Шырав

Шырав ĕçĕ:

хӗрӳллӗ сăмах пирĕн базăра пур.

хӗрӳллӗ (тĕпĕ: хӗрӳллӗ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ҫулӑм пек ҫутӑ выляни пуҫра тӗлӗнмелле ӗмӗтсем ҫуратать: лере, керменсен пӳлӗмӗсенче, ҫулӑм пек хӗрӳллӗ савӑнӑҫ йӑлтӑртатса ҫиҫсе тӑнӑ ҫӗрте, нихҫан та, никам та илтмен музыка шӑппӑн та мӑнаҫлӑн янӑранӑн туйӑнать.
Игра огня рождает странные мечты: кажется, что там, в залах дворцов, в ярком блеске пламенной радости, тихо и гордо звучит музыка, которой не слыхал никто и никогда.

Кичемлӗх патшалӑхӗ // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 671–683 стр.

Ун аллинчи ҫатӑрласа тытнӑ факел ак халь йӑлкӑшса илес пек те, кӑвак тӗтӗме сирсе, йӗри-таврана хӗрӳллӗ те хаваслӑ ҫулӑмпа ҫутатса ярас пек туйӑнать.
Кажется — вот факел в крепко сжатых пальцах ярко вспыхнет, разгонит серый дым и щедро обольет все кругом горячим, радостным светом.

Сарӑ шуйттан хули // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 659–670 стр.

Унӑн куҫӗсем сӑмахпа каласа ӑнлантарма ҫук тӗлӗнсе, ҫуталса пӑхаҫҫӗ, пичӗ хӗрӳллӗ туйӑмпа сасартӑк хӗрелсе кайрӗ.
В глазах его светилось неизъяснимое словами изумление, и лицо вдруг вспыхнуло горячим чувством.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Ак эпӗ ҫӗре ӳкетӗп те, унан чӗркуҫҫийӗсене ыталаса, хӗрӳллӗ сӑмахсем калатӑп, йӑлӑнатӑп, хам салтака туртатӑп та ҫӗре ӳкеретӗп.
И вот я упала на землю перед ним и, охватив его колени, все упрашивая его горячими словами, свалила солдата на землю.

II сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Унӑн кӑкӑрӗнчен хӗрӳллӗ кӗлӗ сӑмахӗсем юхса тухма хатӗр тӑчӗҫ.
Из его груди готова была вылиться страстная молитва.

II сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

— Тӑхӑн, хӗрӳллӗ тимӗрҫӗ… — аллинчен туртрӗ ӑна Маша.
— Оденься, ты… — дернула его Маша за рукав, — кузнец горячий…

2-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ырӑ ҫынсене нумай курнӑ эпӗ, анчах унран тасарах, ҫутӑрах, кӑмӑллӑрах чӗреллине курман; нумайӑшне юратрӑм эпӗ, анчах Обломова юратнӑ пек, ҫирӗп те хӗрӳллӗ, никама та юратман.
Многих людей я знал с высокими качествами, но никогда не встречал сердца чище, светлее и проще; многих любил я, но никого так прочно и горячо, как Обломова.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл Штольца хальхи пек хӗрӳллӗ нихҫан та юратман пек туйӑнчӗ ӑна.
Никогда, казалось ей, не любила она его так страстно, как в эту минуту.

Ольга ӑна малашне хӑйне хӑй юратакан хӗрарӑм пек мар, хӗрӳллӗ юратакан арӑм пек мар, ача пӑхса ӳстерекен, кайран пурнӑҫра никама кирлӗ мар амӑшӗ пек те мар, темле урӑхла, халиччен пулман пысӑк ҫын евӗр курӑнать…
Вдали ему опять улыбался новый образ, не эгоистки Ольги, не страстно любящей жены, не матери-няньки, увядающей потом в бесцветной, никому не нужной жизни, а что-то другое, высокое, почти небывалое…

Анчах тӗлӗресси, кулянасси ҫук вӗсен; вӗсем кичемленмесӗр, сӳрӗкленмесӗр пурӑнаҫҫӗ; вӗсем сӳрӗккӗн пӑхмаҫҫӗ, сӳрӗккӗн калаҫмаҫҫӗ; вӗсен калаҫу пӗтмест, час-часах хӗрӳллӗ пулкалать.
Только не было дремоты, уныния у них; без скуки и без апатии проводили они дни; не было вялого взгляда, слова; разговор не кончался у них, бывал часто жарок.

Чӑнлӑх ӑҫта-ха? тесе ыйтсан, вӑл ҫывӑхра та, инҫетре те, куҫпа та, ӗмӗтпе те тӳрӗ, хӗрӳллӗ, уйрӑлми юратан хӗрарӑма шыранӑ, анчах тупайман; тупнӑ пек туйӑнсан та, ку тӗрӗс мар пулнӑ, кайран ӳкӗнме тивнӗ, ҫавӑнпа вӑл салхуллӑ шухӑша путнӑ, кӑмӑлне те хуҫнӑ.
При вопросе: где же истина? он искал и вдалеке и вблизи, в воображении и глазами примеров простого, честного, но глубокого и неразрывного сближения с женщиной, и не находил: если, казалось, и находил, то это только казалось, потом приходилось разочаровываться, и он грустно задумывался и даже отчаивался.

— Иртрӗ те пулӗ ӗнтӗ, тетӗп эпӗ! — терӗ Штольц, пӗрремӗш хут хӑйӗн хӗрӳллӗ туйӑмне пытармасӑр, Ольга ҫине ытарайми пӑхса: — мӗн пулни йӑлтах иртрӗ.
— Да уж, я думаю, и прошло! — сказал он, взглянув на нее в первый раз глазами страсти и не скрывая этого, — то есть все, что было.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Штольц пек ӑслӑ та хӗрӳллӗ ҫын ӑна килӗшнӗ, ӑна урӑх нимӗн те кирлӗ пулман, теме пулать.
Остается предположить одно, что ей нравилось, без всяких практических видов, это непрерывное, исполненное ума и страсти поклонение такого человека, как Штольц.

Обломов йӑлтах аса илчӗ: иртнӗ телее, Ольга аллине, вӑл хӗрӳллӗ чуптунине… вара вилнӗ пек пулчӗ…
Все вспомнил, и тогдашний трепет счастья, руку Ольги, ее страстный поцелуй… и обмер:

Акӑ вӑл, юратса пӑрахнин тата хӗрӳллӗ туйӑмсен тӗллевӗ.
Вот она, логика увлечения и страстей.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Анчах вӑйӑсем иртсе кайрӗҫ; эпӗ юратупа чирлерӗм, хӗрӳллӗ туйӑмсен паллисене сиссе илтӗм; эсир шухӑша кайса ҫӳрерӗр, кӑмӑла хытартӑр, пушӑ вӑхӑтсенче манпа пӗрле пултӑр; сирӗн нервӑсем пӑлханма пуҫларӗҫ; эсир пӑлханма пикентӗр, ун чухне вара, урӑхла каласан, халӗ ҫеҫ, эпӗ хӑраса ӳкрӗм те, малалла каясран чарасси тата ку мӗн пулнине каласси манӑн тивӗҫлӗх пулнине туйса илтӗм.
Но шалости прошли; я стал болен любовью, почувствовал симптомы страсти; вы стали задумчивы, серьезны; отдали мне ваши досуги; у вас заговорили нервы; вы начали волноваться, и тогда, то есть теперь только, я испугался и почувствовал, что на меня падает обязанность остановиться и сказать, что это такое.

— Чӗрӗ хаваслӑхсем, хӗрӳллӗ туйӑмсем пур-и вара? — калаҫма пуҫларӗ Обломов.
— А есть радости живые, есть страсти? — заговорил он.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольга ҫакна та лайӑх курать: ҫамрӑк пулин те, вӑл ҫак туслӑхра — вӑйлӑраххи, Обломов хытӑ иленме, хӗрӳллӗ ӳркевлӗн парӑнма, Ольга кӑмӑлӗпе килӗштерсе ҫырлахма пултарать, анчах нимӗн тума та, нимӗнле ҫирӗп шут тытма та пултараяс ҫук.
Она даже видела и то, что, несмотря на ее молодость, ей принадлежит первая и главная роль в этой симпатии, что от него можно было ожидать только глубокого впечатления, страстно-ленивой покорности, вечной гармонии с каждым биением ее пульса, но никакого движения воли, никакой активной мысли.

Обломов ҫак хӗрарӑм пӑлханнине, унӑн хӗрӳллӗ ӗмӗчӗсене, вӑл кӗтмен ҫӗртен куҫҫуль юхтарнине, тертленнине, вӑйран кайнине, кайран вара чарусӑррӑн хавасланнине курасшӑн мар.
Он никогда не хотел видеть трепета в ней, слышать горячей мечты, внезапных слез, томления, изнеможения и потом бешеного перехода к радости.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Унӑн куҫӗсем Обломовӑн куҫӗсемпе тӗл пулчӗҫ: Обломов куҫӗсем, ӑссӑр ҫыннӑнни пекех, пӗрре те хускалмаҫҫӗ; ҫак куҫсемпе Обломов мар, хӗрӳллӗ туйӑм пӑхать.
Ее взгляд встретился с его взглядом, устремленным на нее: взгляд этот был неподвижный, почти безумный; им глядел не Обломов, а страсть.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика