Шырав

Шырав ĕçĕ:

ҫирӗм (тĕпĕ: ҫи) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Уҫӑлса ҫӳреме хуса кӑларса ячӗ, ҫирӗм пус укҫа пачӗ.
— Гулять прогнал, двугривенный дал.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Акӑ тыт ҫирӗм пус, юлташупа сӑра ӗҫ.
На вот двугривенный: выпей пива с приятелем.

— Акӑ кунта ҫирӗм мӑшӑр ним тума юрӑхсӑр: вӗсене саплама та тӑмасть.
— Вот тут двадцать пар совсем не годятся: их уж и штопать не стоит.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломов ӑна вара ҫирӗм пилӗк тенкӗ укҫа панӑ пулӗччӗ, Аниҫйӑна вунӑ тенкӗ…
Он бы дал ему двадцать пять рублей, а Анисье десять…

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Арҫынсемпе хӗрарӑмсем, ҫирӗм ҫын та пулӗ, карта сулхӑнне ушкӑнпа кӗпӗрленсе ларнӑ та суккӑр лирнике хупӑрласа илнӗ, лешӗ юрлать, чӗтӗрекен, сӑмса витӗр нӑрӑлтатса тухакан ҫинҫерех сасси унӑн, пӗрешкел нӑйӑлтатса янракан инструменчӗ пулӑшса пынӑ май, йышлӑ халӑхӑн тӑтӑш сӗрлекен шавӗнче те яр-уҫҫӑн уйрӑлса тӑрать.
В тени забора густая кучка, человек в двадцать мужиков и баб, тесно обсела слепого лирника, и его дрожащий, гнусавый тенор, сопровождаемый звенящим монотонным жужжанием инструмента, резко выделялся из сплошного гула толпы.

XII сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Эпӗ вара асра шутлама пуҫӑнатӑп, анчах ҫирӗм ҫиччӗ тарана ҫитетӗп те, туятӑп, манра хӑюлӑх ҫаплах ҫитӗнсе ӗлкӗреймен.
И я принимался считать в уме, но когда доходил до двадцати семи, то чувствовал, что решимость еще не созрела во мне.

XI сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

«Ҫирӗм ҫиччӗ — манӑн ӑрӑмлӑ число, — шухӑшларӑм эпӗ темиҫе минутран, — ҫирӑм ҫиччӗччен сӑватӑп та, ун чух!..»
«Двадцать семь — мое феральное число, — думал я несколько минут спустя, — досчитаю до двадцати семи, и тогда!..»

— Ямшӑка вӑтӑр тенкӗ те Тарантьева ҫирӗм пилӗк тенкӗ панӑччӗ пулас…
— Так вот, извозчику тридцать да, кажется, двадцать пять рублей Тарантьеву…

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Пурӗ пин те виҫҫӗр аллӑ тӑватӑ тенкӗ те ҫирӗм сакӑр пус! — йӑвашшӑн каларӗ вӑл, контрактне ҫурӑм хыҫнелле пытарса тытса.
— Тысячу триста пятьдесят четыре рубля двадцать восемь копеек ассигнациями всего-с! — кротко заключил он, спрятав обе руки с контрактом назади.

— Тата маччапа алӑк сӑрланӑшӑн, кухньӑри чӳречесене юсаттарнӑшӑн, алӑкӑн ҫӗнӗ пробойӗсемшӗн, хут укҫан тепӗр аллӑ тӑватӑ тенкӗ те ҫирӗм сакӑр пус тӳлемелле.
— Еще за окраску потолка и дверей, за переделку окон в кухне, за новые пробои к дверям — сто пятьдесят четыре рубля двадцать восемь копеек ассигнациями.

Вара Захара калатӑп: вӑл мана ҫӗре ҫити пуҫ таять те савӑннипе кӑшкӑрса ярать, ӑна ҫирӗм пилӗк тенкӗ паратӑп. Анисья килсен, манӑн алӑсене тытса чуптума тытӑнать; ӑна вунӑ тенкӗ паратӑп… унтан… унтан, савӑннипе пӗтӗм тӗнче илтмелле хытӑ кӑшкӑрса яратӑп, ҫавна илтсен: «Обломов телейлӗ, Обломов авланать», тейӗ тӗнче.
Потом скажу Захару: он поклонится в ноги и завопит от радости, дам ему двадцать пять рублей. Придет Анисья, будет руку ловить целовать: ей дам десять рублей; потом… потом, от радости, закричу на весь мир, так закричу, что мир скажет: «Обломов счастлив, Обломов женится!

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Кунта ҫитме виҫӗ целковӑй та, каялла кайма виҫҫӗ — шӑпах ҫирӗм икӗ тенкӗ пулать те.
Да отсюда три целковых — вот двадцать два рубля!

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Вӑл та ҫирӗм пӗр ҫулта вӗт!
— И ей двадцать один год!

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Арҫын ҫирӗм пилӗк ҫула ҫитсен ҫеҫ, ҫирӗм пилӗк профессор, библиотекӑсем пулӑшнипе, тӗнче курса ҫӳресе, хӑшпӗр чухне чун-чӗре тасалӑхне, ҫӗнӗ шухӑшсене ҫухатса, ҫӳҫне кӑвакартса ӑс пухать.
что совершается с мужчиной в двадцать пять лет при помощи двадцати пяти профессоров, библиотек, после шатанья по свету, иногда даже с помощью некоторой утраты нравственного аромата души, свежести мысли и волос, то есть что она вступила в сферу сознания.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ҫирӗм ҫул эпӗ ҫакӑн пек тунӑ, саншӑн улӑштармастӑп…
— Двадцать лет я делал так, а для тебя менять стану…

Вара ҫирӗм, вӑтӑр ҫул иртсен те, хӑй ӑшшӑн пӑхнине хирӗҫ унӑн куҫӗсенче йӑваш та лӑпкӑн илӗртекен кулла курнӑ пулӗччӗ.
И чрез двадцать, тридцать лет на свой теплый взгляд он встретил бы в глазах ее тот же кроткий, тихо мерцающий луч симпатии.

— Ак кунта… вуннӑ, ҫирӗм, акӑ — икҫӗр тенкӗ… тата акӑ — ҫирӗм.
— Вот тут… десять, двадцать, вот двести рублей… да вот двадцать.

Эсӗ манпа пӗрле ӗҫлерӗн, апла пулсан, манӑн кӑштах пурлӑх пуррине пӗлетӗн; анчах эпӗ виличчен ун ҫине шанса ан пурӑн, пуҫ ҫине чул ӳкмесен, эп тепӗр ҫирӗм ҫул пурӑнатӑп та пулӗ.
Ты делал со мной дела, стало быть, знаешь, что у меня есть некоторый капитал; но ты прежде смерти моей на него не рассчитывай, а я, вероятно, еще проживу лет двадцать, разве только камень упадет на голову.

Ултӑ ҫул вӑл Швейцарипе Австри тӑрӑх ҫапкаланса ҫӳренӗ, ҫирӗм ҫул хушши ӗнтӗ хӑй шӑпине ырласа Российӑра пурӑнать.
Шесть лет пространствовал он по Швейцарии, Австрии, а двадцать лет живет в России и благословляет свою судьбу.

Ҫамрӑк помещиксенчен пӗри Мускава кайса пӗр дюжина кӗпешӗн виҫҫӗр тенкӗ, пӗр атӑшӑн ҫирӗм пилӗк тенкӗ, туй кунӗ валли туяннӑ жилетшӑн хӗрӗх тӗнкӗ тӳленӗ тенине илтсен, Обломов сӑхсӑхса илнӗ те, хӑвӑрттӑн ҫапла каласа хунӑ: «Ҫав маттура тӗрмене хупса лартмалла», тенӗ.
Услыхав, что один из окрестных молодых помещиков ездил в Москву и заплатил там за дюжину рубашек триста рублей, двадцать пять рублей за сапоги и сорок рублей за жилет к свадьбе, старик Обломов перекрестился и сказал с выражением ужаса, скороговоркой, что «этакого молодца надо посадить в острог».

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика