Шырав

Шырав ĕçĕ:

тусем (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Майӗпен тинӗссем хухнӑ, тусем ишӗлнӗ пекех, Анисья та улшӑнчӗ: пӗр-пӗрине килӗштерекен Анисьйӑпа кил хуҫи арӑмӗ уйрӑлми туслашрӗҫ, пӗр-пӗринсӗр пурӑнайми пулчӗҫ.
Постепенная осадка или выступление дна морского и осыпка горы совершались над всеми и, между прочим, над Анисьей: взаимное влечение Анисьи и хозяйки превратилось в неразрывную связь, в одно существование.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Иртен пуҫласа каҫченех Ольгӑпа вӑл… вӑл, Обломов, унпа пӗрле вулать, ӑна чечексем ярса парать, кӳлӗ хӗрринче, тусем ҫинче уҫӑлса ҫӳрет.
Он с Ольгой с утра до вечера; он читает с ней, посылает цветы, гуляет по озеру, по горам… он, Обломов.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Тусем унта таҫта лере ӳссе ларнӑ хӑрушӑ, чуна шиклентерекен тусен мӗлкисем пек ҫеҫ туйӑнаҫҫӗ.
Горы там как будто только модели тех страшных где-то воздвигнутых гор, которые ужасают воображение.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Чӑнах ӗнтӗ, унта тинӗссем, ҫӳлӗ тусем, чул тусемпе тӗпсӗр ҫырмасем, сӗм вӑрмансем те ҫук — пысӑк, тискер, тӗксӗм япаласем пачах нимӗн те ҫук.
Нет, правда, там моря, нет высоких гор, скал и пропастей, ни дремучих лесов — нет ничего грандиозного, дикого и угрюмого.

Вӗсем чӑнах та тусем пекех ҫӳллӗ.
Они были просто огромные и действительно походили на горы.

Вунпӗрмӗш сыпӑк // Галина Матвеева. Килти архив

— Кусем тата мӗнле тусем? — кӑсӑкланчӗ Федор.
— Что это за горы? — воскликнул Федор.

Вунпӗрмӗш сыпӑк // Галина Матвеева. Килти архив

Ку енчи ҫырансен хушшинчи вырӑна пӑхсан темӗнле инҫетри, кӑнтӑр енчи Кавказри ҫӳлӗ тусем ҫинчи кӳлӗсем пек курӑнать, анчах тепӗр енче юрпа витӗннӗ сӑрт-тусем палӑраҫҫӗ, вӗсен куҫа йӑмӑхтаран тӑррисем ҫинче лутра йывӑҫсен пӑт-пат хуралакан сӑнӗсем сапӑннӑ.
Что-то очень далёкое, южное, напоминающее высокогорные кавказские озёра, было в этой замкнутости берегов, — но на той стороне убегали сопки, покрытые снегом, и на их ослепительном фоне лишь кое-где был виден тонкий чёрный рисунок каких-то невысоких деревьев.

Иккӗмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Тӗтре те палуба ҫинче е ҫӑралать, е сирӗлет, унӑн пӑтранчӑкӗ витӗр тусем ҫийӗн хӑпарнӑ тулли уйӑх курӑнать, катара тӳрем ҫутӑ йӑрӑмсем палӑраҫҫӗ.
То заходил он на палубу, то уходил, и между его дикими клочьями показывалась над сопками полная луна с вертикальными, вверх и вниз, снопами.

Шӑхӑркалатӑн та шухӑша каятӑн, йӗри-тавра тӗксӗм тусем йӑсӑрланса тухса тӑраҫҫӗ, пӗлӗтсен хушшипе те вӗҫсе тухма ҫук — юр ҫӑвать, машина пӑрланать.
Посвистываешь и думаешь, а вокруг вырастают и клубятся тёмные горы. Думаешь и посвистываешь, а горы нужно обходить, а под нижней кромкой облаков не пройдёшь — снегопад, леденеет машина.

Басконие татса илнӗ, Бильбаона вӗҫес тесен тӗтреллӗ тусем урлӑ вӗҫмелле, унта та пулин ҫар ӗҫӗ валли хатӗрлемен кивӗ самолетсемпе ҫеҫ.
Баскония отрезана; на старых гражданских самолётах, в тумане, над горами нужно лететь в Бильбао.

Пӗрремӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Вара вӗсем, нимӗне пӑхмасӑр, тусем урлӑ ҫынсем патне хӑйсем анма шут тытнӑ, пӗтӗм тӗнчене «ахӑр самана» юнаса тӑнине пӗлтересшӗн пулнӑ.
И тогда они решили пойти зимой через перевалы, спуститься к людям и сообщить им, что всему миру грозит гибель.

6 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Акӑ тусем!
Вот и горы!

Вунпӗрмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Манӑн куҫ умне вара Ҫурҫӗрти ҫур ҫул хушши тӑсӑлакан каҫсем, ҫанталӑк улшӑнасса тарӑхса кӗтмелли эрнесем, юрлӑ-пӑрлӑ ҫӳлӗ тусем ҫинчен вӗҫмелли самантсем (ун пек чухне ирӗксӗрех куҫ анса ларма меллӗрех вырӑн шырать), хӑвӑн машину ҫуначӗ курӑнми ҫил-тӑманра вӗҫнисем, аллӑ градуслӑ сивӗре мотора ӗҫлеттереймесӗр тарӑхнисем куҫ умне тухса тӑчӗҫ.
Я представил себе бесконечные полугодовые ночи за Полярным кругом; недели изнуряющего ожидания погоды; полёты над снежными горными хребтами, когда глаза невольно высматривают место для вынужденной посадки; полёты в пургу, когда не видишь крыльев своей машины; мучительную возню с запуском мотора на пятидесятиградусном морозе.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ача чухне эпӗ ҫак тусем ҫинчи сад пахчисен, урамсен, ҫырма хӗрринчи ҫуртсен, кӗтесрен икӗ йӳпленсе каякан вырӑна — икӗ ҫырма Песчинкӑпа Тихӑй пӗрлешнӗ вырӑна халӗ те ҫаплах калаҫҫӗ — илемне туйса илеймен пулнӑ-ха…
Мальчиком я не замечал всей прелести этих садов на горах, покатых улиц, высоких набережных, под углом расходящихся от Решеток — так и теперь еще называлось место слияния двух рек — Песчинки и Тихой…

Вунпиллӗкмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ҫак сӑмах мана хӑмӑшран тунӑ тенкел ҫинче, тусем хушшинче ларакан кӗскерех кӑна хӑварса кастарнӑ мӑйӑхлӑ, сухаллӑ арҫына асилтеретчӗ.
Долго еще при этом слове мне представлялся коротко остриженный мужчина с усами и бородкой, сидящий на фоне снежных гор в камышовом кресле.

Вуннӑмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Унта ҫул ансӑрлансах пырать, чул тусем кӑвакланса тата хӑрушӑланса пыраҫҫӗ, юлашкинчен вара вӗсем пӗрлешсе ҫирӗп хӳме пулса тӑнӑ пек туйӑнаҫҫӗ.
Там путь все становился уже, утесы синее и страшнее, и, наконец, они, казалось, сходились непроницаемою стеной.

Июнӗн 16-мӗшӗ // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

Кунта пурӑнакансем каланӑ тӑрӑх, Кисловодскри сывлӑш савӑшас енне туртать пулас, ҫавӑнра, имӗш, Машук патӗнче пуҫланнӑ романсем пурте кунта хӑйсен вӗҫне ҫитеҫҫӗ-мӗн, чӑнах та, кунта пур ҫӗрте те улах вырӑн, ем-ешӗл тусем хушшипе шавлӑн кӑпӑкланса сиксе юхакан шыв хӗрринчи ҫӑка аллейисен чӑтлӑхӗ те, урлӑ та пирлӗ ҫӗкленекен тӗксӗм ту хушшисем те, кӑнтӑрти ҫӳллӗ курӑкпа та шурӑ акаци пӑсӗпе тулнӑ техӗмлӗ сывлӑш та, лапӑ вӗҫӗнче пӗр-пӗринпе пӗрлешсе, Подкумок енне ут-вӗттин сикекен сулхӑн шывсен тӗлӗнмелле ытарайми сасси те — пурте юмахри пек туйӑнать.
Здешние жители утверждают, что воздух Кисловодска располагает к любви, что здесь бывают развязки всех романов, которые когда-либо начинались у подошвы Машука, и в самом деле, здесь все дышит уединением; здесь все таинственно — и густые сени липовых аллей, склоняющихся над потоком, который с шумом и пеною, падая с плиты на плиту, прорезывает себе путь между зеленеющими горами, и ущелья, полные мглою и молчанием, которых ветви разбегаются отсюда во все стороны, и свежесть ароматического воздуха, отягощенного испарениями высоких южных трав и белой акации, и постоянный, сладостно-усыпительный шум студеных ручьев, которые, встретясь в конце долины, бегут дружно взапуски и наконец кидаются в Подкумок.

Июнӗн 10-мӗшӗ // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

Машук тӑрринче хаяра систерекен шурӑ пӗлӗт выртать, уйӑх хӗвелтухӑҫӗнче хӑпарать, юрпа витӗннӗ тусем катаран кӗмӗл тӗслӗ ҫуталаҫҫӗ.
На вершине Машука лежало зловещее облачко; месяц подымался на востоке; вдали серебряной бахромой сверкали снеговые горы.

Майӑн 16-мӗшӗ // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

Акӑ уйрӑлтӑмӑр та эпир: вӑл йывӑҫ тӗмисемпе чул тусем хыҫне пытаничченех эпӗ ун хыҫҫӑн пӑхса юлтӑм.
Наконец мы расстались; я долго следил за нею взором, пока ее шляпка не скрылась за кустарниками и скалами.

Юрлӑ тусем патӗнчен вӗсем васкавлӑн шӑваҫҫӗ; Машук тӑрри сӳнтернӗ факел пек тӗтӗмленет; унӑн йӗри-таврашӗнчи кӑвак пӗлӗт, малалла шунӑ ҫӗртен ҫакланса чарӑннӑ пек пулса, ҫӗлен пек явӑнса йӑшӑлтатать.
Они быстро бежали от снеговых гор; голова Машука дымилась, как загашенный факел; кругом него вились и ползали, как змеи, серые клочки облаков, задержанные в своем стремлении и будто зацепившиеся за колючий его кустарник.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика