Шырав

Сергеич

— Дмитрий Сергеич, ман сиртен ыйтса пӗлес килет: кунчченхи Франци королӗн ашшӗ, — ун вырӑнне хальхи Наполеон ларнӑ, — папа тӗнне ӗненме хушнӑ-и?
— А что, Дмитрий Сергеич, я хочу у вас спросить: прошлого французского короля отец, того короля, на место которого нынешний Наполеон сел, велел в папскую веру креститься?

— Ку аван, Михаил Иваныч: пӗлетӗп, Дмитрий Сергеич йӗркеллӗ ҫамрӑк ҫын, ҫапах кирек мӗнле ҫынна та асӑрхасах тӑрас пулать!
— Это хорошо, Михаил Иваныч; то-то я и знаю, что Дмитрий Сергеич солидный молодой человек, а все-таки нужен глаз да глаз за всяким человеком!

Каччӑпа хӗр пӗр-пӗрне юратма пуҫланине тата ӑҫтан пӗлме пулать ӑна? — юрату сӑмахӗсенчен; — нимӗнле юрату сӑмахӗсем те илтӗнмеҫҫӗ, калаҫасса та пӗр-пӗринпе сахал калаҫаҫҫӗ вӗсем, — Дмитрий Сергеич ытларах Марья Алексевнӑпа калаҫать е акӑ тата: вӑл Верочка валли кӗнекесем илсе киле пуҫларӗ.
Опять, в чем еще замечаются амурные дела? — в любовных словах; никаких любовных слов не слышно; да и говорят-то они между собою мало, — Дмитрий Сергеич больше говорит с Марьей Алексевною или вот: стал он приносить книги Верочке.

Акӑ Верочка фортепьяно калать, Дмитрий Сергеич итлесе тӑрать, Марья Алексевна Дмитрий Сергеич корсет шал енне пӑхса илмест-и-ха тесе сӑнаса тӑрать, — ҫук, шутламасть те пӑхса илме!
Вот Верочка играет, Дмитрий Сергеич стоит и слушает, а Марья Алексевна смотрит, не запускает ли он глаз за корсет, — нет, и не думает запускать!

Анчах сӑнаса пынисем пурте Дмитрий Сергеич ӗҫе тӗплӗ тума юратнине, вӑл ырӑ шухӑш-кӑмӑллӑ пулнине ҫирӗплетсе пачӗҫ.
Но все наблюдения только подтверждали основательность и благонамеренность Дмитрия Сергеича.

Дмитрий Сергеич вӑрӑ ҫын пулнӑ пирки вара — кӑна усал шухӑшпа мар, ырӑ шухӑшпа каланӑ, — нимӗн иккӗленмелли те ҫук: вӑрӑ мар пулсан, мӗншӗн хисеплемелле ӑна тата мӗншӗн паллашмалла унпа?
А что Дмитрий Сергеич вор, — не в порицательном, а в похвальном смысле, — нет никакого сомнения: иначе за что ж бы его и уважать и делать хорошим знакомым?

Паллах, пӗччен хӑвармасть ӗнтӗ, мӗншӗн тесен, Дмитрий Сергеич лайӑх ҫамрӑк ҫын пулсан та, пословицӑра: япалана начар хурса, вӑрра ҫылӑха ан кӗрт, тесе ахалех каламан ӗнтӗ.
О, разумеется, не оставляла, потому что хотя Дмитрий Сергеич и очень хороший молодой человек, но все же недаром говорится пословица: не клади плохо, не вводи вора в грех.

Верочкӑпа Дмитрий Сергеич час-часах пӗрле вӑхӑт ирттерме пуҫларӗҫ; Марья Алексевна вӗсене хирӗҫ пулмарӗ, вӗсем тӗл пулнӑшӑн хавасланчӗ ҫеҫ, — ҫакӑ та ӗнтӗ Марья Алексевна Дмитрий Сергеичпа калаҫнӑ пирки пулчӗ.
Третий результат слов Марьи Алексевны был, разумеется, тот, что Верочка и Дмитрий Сергеич стали, с ее разрешения и поощрения, проводить вместе довольно много времени.

Дмитрий Сергеич хака чакарчӗ пулсан, чӑннипе илсен, вӑл Марья Алексевнӑна килӗшми пулмалла, Марья Алексевнӑн ӑна ҫӑмӑлттай ҫын, апла пулсан, сиенлӗ ҫын тесе шутламалла.
А если Дмитрий Сергеич поступился, то, по-настоящему, следовало бы ей разочароваться в нем, увидеть в нем человека легкомысленного и, следовательно, вредного.

Ун сӑмахӗсем хӑйӗншӗн мӗне пӗлтерни хака чакарма шанчӑк пурри — вӑл Дмитрий Сергеич ҫинчен (Лопухов ҫинчен мар, Дмитрий Сергеич ҫинчен) мӗн шухӑшланине хирӗҫ пынӑ, вӑл Дмитрий Сергеича ытлашши хапсӑнакан каскӑн ҫын тесе шутланӑ: укҫашӑн ҫунакан ҫын эпир чухӑн пулнишӗн хака мӗншӗн чакартӑр-ха?
По-видимому, частный смысл ее слов надежда сбить плату — противоречил ее же мнению о Дмитрии Сергеиче (не о Лопухове, а о Дмитрии Сергеиче) как об алчном пройдохе; с какой стати корыстолюбец будет поступаться в деньгах для нашей бедности?

Ун сӑмахӗсем хӑйӗншӗн мӗне пӗлтерни енчен илсен, урӑхла каласан, уроксемшӗн сахалрах тӳлесе укҫа перекетлесси енчен илсен, Марья Алексевнӑн ӗҫӗ вӑл хӑй ӗмӗтленнинчен ӑнӑҫлӑрах пулчӗ; тата икӗ урокран, Марья Алексевна вӗсем пуян ҫынсем пулманни; ҫинчен калаҫма пуҫласан, Дмитрий Сергеич хаклашма пуҫларӗ, нумайччен килӗшмесӗр тӑчӗ, нумайччен виҫӗ тенкӗрен катмасӑр тӑчӗ (ун чухне виҫӗ тенкӗлӗх укҫасем пулнӑ, урӑхла каласан, астӑватӑр пулсан, 75 пус тӑракан укҫасем), Марья Алексевна хӑй те унтан ытларах йӳнетессе шанманччӗ, анчах, кӗтмен ҫӗртенех, урокшӑн 60 пус таран каттарса ҫитерчӗ.
Со стороны частного смысла их для нее самой, то есть сбережения платы за уроки, Марья Алексевна достигла большего успеха, чем сама рассчитывала; когда через два урока она повела дело о том, что они люди небогатые, Дмитрий Сергеич стал торговаться, сильно торговался, долго не уступал, долго держался на трехрублевом (тогда еще были трехрублевые, то есть, если помните, монета в семьдесят пять копеек); Марья Алексевна и сама не надеялась спустить ниже, но, сверх чаяния, успела сбить на шестьдесят копеек за урок.

Дмитрий Сергеич вара: халӗ эпӗ урок пӗтеретӗп, кайран савӑнсах фортепьяно калӑп, терӗ.
Дмитрий Сергеич сказал, что теперь он кончит урок, а потом с удовольствием поиграет на фортепьяно.

— Кӑна вӑл Верочкӑпа Дмитрий Сергеича, Дмитрий Сергеич халӗ Марья Алексевнӑшӑн шухӑшӗнче те «учитель» мар, «Дмитрий Сергеич» пулнӑ; — Марья Алексевнӑшӑн хӑйӗншӗн вара унӑн сӑмахӗсем виҫҫӗмӗш пӗлтерӗшлӗ пулнӑ, ку вӑл чӑн-чӑн пӗлтерӗше пулнӑ: «ачаш пӑхмалла ӑна; ӑна пӗлни, шельма, вӑл пуйса кайсан, кирлӗ пулма пултарать»; ку вӑл Марья Алексевна валли каланӑ сӑмахсен пӗтӗмӗшле пӗлтерӗшӗ пулнӑ, пӗтӗмӗшле пӗлтерӗшӗсӗр пуҫне вӑл сӑмахсен ӑрасна пӗлтерӗшӗ те пулнӑ: «Ачашшӑн калаҫнӑ хыҫҫӑн эпӗ ӑна: эпир пуян ҫынсем мар, урокшӑн пӗр тенке тӳлеме йывӑр пире» тетӗп.
— Это было для Верочки и для Дмитрия Сергеича, — он теперь уж и в мыслях Марьи Алексевны был не «учитель», а «Дмитрий Сергеич», — а для самой Марьи Алексевны слова ее имели третий, самый натуральный и настоящий смысл: «Надо его приласкать; знакомство может впоследствии пригодиться, когда будет богат, шельма»; это был общий смысл слов Марьи Алексевны для Марьи Алексевны, а кроме общего, был в них для нее и частный смысл: «приласкавши, стану ему говорить, что мы люди небогатые, что нам тяжело платить по целковому за урок».

«Эпир сире, Дмитрий Сергеич, питӗ хисеплетпӗр, пирӗн сире хамӑр ҫемьен ҫывӑх пӗлӗшӗ тӑвас килет; эсӗ, Верочка, Дмитрий Сергеичран ан ютшӑн, эпӗ Михаил Иваныча Дмитрий Сергеичӑн ҫураҫнӑ хӗр пур, тесе калӑп, Михаил Иваныч вара ӑна кӗвӗҫмӗ».
«Мы вас очень уважаем, Дмитрий Сергеич, и желаем, чтобы вы были близким знакомым нашего семейства; а ты, Верочка, не дичись Дмитрия Сергеича, я скажу Михаилу Иванычу, что уж у него есть невеста, и Михаил Иваныч тебя к нему не будет ревновать».

— Чӑнах та, Дмитрий Сергеич, тумасть.
— Правда, Дмитрий Сергеич, не делает.

— Ҫапла кирлӗ те, Дмитрий Сергеич, атту, пурлӑх иличчен кӗтсе тӑрсан, каччӑсем аптратса ҫитерме пултараҫҫӗ.
— Так и следует, Дмитрий Сергеич, покуда еще не получила наследства, а то ведь от женихов отбою не будет.

— Мӗне калама пӗлетӗр эсир, Дмитрий Сергеич? — ыйтрӗ вӑл.
— А на чем вы играете, Дмитрий Сергеич? — спросила она.