Шырав

Шырав ĕçĕ:

Сергеич (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Кирсанов кайнӑ хыҫҫӑн Вера Павловнӑпа Дмитрий Сергеич вӑл темиҫе кун хушши ӗнтӗ хӑйне темӗнле тӗлӗнмелле тыткаланине аса илчӗҫ; унччен вӗсем вӑл ун пек пулнине асӑрхаманччӗ, ӑнланманччӗ, халӗ ӗнтӗ вӑл ун чухне ухмахла хӑтланнисене ӑнланма пулать: вӑл ун чухне те хальхи пекех хӑтланнӑ, анчах кӑшт йӑвашрах ҫеҫ пулнӑ.
Когда Кирсанов ушел, Вера Павловна и Дмитрий Сергеич припомнили, что уж несколько дней до своего явного опошления он был странен; тогда они не заметили и не поняли, теперь эти прежние выходки объяснились: они были в том же вкусе, только слабы.

XI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Кирсанов чирлӗ Дмитрий Сергеич патӗнче тата виҫӗ ҫӗр каҫрӗ; ку ӑна ытлашши ывӑнтармарӗ, мӗншӗн тесен вӑл ним шикленмесӗр ҫывӑрчӗ, вӑл ытла та нимӗн шухӑшсӑр пулнине Вера Павловна ан куртӑр тесе сыхланса кӑна алӑка питӗрчӗ.
Кирсанов провел еще три ночи с больным Дмитрием Сергеичем; его-то это мало утомляло, конечно, потому что он преспокойно спал, только из предосторожности запирал дверь, чтобы Вера Павловна не могла увидеть такой беспечности.

VII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Мана, чӑнах та, Александр, сан умӑнта намӑс, — терӗ сывмар Дмитрий Сергеич, — эсӗ ман ҫумра ҫӗр хута ларни питӗ кулӑшла ӗнтӗ, ман чиршӗн пӗрре те ларма кирлӗ мар.
— Мне, право, совестно перед тобою, Александр, — проговорил больной Дмитрий Сергеич, — какую смешную роль ты играешь, сидя ночь у больного, болезнь которого вовсе не требует этого.

Анчах Вера Павловна ӑна ҫаплах тухтӑр чӗнтесе анратрӗ, вара Дмитрий Сергеич Кирсанов патне записка ҫырса ячӗ, чир нимӗн те мар, эпӗ сан патна арӑма вӑрҫтарас килмен пирки ҫеҫ ҫыратӑп, тесе ҫырчӗ.
Но Вера Павловна была неотступна, и он написал записку Кирсанову, говорил в ней, что болезнь пустая и что он просит его только в угождение жене.

— «Ара, эпӗ хам тухтӑр вӗт, кирлӗ пулсан хам та сиплеме пултаратӑп; халлӗхе кирлӗ мар-ха», — терӗ Дмитрий Сергеич, хӑй те тухтӑр пулни ҫине персе.
«Да ведь я сам медик, и сам сумею лечиться, если понадобится; а теперь пока еще не нужно», — отговаривался Дмитрий Сергеич.

Дмитрий Сергеич: кӗҫӗр, чӑнах та, лайӑхах ҫывӑраймарӑм, ӗнер каҫ мана лайӑх мар пула пуҫларӗ, анчах ку нимех те мар, уҫӑлса ҫӳренӗ вӑхӑтра, чупса ҫӳренӗ тата кӗрешнӗ хыҫҫӑн ҫӗр ҫинче нумай выртса кӑштах пӑсӑлтӑм пулас, терӗ.
Дмитрий Сергеич сказал, что действительно эту ночь спал не совсем хорошо и вчера с вечера чувствовал себя дурно, но что это ничего, немного простудился на прогулке, конечно, в то время, когда долго лежал на земле после беганья и борьбы.

Виҫӗ шухӑшлавҫӑ курӑк ҫине выртса малалла тавлашма тытӑнчӗҫ; халӗ ӗнтӗ огюст — контист Дмитрий Сергеич пулса тӑчӗ, офицер схематист пулчӗ, анчах ригорист ригористах пулса юлчӗ.
Три мыслителя прилегли на траву, продолжали спор; теперь огюст-контистом оказался уже Дмитрий Сергеич, а схематистом офицер, но ригорист так и остался ригористом.

VI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Улттӑмӗш хут тытӑҫса илнӗ хыҫҫӑн Дмитрий Сергеич хӑй вӑйсӑррине уҫҫӑнах йышӑнчӗ: вӗсем иккӗш те халтан кайрӗҫ.
После шестой схватки Дмитрий Сергеич признал себя несомненно слабейшим: оба они выбились из сил.

Арҫынсем ӑмӑртса чупма канав урлӑ сикме шутларӗҫ, вара виҫӗ шухӑшлавҫӑ хӑюллӑ упражненисем тӑвас тӗлӗшпе хӑйсем ӑста пулнине кӑтартрӗҫ: офицер канав урлӑ сиксе пӗрремӗш вырӑн йышӑнчӗ, Дмитрий Сергеич, питӗ вӑйлӑ ҫын, ӑна офицер ҫӗнтернӗ хыҫҫӑн питӗ хӗрсе кайрӗ: ригорист офицерпа Дмитрий Сергеича иккӗшне те пӗрле йӑкӑлт ҫеҫ ҫӗклесе ӳпӗнтерчӗ, ку вара Дмитрий Сергеича та, офицера та пӑшӑрхантармарӗ: ригорист паллӑ атлет пулнӑ, анчах Дмитрий Сергеичӑн офицер айне юлас килмерӗ курӑнать, вӑл ку тӗлӗшпе ригорист хыҫҫӑн пӗрремӗш вырӑна йышӑнасшӑн пулчӗ; вӑл офицерпа пилӗк хут тытӑҫса илчӗ, анчах офицер ӑна ҫӑмӑллӑнах мар пулин те, — кашнинчех хӑй айне хучӗ.
А когда мужчины вздумали бегать взапуски, прыгать через канаву, то три мыслителя отличились самыми усердными состязателями мужественных упражнений: офицер получил первенство в прыганье через канаву, Дмитрий Сергеич, человек очень сильный, вошел в большой азарт, когда офицер поборол его: он надеялся быть первым на этом поприще после ригориста, который очень удобно поднимал на воздух и клал на землю офицера и Дмитрия Сергеича вместе, это не вводило в амбицию ни Дмитрия Сергеича, ни офицера: ригорист был признанный атлет, но Дмитрию Сергеичу никак не хотелось оставить на себе того афронта, что не может побороть офицера; пять раз он схватывался с ним, и все пять раз офицер низлагал его, хотя не без труда.

Дмитрий Сергеич та ҫапла турӗ; вара ригористӑн та тӳрех ҫапла тумалла пулчӗ: ташласса ташламарӗҫ, анчах тытмалла вылярӗҫ.
Дмитрий Сергеич, а тогда уж поневоле и ригорист, последовали его примеру: танцевать не танцевали, но в горелки играли.

Вера Павловна та вӗсемпе ҫӳретчӗ, хальхинче вара Дмитрий Сергеич та вӗсемпе пычӗ, ҫакна пула уҫӑлса ҫӳресси питӗ лайӑх пулчӗ: вӑл вӗсемпе сайра хутра кӑна пӗрле ҫӳренӗ, хальхипе шутласан, пурӗ те иккӗмӗш хут ҫеҫ тухнӑ вӑл кун пек.
Вера Павловна обыкновенно ездила с ними, в этот раз поехал и Дмитрий Сергеич, вот почему прогулка и была замечательна: его спутничество было редкостью, и в то лето он ехал еще только во второй раз.

Дмитрий Сергеич, епле эсир ыйтмасӑрах ман пӳлӗме кӗме хӑйрӑр-ха?
А как вы смели войти в мою комнату без дозволения, Дмитрий Сергеич?

III // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Вӑл гимназие ҫӳренӗ; калаҫа-калаҫа Марья Алексевнӑна Федьӑна гимнази пансионне пама ӳкӗте кӗртрӗҫ, — унта ун патне Дмитрий Сергеич кӗрсе тухма пултарать, уяв чухне Вера Павловна ӑна хӑй патне илсе каять.
Он ходил в гимназию; уговорили Марью Алексевну отдать его в пансион гимназии, — Дмитрий Сергеич будет там навещать его, а по праздникам Вера Павловна будет брать его к себе.

II // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Ҫапла, Данилыч, сӑмах та ҫук, турӑран килет; эпӗ ахалех ҫапла шутлатӑп: е Дмитрий Сергеич, е Верочка, е генерала, е генеральшӑна, е пиччӗш, е шӑллӗ пулать.
— Так, Данилыч, от бога, слова нет; а я и так думаю, что либо наш, либо наша приходятся либо братом, либо сестрой либо генералу, либо генеральше.

Вӗсем, Данилыч, пирӗннисем патӗнче пӗр икӗ сехете яхӑн ларчӗҫ, пирӗннисем вӗсемпе питӗ ӑшшӑн калаҫаҫҫӗ, эпӗ санпа калаҫнӑ пек, пуҫ та таймаҫҫӗ вӗсене, пӗрле кулса лараҫҫӗ кӑна; пирӗн Дмитрий Сергеич те генералпа ларать, иккӗш те креслӑсем ҫине таянса ларнӑ та туртса лараҫҫӗ, Дмитрий Сергеич та генералпа пӗрлех туртать, вӑл та таянса ларать; мӗн ҫавӑ? — пирусӗ сӳнчӗ, вара вӑл генералтан пирус илчӗ те хӑйӗнне тивертсе ячӗ.
И сидели они у наших, Данилыч, часа два, и наши с ними говорят просто, вот как я с тобою, и не кланяются им, и смеются с ними; и наш-то сидит с генералом, оба развалившись, в креслах-то, и курят, и наш курит при генерале, и развалился; да чего? — папироска погасла, так он взял у генерала-то, да и закурил свою-то.

Дмитрий Сергеич вара Верочка темиҫе кун хушши ӗнтӗ кӑмӑллӑн пӑшӑрханнине, йӑл кулса шухӑша кайнине, ачашшӑн мӑнкӑмӑлланине асӑрхаманни ҫинчен аса илтерчӗ.
Тут Дмитрий Сергеич припомнил, что уже несколько дней можно было замечать в ней признаки приятной тревоги, улыбающегося раздумья, нежной гордости.

Анчах пӗррехинче, — ку вӑл туй хыҫҫӑн пӗр пилӗк уйӑх иртсен пулчӗ, — Дмитрий Сергеич урокран таврӑнчӗ те арӑмӗ темӗнле улшӑннине асӑрхарӗ; Верочка куҫӗсенче мӑнкӑмӑллӑхпа хаваслӑх ҫиҫсе йӑлтӑртатать.
Но однажды, — это было месяцев через пять после свадьбы, — Дмитрий Сергеич, возвратившись с урока, нашел жену в каком-то особенном настроении духа: в ее глазах сияла и гордость и радость.

Эсӗ вара кайнинчен мар, вӑл тумланса пынинчен тӗлӗн; Дмитрий Сергеич: тӑхта-ха, тет.
Да ты не тому дивись, что ушла, а ты тому дивись: оделась, пошла; Дмитрий Сергеич говорит: погоди.

I // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Дмитрий Сергеич?
Дмитрий Сергеич?

Дмитрий Сергеич калать: «Нимех те мар, Верочка, эпӗ ахалех выртаттӑм, эсӗ кансӗрлемерӗн».
А Дмитрий Сергеич говорит: «Ничего, Верочка, я так лежал, ты не помешала».

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика