Шырав

Шырав ĕçĕ:

шуса (тĕпĕ: шу) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вара эпӗ ҫӗрлехи тӗттӗмре Зобар хыҫҫӑн чӗркуҫҫи ҫинче шуса кайрӑм.
И пополз я за Зобаром по степи в темноте ночной.

Макар Чудра // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 7–19 стр.

Юлашкинчен, унӑн алли Карачӑм аллине шыраса тупрӗ те, ун тӑрӑх шыв тӗпнелле шуса анса, темле яка та сивӗ япала патне ҫитрӗ.
Наконец, рука его нащупывает руку Герасима и, спускаясь по ней, доходит до чего-то склизкого, холодного.

Шампа // Иван Иртышев. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 18–26 стр.

Стожар ҫине, кӑнтӑрла тӗлнелле, йӑтӑнса анма хатӗрленнӗ катрам-катрам пӗлӗтсем ниепле те ял патне ҫитеймерӗҫ, аяккинелле пӑрӑнса кайрӗҫ, халӗ ӗнтӗ вӗсем, кӑмӑлсӑр пулнӑ пек шавласа, ҫӗрпе пӗлӗт пӗрлешнӗ еннелле шуса иртрӗҫ.
Клочковатая туча, с полудня пытавшаяся нависнуть над Стожарами, так и не дотянула до деревни, прошла стороной и теперь, недовольно ворча, уползала за горизонт.

40-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ту ҫине ҫитсен, Маша ури шуса кайрӗ те пылчӑклӑ ҫулпа пӑр ҫинчи пекех йӑкӑртатса анчӗ.
На пригорке Маша поскользнулась и, как по льду, прокатилась по скользкой, грязной дорожке.

36-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Анчах лешӗ кравать ҫинчен мелсӗррӗн шуса анчӗ те чӳрече патне пырса тӑчӗ.
Но он неловко сполз с кровати и отошел к окну.

34-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Юхса тӑракан хӑйӑр тӑрӑх вӑл, тӑвайкки ярӑннӑ пек, шывалла шуса анчӗ.
По сыпучему песку, как по снежной горке, он скатился к воде.

33-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Акӑ сасартӑк хӑвасем шуйттан шуса тухнӑ пекех ҫатӑртатма пуҫларӗҫ, ҫул ҫине, хура курак ҫуначӗ пек хуп-хура вӑкӑр, Автан ятлӑскер, сиксе тухрӗ.
Неожиданно кусты затрещали, словно сквозь них продирался сам леший, и на дорогу вышел холеный, черный, как воронье крыло, бык Петушок с белым пятном на лбу.

28-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Санька ӑна кӑштах чышса илчӗ те малалла вара вӗсем йӗркеллех шуса пычӗҫ.
Санька толкал его кулаком, и переползание продолжалось по всем правилам.

25-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Санька, Девяткин мӗн калани хӑранипе ҫеҫ ӑна курӑннӑ пулӗ тесе шутларӗ те, участок варринелле шуса кайрӗ.
Решив, что Девяткину просто померещилось, Санька пополз в глубь участка.

Каҫпа вӑл тулӑ ани ҫине шуса кӗнӗ.
Ночью он пробрался к пшенице.

24-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Сасартӑк вӑл шуса кайрӗ те аллинчи шалҫине шыва ӳкерчӗ.
Неожиданно она поскользнулась и уронила в воду шест.

5-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ҫул уҫӑлнине пӗлнӗ пекех, вӑйлӑ та чӗрӗ япала куҫнӑ пек, пӑр малалла шӑвать, кӗтеслӗ-кӗтеслӗ пӑр катӑкӗсем шатӑртатса пӗр-пӗрин ҫине хӑпара-хӑпара каяҫҫӗ, шуса анаҫҫӗ, хӑяккӑн тӑраҫҫӗ.
Словно почуяв, что путь свободен, лед шел могучей, живой лавиной, угловатые льдины со скрежетом налезали друг на друга, опрокидывались, вставали на ребро, черная вода кипела между ними.

Сасартӑк манӑн урасем шуса кайрӗҫ те, пӗтӗм чашӑкӗ, патнусӗ-мӗнӗпех, ҫӗре ӳкрӗ: вара хуса кӑларса ячӗҫ!
Вдруг ноги у меня врозь, вся посуда, как есть с подносом, и грянулась оземь: ну, и прогнали!

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Тӗрлӗ хушӑксенчен, кӗтессенчен шуса тухаҫҫӗ…
Из разных щелей и углов наползают…

Пӗрре ирхине, яланхи пекех, Агафья Матвеевна ун патне кофе илсе кӗчӗ те — Обломов вилсе выртнине курчӗ; вӑл ҫывӑрса кайнӑ пекех лӑпкӑн выртать, пуҫӗ кӑна минтер ҫинчен кӑштах айккинелле шуса аннӑ, тата аллине чӗри ҫумне пӑчӑртаса тытнӑ: унта юн пухӑнса чарӑннӑ пулас.
Однажды утром Агафья Матвеевна принесла было ему, по обыкновению, кофе и — застала его так же кротко покоящимся на одре смерти, как на ложе сна, только голова немного сдвинулась с подушки да рука судорожно прижата была к сердцу, где, по-видимому, сосредоточилась и остановилась кровь.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ача Обломов пичӗ патне ҫити шуса кайрӗ те сӑмсаран ярса тытрӗ.
Ребенок пополз по нем, добрался до лица и схватил за нос.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫапах та… утти ҫавӑнни пекех: урисем питӗ ҫӑмӑллӑн та хӑвӑрт шӑваҫҫӗ, вӑл утса мар, шуса пырать темелле; пуҫне те ҫавнашкалах кӑшт уснӑ, вӑл ура айӗнче пӗрмай тем шыраса пырать темелле.
Однако ж… походка как будто ее: так легко и быстро скользят ноги, как будто не переступают, а движутся, такая же наклоненная немного вперед шея и голова, точно она все ищет чего-то глазами под ногами у себя.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Эхер те Ольгӑн тепӗр чухне Обломов пирки, хӑй ӑна юратни пирки шухӑшламалла пулса тухсан, ҫак юратуран чӗрере пушӑ вырӑн тата пушӑ вӑхӑт юлнӑ пулсан, эхер те унӑн ыйтӑвӗсем ҫине ответ пама Обломов пуҫӗнче тулли те яланах хатӗр ответсем пулмасан, Ольгӑн кӑмӑлӗ чӗннине хирӗҫ Обломовӑн кӑмӑлӗ шарламасан, Ольгӑн хавхаланӑвӗ, пурнӑҫшӑн ҫуннине хирӗҫ вӑл ним тумасӑр, хӗрӳ туйӑмпа ҫеҫ хирӗҫ пӑхсан, Ольга йывӑр шухӑша путать; темӗн сивӗскер, ҫӗлен пек, унӑн чӗрине шуса кӗрет, ӑна ӗмӗтсенчен вӑратать, вара юратӑвӑн ӑшӑ та халапри пек тӗнчи темле кӗрхи кун евӗрлӗ пулса тӑрать, — ун чухне пур япаласем те сӑрӑ тӗслӗн курӑннӑн туйӑнаҫҫӗ.
Если Ольге приходилось иногда раздумываться над Обломовым, над своей любовью к нему, если от этой любви оставалось праздное время и праздное место в сердце, если вопросы ее не все находили полный и всегда готовый ответ в его голове и воля его молчала на призыв ее воли, и на ее бодрость и трепетанье жизни он отвечал только неподвижно-страстным взглядом, — она впадала в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало в сердце, отрезвляло ее от мечты, и теплый, сказочный мир любви превращался в какой-то осенний день, когда все предметы кажутся в сером цвете.

Вӗсен хушшинче шӑрӑх ҫулла хуҫаланать: тепӗр чухне пӗлӗтсем капланса килеҫҫӗ те шуса иртеҫҫӗ.
И у них царствует жаркое лето: набегают иногда облака и проходят.

— Ольга, ку ытлашши! — пӳлчӗ ӑна Обломов, ун ҫумӗнчен кӑмӑлсӑррӑн шуса ларса.
— Ольга, это невозможно! — перебил он с неудовольствием, отодвигаясь от нее.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика