Шырав

Чочой

Кэукай киле таврӑнсан, паян унӑн икӗ урок ытларах пулнӑ, букварь тытнӑ Чочой хӑй вырӑнӗнчен сиксе тӑчӗ:
Когда вернулся домой Кэукай, у которого в тот день было на два урока больше, Чочой соскочил со своего места с букварем в руках:

Ҫав кун Чочой букварьне аллинчен вӗҫертмерӗ.
В этот день Чочой долго не расставался с букварем.

Чочой сӑмах сыпӑкӗсене питӗ тӑрӑшса вула-вула, унтан вара вӗсене пӗтӗҫтере-пӗтӗҫтере хӑй куҫӗ умӗнчи букварӗн икӗ страницине йӑлтах вуласа тухрӗ.
И, старательно выговаривая каждый слог, Чочой прочел все, что оказалось у него перед глазами на двух раскрытых страницах букваря.

Ҫапла пӗр урокра Чочой сасартӑк сыпӑксем тӑрӑх ҫӑмӑллӑнах вулама пуҫларӗ.
И вот вышло так, что на одном из уроков Чочой вдруг совершенно свободно стал читать по слогам.

Переменӑра Чочой ҫав тери алхасма юратать пулсан та, урокра вара питӗ лӑпкӑ ларать, тӑрӑшса вӗренет.
Насколько шаловлив был Чочой на перемене, настолько серьезным он становился на уроке.

Вӗренес тени мӗне пӗлтерет тесе урӑх ыйтмасть ӗнтӗ Чочой.
Что значит учиться, об этом Чочой больше не спрашивал.

Юлашкинчен вара Чочой, хӑй тӑшманӗн меслечӗпе усӑ курса, Эттайӑн сылтӑм урине хӑвӑрт кӑна ҫӳлелле ҫӗклерӗ те ӑна ҫавӑнтах ҫурӑмӗ ҫине туртса ӳкерчӗ.
Наконец Чочой изловчился и воспользовался приемом своего же противника, резко подняв правую ногу Эттая вверх, он повалил его на спину.

Анчах Чочой ун шухӑшне часах тавҫӑрса илчӗ.
Но Чочой вовремя разгадал его тактику.

— Гы-а! — терӗ ӑна хирӗҫ Чочой, хавхаланнипе сывлӑшӗ пӳлӗнсе ларнине туйса.
— Гы-а! — ответил Чочой, чувствуя, что у него захватило дух от восторга.

Чочой сасӑ илтӗннӗ ҫӗрелле ҫаврӑнса пӑхрӗ.
Чочой повернулся на голос.

— Итле-ха, Чочой, атя аркан урлӑ сикме! — таҫтан, хыҫалтан илтӗнчӗ Кэукайӑн хаваслӑ сасси.
— Послушай, Чочой, идем прыгать через аркан! — раздался где-то позади него веселый голос Кэукая.

Таврара савӑнӑҫ вӗресе тӑнӑ вӑхӑтра Чочой хурланнине тӳсме пултараймарӗҫ унӑн тусӗсем.
Нет, друзья не могли допустить, чтобы Чочой тосковал, когда кругом было столько радости!

Хуйхӑ-суйхӑсӑр ачалӑх курман Чочой, ҫитӗнсе ҫитнӗ ҫын пек, куҫхаршийӗсене пӗркелесе, хурлӑхлӑн шухӑшлать: «Гоомо кукка ӗмӗрне те ҫакӑн пек савӑннине курман, халь тин ӗнтӗ нихҫан та курас ҫук», тет вӑл хӑй ӑшӗнче.
А Чочой, которого жизнь очень рано разлучила с беззаботным детством, по-взрослому хмурился и с горечью думал: «Гоомо никогда не видел такого веселья и теперь уже никогда не увидит…»

Ку Тынэт пулчӗ, Чочой ӑна ҫийӗнчех палласа илчӗ.
В нем Чочой сразу узнал Тынэта.

Чочой Ако ятне илтсен картах сиксе илчӗ те, вахтисем калаҫнине итленӗшӗн ятласран хӑраса, ҫынсем ан асӑрхаччӑр тесе, хуллен кӑна вут патнерех ҫывхарчӗ…
Услыхав имя Ако, Чочой вздрогнул и, стараясь быть незамеченным, чтобы не обратить на себя внимание взрослых, потихоньку приблизился к костру…

Пӗр вут кутӗнчи пӑлан усракансемпе сунарҫӑсем хушшинче Чочой Тагратпа Виктор Сергеевича курчӗ.
У одного из костров среди оленеводов и охотников Чочой увидел Таграта и Виктора Сергеевича.

Чочой хӑйӗн тусӗсемпе пӗрле, колхозниксем калаҫнине итлесе, пӗр вут кутӗнчен тепри патне ҫӳрет.
Чочой вместе со своими друзьями переходил от костра к костру, с интересом вслушиваясь в разговоры колхозников.

— Шурӑ чарлан пек вӗҫет! — терӗ Чочой хаваслӑн.
— Словно белая чайка летит! — восхищенно сказал Чочой.