа ятларӗ.
Морща облупленный носик и сдвинув брови, совсем обесцвеченные солнцем и солью, Гаврик передал поклон от дедушки, сообщал цены на бычки, с негодованием обрушивался на мадам Стороженко, которая — «такая стерва — держит все время за горло и не дает людям дышать», и прочее в таком же роде.

XXIII. Гаврик пичче // Александр Ярлыкин. Валентин Катаев. Пӗччен парус шуррӑн курӑнать. Александр Ярлыкин куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949

Анчах вӗсем иккӗшӗ те ним палӑртмасӑр, ҫиленнӗ пек пыраҫҫӗ, ишнӗ майӗн иккӗшӗ те илтӗнмелле мекӗрленеҫҫӗ.
Однако оба они равнодушно хмурились и только покрякивали.

XI. Гаврик // Александр Ярлыкин. Валентин Катаев. Пӗччен парус шуррӑн курӑнать. Александр Ярлыкин куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика