Шырав

Шырав ĕçĕ:

сывлӑш сăмах пирĕн базăра пур.

сывлӑш (тĕпĕ: сывлӑш) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Анчах сывлӑш тап-тасах пулчӗ.
Но воздух был чист.

1 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

— Сывлӑш!
— Воздух!

Аялти ҫӗр урнӑ пек шӑхӑрса ҫаврӑнма тытӑнчӗ, аэродром та, шкул ҫурчӗ те, тӑррине йӑрӑм-йӑрӑмлӑ, сывлӑш тултарнӑ михӗ ҫакнӑ метеостанци башни те, пурте ҫаврашкасем пулса тӑчӗҫ.
Земля со свистом, бешено завертелась, и аэродром, и здание школы, и башенка метеостанции с надутым полосатым мешком — все это слилось в сплошные круги.

11 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

«Истребитель», сывлӑш хуҫи, вакка ӳкнӗ чечек пек сиккелет…
«Истребитель», гроза воздуха, болтается, как… цветок в проруби…

8 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Тепӗр темиҫе минутран кӑна, сывлӑш ҫавӑрса илсен тата шыв ӗҫсен тин, вӑл йӗри-тавралла тӗлӗнсе пӑхрӗ те, пӗтӗмпех ӑнланса, ывӑнчӑклӑн кулса илчӗ, унтан Мересьева тав туса, ӑна чавсинчен хуллен кӑна пӑчӑртарӗ:
Только через несколько минут, отдышавшись, выпив воды, она удивленно огляделась и, все поняв, устало улыбнулась и благодарно пожала локоть Мересьева.

6 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Пӳлӗме таса сывлӑш хыттӑн вӑркӑшса кӗчӗ те, пӗтӗм тусана хускатса ҫӗклерӗ, пӳлӗмре кӑвак тӗтре тулнӑ пек пулчӗ.
Свежий воздух рванулся в комнату, сдул улежавшуюся пыль так, что поднялся серый туман.

Сывлӑш нӳрӗ пулнӑ, вӑл кӗрхи шӑршӑсемпе тулнӑ, хӑш ҫӗрте сулхӑн та сивӗ, тепӗр ҫӗрте ӑшӑ та пӑчӑ пулнӑ, ҫак тӗтре кӳллинче хӑйӗн ҫӑлкуҫӗсем пулнӑ пек, хӑйӗн ӑшӑ та сивӗ юхӑмӗсем пулнӑ пек туйӑннӑ…
Воздух был сыр, пропитан сытными запахами осени и то прохладен и даже студен, а то тепел и душен, как будто в этом озере тумана были какие-то свои ключи, свои теплые и холодные течения…

5 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Сывлӑш ҫавӑрса илсен, каллех чупса кайрӗ.
Отдышался, снова побежал.

3 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Анчах паҫӑрхи пекех чыхӑнса кайса, аран сывлӑш ҫавӑрса илчӗ.
Задохнувшись, она еле откашлялась.

— Унӑн ҫапӑҫури ӑнӑҫлӑхӗшӗн! — терӗ те вӑл татӑклӑн, черккене ҫӑваралла ӳпӗнтерчӗ, анчах ҫав самантрах чыхӑнса кайрӗ, ӳсӗрме тытӑнчӗ те аран сывлӑш ҫавӑрса илчӗ.
— За его удачу! — решительно сказала она, лихо опрокинула рюмку в рот, но тотчас же поперхнулась, закашлялась, покраснела и еле отдышалась.

Лӗр хумӗ кӗрлесе иртсе кайни илтӗнми пулнӑ-пулманах тепӗр хум кӗрлесе пынӑ, хӑш чух вара сывлӑш ҫӗрӗпе те кӗрлеме чарӑнман.
Не успевала смолкнуть вдали одна волна, как наплывала другая, и воздух иной раз гудел всю ночь.

Асфальтпа витнӗ урамсемпе площадьсем хушшинчи йывӑҫсем тавра пыл хурчӗсем сӗрлесе вӗҫнӗ, — вӗсем иртсе пыракан машинӑсем кӑшкӑртни ҫине те, трамвайсем чӑнкӑртатни ҫине те, хӗрсе ҫитнӗ асфальт ҫийӗнче чӗтресе тӑракан, нефть шӑршипе тулнӑ вӗри сывлӑш ҫине те ҫаврӑнса пӑхман, хӑйсен ӗҫне тунӑ.
Среди асфальта улиц и площадей в подстриженных кронах, желтевших нехитрыми, сладко пахнущими цветами, деловито гудели пчелы, не обращая внимания ни на гудки проезжавших машин, ни на дребезжанье и скрежет трамваев, ни на жаркое, пахнущее нефтью марево, дрожащее над раскаленным асфальтом!

Сывлӑш ҫав тери уҫӑ, вӑл тем ӗҫнӗ пекех ӳсӗртсе, пуҫа ҫавӑрса ярать, ҫав вӑхӑтрах вӑл таса пулнипе, ун витӗр пур япаласем те калама ҫук ҫывӑх пек курӑнаҫҫӗ, алла тӑссассӑнах ватӑ Кремль стенисене те, Иван Великий чиркӗвӗн тӑррине те, шыв урлӑ ҫакӑнса тӑракан сӗвек авӑнчӑклӑ мӑн кӗпере те тытса пӑхма пулассӑнах туйӑнать.
Воздух был так свеж, что от него, как от хмеля, кружилась голова, и так прозрачен, что терялись перспективы, и казалось: протяни руку — и можно дотронуться до этих старых зубчатых, никогда не виданных им в натуре кремлевских стен, до купола Ивана Великого, до громадной пологой арки моста, тяжелым изгибом повисшей над водой.

Алексей Мересьева госпиталь хыҫҫӑн сывалса ҫитме Сывлӑш ҫар вӑйӗсен Мускав ҫывӑхӗнчи санаторине ячӗҫ.
Алексея Мересьева направили после госпиталя долечиваться в санаторий Военно-Воздушных Сил, находившийся под Москвой.

Григорий Иванович ӑна сывлӑш ҫавӑрса илме памасӑр, ыран Берестовсем иккӗшӗ те вӗсем патне хӑнана килесси ҫинчен пӗлтернӗ.
Григорий Иванович, не дав ей опомниться, объявил, что завтра будут у него обедать оба Берестовы.

Хресчен хӗрӗ — пике // Ҫт. Ухантей. Александр Пушкин. Иван Петрович Белкин ҫырса хӑварнӑ повеҫсем. Ст. Угандей куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1936

Хӗвелтухӑҫӗнче шуҫӑм йӑлтӑртатнӑ; ылттӑнӑн курӑнакан пӗлӗтсен картисем, патша тарҫисем патшана кӗтнӗ пек, хӗвеле кӗтнӗн туйӑннӑ; тӑрӑ пӗлӗт, ирхи уҫӑ сывлӑш, сывлӑм, йӑваш ҫил тата вӗҫен кайӑксем юрлани Лиза чӗрине пӗчӗк ача чӗрине савӑнтарнӑ пек савӑнтарнӑ; кама та пулсан палланӑ ҫынна тӗл пулас марччӗ тесе, вӑл утса мар, вӗҫсе пынӑ пек кайнӑ.
Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков, казалось, ожидали солнца, как царедворцы ожидают государя; ясное небо, утренняя свежесть, роса, ветерок и пение птичек наполняли сердце Лизы младенческой веселостию; боясь какой-нибудь знакомой встречи, она, казалось, не шла, а летела.

Вӑл пуррипе эпӗ сывлӑш ҫавӑртӑм.
Ее присутствие возвратило мне всю бодрость.

II // Ҫт. Ухантей. Александр Пушкин. Иван Петрович Белкин ҫырса хӑварнӑ повеҫсем. Ст. Угандей куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1936

Вӗсем мана, хӑйсен лайӑх кӳрши вырӑнне хурса, кӑшт сывлӑш ҫавӑрса ҫӗнӗ паллашӑва хӑнӑхма вӑхӑт парас шутпа хӑйсем хушшинче калаҫма пуҫларӗҫ.
Они, чтоб дать мне время оправиться и привыкнуть к новому знакомству, стали говорить между собою, обходясь со мною как с добрым соседом и без церемонии.

Кнопка ҫине пусӑр, урӑхла каласан, ҫӑраҫҫи ӑшне уҫҫине чиксе чӑнкӑртаттарӑр — заключеннӑйсем ҫав вӑхӑтра хӑть мӗн тӑваҫҫӗ пулсан та вырӑнтан сиксе тӑрса хӗлӗх пек карӑнса тӑраҫҫӗ; алӑк уҫӑлать те — камера старости пӗр сывлӑш ҫавӑрмасӑрах персе ярать.
Нажмите кнопку, то есть загремите ключом в замке или откройте «глазок», и узники вскочат, чем бы они ни были заняты, станут друг за другом и вытянутся в струнку; распахивается дверь, и староста камеры выпаливает единым духом.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Юлиус Фучик. Асаплӑ вилӗм уменхи сӑмах. Леонид Агаков куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953

Мана сывлӑш ҫитмест.
Мне не хватает воздуха.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Юлиус Фучик. Асаплӑ вилӗм уменхи сӑмах. Леонид Агаков куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика