Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Ытти вунпилӗк дами стенасем ҫумӗпе ларса тухнӑ та пӗчченлӗхе путнӑ, хӑйсем пурте ҫакӑ вӗсемшӗн ним те мар пеклӗн курӑнма тӑрӑшаҫҫӗ.

Пятнадцать других дам сидели вдоль стен в полном одиночестве и старались делать вид, что это для них все равно.

IX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ромашова унӑн кӑшт ӑмӑртарах хӳхӗм питӗнче яланах, — ӑна, ҫав ӑнланса пӗтерме ҫукла шуранка пите, кӑвактараххӑн курӑнакан хуп-хура ҫӳҫӗ тата вӑйлӑнрах тӗттӗмлетет, — темӗн тармакли, тытса тӑркӑслаканни те хаярри, мӗн-тӗр этеме мар, питӗ пысӑк та вӑйлӑ тискер кайӑка ҫеҫ тивӗҫекенни пур пеклӗн туйӑнса тӑрать.

Ромашову всегда чуялось в его прекрасном сумрачном лице, странная бледность которого еще сильнее оттенялась черными, почти синими волосами, что-то напряженное, сдержанное и жестокое, что-то присущее не человеку, а огромному, сильному зверю.

VIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Анчах мӗнле кӑна кӗске пулмарӗ пулӗ ҫак самант, Раиса асӑрхамарӗ тесе, мӗнле ҫех ӗнентересшӗн тӑрӑшмарӗ иккен хӑйне подпоручик, — ҫапах та сехӗрленӳ палӑрса, сисӗнсех тӑчӗ; еркӗнӗн пӗчӗк куҫӗсенче ӑна темӗскер ҫӗнӗ те канӑҫсӑрскерри, темле хаяр, ҫиллес те шанӑҫлӑ юнав пур пеклӗн курӑнса кайрӗ.

Но как ни короток был этот миг и как ни старался подпоручик уверить себя, что Раиса его не заметила, — все-таки он чувствовал тревогу; в выражении маленьких глаз его любовницы почудилось ему что-то новое и беспокойное, какая-то жестокая, злобная и уверенная угроза.

VIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Mesdames! — терӗ Ромашов, кӑмӑлӗ туртсах марччӗ пулин те, хӑйне ырӑ йӗкӗт пеклӗн кӑтартма тӑрӑшса та тӗрлӗ еннелле йӑкӑш-йӑкӑш шуҫкаласа.

Mesdames! — говорил Ромашов, изображая собою против воли любезного кавалера и расшаркиваясь во все стороны.

VIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ромашов ҫул тӗлли-паллине курмасӑрах утрӗ, ӑна вӗҫӗмсӗрех такам, пысӑкскер, кӗрнеклӗскер те евӗкскер, ак-ак халех, ҫак самантрах, питрен вӗри сывлӑшӗпе вӗрсе ярас пеклӗн туйӑнса пычӗ.

Ромашов шел, не видя дороги, и ему все представлялось, что вот-вот кто-то могучий, властный и ласковый дохнет ему в лицо жарким дыханием.

V // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Акӑ вара эпӗ чунӑм пач выртман ӗҫсене тӑватӑп, пурнӑҫшӑн выльӑхла хӑраса, вӑхӑт-вӑхӑтӑн ҫав тери хаяр та вӑхӑт-вӑхӑтӑн чӗптӗм ӑс ҫук пеклӗн туйӑнакан приказсене пурнӑҫласа пыратӑп.

И вот я делаю вещи, к которым у меня совершенно не лежит душа, исполняю ради животного страха жизни приказания, которые мне кажутся порой жестокими, а порой бессмысленными.

V // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

«Именнӗ-намӑсланнӑ чух кирек хӑҫан та ҫаплалла, пурте курса тӑнӑ пеклӗн шутлатӑн, чӗннипе вара ҫакӑ хӑвна ҫех паллӑ, ыттисем ӑна пач та асӑрхамаҫҫӗ».

«Ведь это всегда, когда конфузишься, то думаешь, что все это видят, а на самом деле только тебе это заметно, а другим вовсе нет».

IV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Вулкан ҫийӗн, бирюзапа аквамарин евӗр симӗсленсе, ҫурхи каҫӑн йӑп-йӑваш тӳпи ҫӳлелле купол пеклӗн мӑкӑрӑлса ҫӗкленнӗччӗ.

А над вулканом поднималось куполом вверх, зеленея бирюзой и аквамарином, кроткое вечернее весеннее небо.

II // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ӑнланса пӗтермелле мар ытарайманлӑхпа пӑлханса сӑнать вӑл кукӑртан ҫил евӗр вирхӗнсе тухса, станци патне пӗтӗм хӑвачӗпе вӗҫтерсе килекен вӗр-ҫӗнӗ, пурӗ те пилӗк вакунлӑ ялтӑркка пуйӑса, унӑн хӑй умӗнчи рельсӑсем сивӗ ҫутӑ пӑнчӑсем пӑрахакан вутлӑ куҫӗсем мӗнле хӑвӑрт ӳссе пынине тата вӗсем еплерех хӑватлӑн ҫунма пуҫланине, ҫавскер, станцӑра чарӑнмасӑрах иртсе кайма хатӗр пеклӗн курӑнать пулин те, чӑшӑлтатса та кӗмсӗртетсе, мӗнлерех час чарӑнма пултарнине — «ыткӑнса пырса, ту хысакне ҫатӑрласа тытнӑ улӑп пекех», — шухӑшлать Ромашов.

Со странным очарованием, взволнованно следил он, как к станции, стремительно выскочив из-за поворота, подлетал на всех парах этот поезд, состоявший всего из пяти новеньких, блестящих вагонов, как быстро росли и разгорались его огненные глаза, бросавшие вперед себя на рельсы светлые пятна, и как он, уже готовый проскочить станцию, мгновенно, с шипением и грохотом, останавливался — «точно великан, ухватившийся с разбега за скалу», — думал Ромашов.

II // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Тул ҫутӑлса ҫитнӗ тӗле Суламифь ӳчӗ кӗрен кӑпӑк пеклӗн курӑннӑ, куҫӗсене те унӑнне юрату ӗшенӗвӗн кӑвак мӗлкисем карса илнӗ, — ачаш кулӑша каланӑ вара хӗр:

И когда наступало утро, и тело Суламифи казалось пенно-розовым, и любовная усталость окружала голубыми тенями ее прекрасные глаза, она говорила с нежной улыбкою:

IX сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 85–143 с.