Шырав

Шырав ĕçĕ:

Унран (тĕпĕ: ун) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ҫапла, кивҫене кӗресси — вал, усал шуйттан пекех, укҫасӑр пуҫне урӑх нимӗнпе те хӑтӑлаймастӑн унран!
Да, долг — это демон, бес, которого ничем не изгонишь, кроме денег!

XVIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Икӗ сехет тӗлнелле кил хуҫи арӑмӗ унран алӑк хыҫӗнченех: ҫырткалас килмест-и? — тесе ыйтрӗ: вӑл икерчӗ пӗҫернӗ иккен.
Часу во втором хозяйка из-за двери спросила, не хочет ли он закусить: у них пекли ватрушки.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Захарпа Анисья вӑл яланхи пекех килте апатланмасть пулӗ тесе, мӗн пӗҫермеллине те унран ыйтса пӗлмерӗҫ.
Захар и Анисья думали, что он, по обыкновению, не будет обедать дома, и не спрашивали его, что готовить.

Агафья Матвеевна хӑй те кухньӑра питӗ вӑрт-варт ӗҫлет, Акулина чӑртмаххӑн ҫаврӑнкаланине вӑл кӑйкӑр кайӑкӑнни пек ҫивӗч куҫӗпе тӳрех асӑрхать; кӑмакаран апат кӑларма, ӑшӑтмашкӑн лартма, тӑварлама кӑшкӑрса хушать; пасарта вӑл пӗрре пӑхсах е кӑшт пӳрнепе тӗртсе пӑхсах чӑх миҫе уйӑхрине, пулӑ мӗнлине, петрушкӑпа салат ҫулҫисене йӑран ҫинчен хӑҫан татнине пӗр йӑнӑшсӑрах пӗлет; — ҫавна кура вара Анисья та Агафья Матвеевнӑна хисеплеме пуҫларӗ, вӑл ӑна пӗрремӗш хут курсанах унран тӗлӗнчӗ те, кӑштах шикленчӗ те, хӑй пирки вара ҫапла шутларӗ: текех эпӗ Обломов кухнинче ӗҫлеме пултараяс ҫук ӗнтӗ, халиччен эпӗ васкаса чупкалани Захар ӳкернӗ турилккене е стакана ярса илме ҫеҫ кирлӗччӗ; Захар мана пултаруллӑ та тавҫӑруллӑ пулнӑшӑн хытӑ кӗвӗҫетчӗ те хӑйӗн тӳрккес мӑнкӑмӑллӑхӗпе тарӑхтаратчӗ.
И Анисья, в свою очередь, поглядев однажды только, как Агафья Матвеевна царствует в кухне, как соколиными очами, без бровей, видит каждое неловкое движение неповоротливой Акулины; как гремит приказаниями вынуть, поставить, подогреть, посолить, как на рынке одним взглядом и много-много прикосновением пальца безошибочно решает, сколько курице месяцев от роду, давно ли уснула рыба, когда сорвана с гряд петрушка или салат, — она с удивлением и почтительною боязнью возвела на нее глаза и решила, что она, Анисья, миновала свое назначение, что поприще ее — не кухня Обломова, где торопливость ее, вечно бьющаяся, нервическая лихорадочность движений устремлена только на то, чтоб подхватить на лету уроненную Захаром тарелку или стакан, и где опытность ее и тонкость соображений подавляются мрачною завистью и грубым высокомерием мужа.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Эпӗ унран катӑркас чечекне тӑпӑлтарса илмӗ тӑрӑшрӑм.
Я старался отнять у нее цветок боярышника.

XI сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Олеҫҫӑна куллен курасси, унӑн чӗрене пырса тивекен сассипе янравлӑ куллине илтесси, унӑн ҫепӗҫ чеченлӗхлӗ ачашлӑхне туйса тӑрасси маншӑн кирлӗлӗх кӑна мар, унран та пысӑкраххи пулса кайнӑ ӗнтӗ.
Видеть ежедневно Олесю, слышать ее милый голос и звонкий смех, ощущать нежную прелесть ее ласки — стало для меня больше чем необходимостью.

— Ҫук, эпӗ сирӗнпе курса калаҫас тесе килсеттӗм, — терӗ Обломов; хӗрарӑм мӗн пулсан та унран аяккарах пулас тесе, диван ҫине ларчӗ, хӑй ҫине витӗннӗ ашӑк пек пысӑк тутӑр вӗҫӗсем ҫине пӑхма тытӑнчӗ.
— Нет, я с вами хотел видеться, — начал Обломов, когда она села на диван, как можно дальше от него, и смотрела на концы своей шали, которая, как попона, покрывала ее до полу.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Сире кам кирлӗ? — ыйтрӗ унран сараппан аркине тавӑрса пилӗк пиҫиххи ҫумне хӗстернӗ карчӑк.
в сарафане, с заткнутым за пояс подолом: — Вам кого? — спросила она.

Юлашкинчен, Обломов, Ольга унран уйрӑлса каяс ҫуккине шанса, чарӑнса тӑчӗ.
Он, наконец, остановился, уверенный, что она не уйдет от него.

XII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл халӗ те тепӗр чухне ҫак шухӑшсем ӑшне путать, Ольга кая юлса килнине кӗтсе, унран вӑрттӑн, пӗр-икӗ хутчен вӑрманта ҫывӑрса кайрӗ… сасартӑк кӗтмен ҫӗртен хура пӗлӗт капланса тухрӗ.
Он и теперь иногда поддавался этому раздумью и даже, тайком от Ольги, раза два соснул в лесу, ожидая ее замедленного прихода… как вдруг неожиданно налетело облако.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломов иккӗмӗш эрне ответ памасть ӗнтӗ, ҫав вӑхӑтрах Ольга та унран ыйтать: палатӑра пултӑн-и, тет.
Обломов другую неделю не отвечает ему, между тем даже и Ольга спрашивает, был ли он в палате.

Ӗлӗк пулсан вӑл выртнӑ пулӗччӗ, анчах халӗ унран сивӗннӗ те, минтер патне кӑмӑлӗ те туртмасть; ҫапах та вӑл ун ҫине чавсипе таянчӗ, ку — ӗлӗк ҫывӑрма хӑнӑхнине пӗлтерекен паллӑ.
Прежде бы он лег, но теперь отвык, и его даже не тянуло к подушке; однако ж он уперся локтем в нее — признак, намекавший на прежние наклонности.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольга унран вӑл ним тумасӑр ирттернӗ ҫулсемшӗн кӑштах хаяррӑн тӑрӑхласа кулчӗ, хаяр приговор йышӑнчӗ, унӑн тимсӗрлӗхӗшӗн ӑна Штольцран ытларах асаплантарчӗ: унтан, Обломовпа ҫывӑхланса пынӑ май, вӑл сӳрӗк те халсӑр пурнӑҫпа пурӑннӑшӑн усаллӑн тӑрӑхласа кулнинчен ун кӑмӑлне шута илмесӗр ӑна хӑй ирӗкне пӑхӑнтарасси ҫине куҫрӗ.
Она все колола его легкими сарказмами за праздно убитые годы, изрекала суровый приговор, казнила его апатию глубже, действительнее, нежели Штольц; потом, по мере сближения с ним, от сарказмов над вялым и дряблым существованием Обломова она перешла к деспотическому проявлению воли,

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломов темиҫе кӗнеке вуласа тухрӗ ӗнтӗ, Ольга унран вуланӑ кӗнекесенче мӗн ҫинчен ҫырнине каласа кӑтартма ыйтать, вӑл каласа панине виҫесӗр пысӑк чӑтӑмпа итлет.
Он уж прочел несколько книг. Ольга просила его рассказывать содержание и с неимоверным терпением слушала его рассказ.

«Ҫапах та, малашне те ҫавӑн пекех, унран нимӗн те кӗтсе илме май ҫук пулсан, кичем капла, — шухӑшларӗ Обломов. — Тепри, сӑмахран, Штольц пулсанах, кӗтсе илнӗ пулӗччӗ, анчах эпӗ пултараймастӑп».
«Однако это скучно, если это так продолжится, если из нее ничего добыть нельзя, — думал он, — другой, — Штольц, например, добыл бы, а я не умею».

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломов ҫакна кӑшт ӑнланнӑ: Ольга ӳснӗ, тен, унран та ҫӳлӗрех, текех ӗнтӗ вӑл ачалла ӗненекен пулас ҫук.
Он смутно понимал, что она выросла и чуть ли не выше его, что отныне нет возврата к детской доверчивости, что перед ними Рубикон

Сасартӑк халӗ, икӗ эрне хушшинчех, Анисья хӑй унран ытларах пултарнине кӑтартрӗ; ҫитменнине тата Анисья ку ӗҫе ачасене е сӗм ухмахсене кӑна туса кӑтартнӑ пекех, питӗ кӑмӑллӑн, лӑпкӑн, кӳрентермелле тӑвать, юлашкинчен тата Захар ҫине пӑхса, йӗрӗннӗ пек пулать.
И вдруг теперь в две недели Анисья доказала ему, что он — хоть брось, и притом она делает это с такой обидной снисходительностью, так тихо, как делают только с детьми или с совершенными дураками, да еще усмехается, глядя на него.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Мӗн пирки ыйтатӑр эсир? — хирӗҫ тавӑрчӗ Ольга, тарӑхнӑ пекех пӑлханса тата унран пӑрӑнса.
О чем вы просите? — с волнением, почти с досадой отвечала она, отворачиваясь от него.

Эпӗ айӑплӑ вӗт: эпӗ унран каҫару ыйтатӑп…
Да ведь я виновата: я попрошу у него прощения…

Ольгӑн ӑслӑ та илемлӗ пуҫӗнче, Обломова апат хыҫҫӑн ҫывӑрма мӗнле пӑрахтармалли тӗплӗ план та йӗркеленчӗ ӗнтӗ — ҫывӑрма кӑна мар, вӑл ӑна кӑнтӑр кунӗнче диван ҫине выртма та памӗ, унран сӑмах илӗ.
У ней, в умненькой, хорошенькой головке, развился уже подробный план, как она отучит Обломова спать после обеда, да не только спать, — она не позволит ему даже прилечь на диване днем: возьмет с него слово.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика