Шырав

Чубук

— Хуже уже некуда, а вилять мне нечего, — отвечал Чубук.

«Капла эпӗ тӗрӗс тӑватӑп-и-ха, тӳрех кайса, эпӗ те хӗрли, Чубук юлташӗ, ҫавӑнпа вӑл мӗн курассине эпӗ те курма тивӗҫ, темелле мар-ши?»
«А честно ли я поступаю, не должен ли я пойти и открыто заявить, что я тоже красный, что я товарищ Чубука и хочу разделить его участь?»

Ӳсӗрнӗ ҫӗртен чарӑнма тӑрӑшнӑ пек пулса, эпӗ пӳрнене тутасем ҫине хутӑм; Чубук хӑвӑрт куҫне хӗскелесе илсе, куҫӗсене ман ҫинчен хам хыҫран пыракан денщик ҫинелле куҫарса пӑхнӑ тӑрӑх, ҫапах та вӑл хам мӗншӗн кунта иккенне нимӗн те ӑнланайманнине тата вӑл мана хама та тӳрре тухма хӑтланаканскере, арестлесе килнӗ пулмалла тенӗ евӗрлӗ ӑнланнине куртӑм эпӗ.
Как бы сдерживаясь от кашля, я приложил палец к губам, и по тому, как Чубук быстро сощурил глаз и перевел взгляд с меня на шагавшего вслед за мной денщика, я догадался, что Чубук все-таки ничего не понял и считает меня также арестованным по подозрению, пытающимся оправдаться.

Чубук пуҫне ҫӗклерӗ те хӑвӑрт каялла сулӑнчӗ.
Чубук приподнял голову и быстро откинулся назад.

Чубук пуҫне ҫӗреллех усса ларать.
Чубук сидел, низко опустив голову.

Тӗлӗннӗ Чубук нимӗнле хусканупа та, нимӗнле сасӑпа та кӑшкӑрса ярса эпӗ кам иккенне ан пӗлтертӗрччӗ.
Нужно было, чтобы удивленный Чубук ни одним жестом, ни одним восклицанием не выдал меня.

Халӗ ӗнтӗ Чубук ларакан телеграфистсен пӳлӗмӗ урлӑ иртмелле пулчӗ.
Теперь нужно было пройти через комнату телефонистов, в которой сидел пленный Чубук.

Йывӑҫ пек хытса кайнӑ янахӑма йывӑррӑн ҫавӑркаласа, йӑлтӑртатса тӑракан ҫу татӑкӗсене вилка ҫине аран-аран тиркелесе лартнӑ вӑхӑтра Чубук умӗнче хам айӑплӑ пулни ҫинчен шухӑшлани ман чӗрене касса ыраттарса тӑчӗ.
Тяжело ворочая одеревеневшими челюстями, машинально нанизывая лоснящиеся от жира куски на вилку, я был подавлен и измят сознанием своей вины перед Чубуком.

Тыткӑна илнӗ ҫын сассинчен эпӗ вӑл Чубук пулнине уйӑрса илтӗм.
По голосу в пленном я узнал Чубука.

Чубук тепӗр айӑккине ҫавӑрӑнса выртма ӗлкӗриччен эпӗ кӗрсе те килӗп».
Не успеет Чубук на другой бок перевернуться, как я уже и готов».

— Ҫук, Чубук, эпӗ ҫывӑрмӑп.
— Нет, Чубук, я не засну.

Тул ҫутӑла пуҫласанах Чубук мана вӑратрӗ.
Едва начало светать, Чубук разбудил меня.

— Улпут ҫурчӗ патнелле сиктереҫҫӗ, — тесе ӑнлантарчӗ Чубук.
— На усадьбу скачут, — пояснил Чубук.

Анчах Чубук ҫавӑнтах ӑна таптаса сӳнтерчӗ те мана алӑк патнелле туртрӗ.
Но тут Чубук с неожиданной решимостью растоптал огонь и потянул меня к выходу.

Пусма тӑрӑх аялалла чупса ансан, Чубук чарӑнчӗ те, шӑрпӑк коробкине кӑларса шӑрпӑкне чарк! сӗрсе ӑпӑр-тапӑр купи ҫине пӑрахрӗ.
Когда по лесенке мы сбежали вниз, Чубук остановился, вынул коробок и, чиркнув спичкой, бросил ее на кучу хлама.

— Вӑрӑм тунасем! — терӗ Чубук, хуҫа еннелле хыттӑн кӑшкӑрса, хӑй ҫавӑнтах ун ҫине йӗрӗнчӗклӗ пӑхса, старикӗн кукленнӗ кӗлеткине виҫсе ҫапла каласа хучӗ:
— Комары! — грубо крикнул Чубук хозяину и, смерив презрительным взглядом его съежившуюся фигуру, добавил:

Хирӗҫ мӗн калассине кӗтсе тӑмасӑрах Чубук сиксе тӑчӗ те, чӳрече карӑмне туртса пуҫне чӳречерен кӑларса пӑхрӗ.
Не дожидаясь ответа, Чубук поднялся, отдернул занавеску и высунул голову в окно.

— Эсӗ пӗчченех пурнатӑн-и? — тесе ыйтрӗ Чубук тӗлӗнсе.
— Ты один живешь? — неожиданно спросил Чубук.

— Мӗншӗн каратӑн? — тесе ыйтрӗ Чубук.
— Пошто задергиваешь? — спросил Чубук.