Шырав

Шырав ĕçĕ:

чухлӗ сăмах пирĕн базăра пур.

чухлӗ (тĕпĕ: чухлӗ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вара хӑйӗн пуҫӗ хыҫӗнче вӑрӑм та тачӑ кӗлетке пулса пырать, вӑл тем чухлӗ аш ҫӑтса яма хатӗр.
И слагается за головой своей в длинное плотное туловище, готовое проглотить множество свежего мяса.

«Мов» // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 684–692 стр.

Хуҫа пирки «Мов» нимӗн чухлӗ те иккӗленмест, ун пирки пӗр шухӑш, — хуҫа ӗҫ парать.
В хозяине для «Mob» есть совершенно ясный смысл - хозяин дает работу.

«Мов» // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 684–692 стр.

Ҫын ҫавсем умӗнчен, телефон юписемпе тем чухлӗ хура алӑксем ҫумӗпе иртсе пырать, — ҫурт стенисене шӑтарса кӗнӗ хура алӑксем ыйхӑ пуснипе пысӑк ҫӑвар пек туйӑнаҫҫӗ.
Человек идет мимо них, мимо телефонных столбов и множества черных дверей в стенах домов, — черных дверей, сонно разинувших квадратные пасти.

Сарӑ шуйттан хули // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 659–670 стр.

Вӑл, кун-каҫиччен кавлесе, хырӑмне тем чухлӗ тӗрлӗрен апат чыхса тултарнӑ та, халӗ ӑна пӑчӑ, ҫывӑрма кансӗр, вӑл хӑрушӑ, усал тӗлӗксем курать.
Оно слишком много пожрало за день разной пищи, ему жарко, неловко и снятся дурные, тяжелые сны.

Тимӗр шӑв-шавӗ, ӑна урамсем тӑрӑх кирек ӑҫта та Ылттӑн хӑваланӑ пирки, ним чухлӗ те шӑпланмасть.
Грохот железа, гонимого всюду вдоль улиц жадными толчками Золота, не становится тише.

Ҫак тискер ӗмӗт, ырхан ӳт ҫине тухнӑ шыҫӑ пек, ҫамрӑкӑн пуҫ мимине кӗрсе вырнаҫнинчен нимӗн чухлӗ те тӗлӗнмелли ҫук.
Это страшное желание естественно в мозгу юноши, как нарыв на теле худосочного.

— Вӑл пӗрре ӳсӗрпе ман курупкӑсем ҫине ларчӗ те тем чухлӗ чӗрчун лапчӑтса вӗлерчӗ!
— Она, раз, пьяная села на зверильницу-то мою, так столько подавила!

Инкер-синкер // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 191–208 стр.

— Мӗн чухлӗ илсе килнӗ эсӗ!
— Сколько ты всего притащил!

Сӑмсасӑр тӑрса юлнӑ пулин те, аннен ун еркӗнӗсем — темӗн чухлех, шӑна чухлӗ…
У нее любовников — сколько хочешь, как мух, даром что безносая.

— Унӑн питҫӑмарти ман хырӑмран ним чухлӗ те пӗчӗк мар!
— Вот лицо, не меньше моего живота!

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Тумланасса вара вӑл хӑйне тата илемлетсе ямалла тумланатчӗ, лайӑх кӗленчерен тунӑ стаканри эрех ҫапла илемлӗ курӑнать: кӗленче мӗн чухлӗ витӗр таса — эрехе те вӑл ҫавӑн чухлех таса кӑтартать, тӗс вӑл, хитре юрӑ кӗвви сӑмаха ҫӗкленӗ пекех, яланах эрехӗн шӑршипе тутине тата ырӑрах тӑвать, эпир ӑна чунӑмӑра кӑштах та пулин хӗвелӗн юнне парас тесе ӗҫетпӗр.
Она умела одеться так, что ее красота выигрывала, как доброе вино в стакане хорошего стекла: чем прозрачнее стекло — тем лучше оно показывает душу вина, цвет всегда дополняет запах и вкус, доигрывая до конца ту красную песню без слов, которую мы пьем для того, чтоб дать душе немножко крови солнца.

Амӑшӗпе Нина хушшинчи кӗвӗҫӳ малтанлӑха, паллах, ним чухлӗ те палӑрса каймарӗ — хӗрӗ хӑйне сӑпайлӑ тыткалатчӗ, ҫут тӗнчене куҫхупаххи витӗр ҫеҫ пӑхатчӗ те арҫынсем умӗнче ирексӗртерех кӑна ҫӑвар уҫатчӗ, анчах амӑшӗн куҫӗсем ҫӑткӑнрах та ҫӑткӑнрах пӑхма тытӑнчӗҫ, сассине хаярлатнӑҫем хаярлатакан пулчӗ.
Разумеется, сначала не заметно было и тени соперничества между матерью и Ниной, — дочь вела себя скромно, бережно, смотрела на мир сквозь ресницы и пред мужчинами неохотно открывала рот; а глаза матери горели всё жадней, и всё призывней звучал ее голос.

Хурҫӑ-тимӗр тӑхӑннӑ тӑшман хулана темиҫе эрне хушши ӗнтӗ таччӑн хупӑрласа тӑнӑ; каҫсерен кӑвайтӑ хурса вут чӗртнӗ те, сӗм-тӗттӗмрен хула стенисем ҫине вут-ҫулӑм тем чухлӗ хӗрлӗ куҫсемпе пӑхнӑ — вӗсем усаллӑн ялкӑшнӑ, ҫав хӑратса асӑрхаттаракан вут-ҫулӑм ӗнтӗ хупӑрласа илнӗ хулари ҫынсене салхуллӑн шухӑшлаттарнӑ.
Уже несколько недель город был обложен тесным кольцом врагов, закованных в железо; по ночам зажигались костры, и огонь смотрел из черной тьмы на стены города множеством красных глаз — они пылали злорадно, и это подстерегающее горение вызывало в осажденном городе мрачные думы.

Питӗ пысӑк тивӗҫлӗх — ҫӗр ҫинче этем пулса пурӑнасси; мӗн чухлӗ тӗлӗнмелле япаласем куратӑн, мӗн тери хавасланать чӗре, илемлӗ япалана курсан!
Превосходная должность — быть на земле человеком, сколько видишь чудесного, как мучительно сладко волнуется сердце в тихом восхищении пред красотою!

Этем ҫурални // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 156–165 стр.

Ман пуҫ ҫинчи каштан ҫулҫисем ылтӑн тӗслӗ курӑнаҫҫӗ, ман ура айӗнче — касса татнӑ алӑ тупанӗ евӗр ҫулҫӑсем тем чухлӗ йӑванса выртаҫҫӗ.
Каштаны надо мною убраны золотом, у ног моих — много листьев, похожих на отсеченные ладони чьих-то рук.

— Мӗн чухлӗ ҫын пӗтерчӗҫ!
— Сколько перебито людей!

Январӗн 9-мӗшӗ // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 133–155 стр.

Этем пурнӑҫӗсем пурте ҫав вӑй аллинче тӑнӑ, халӑх хушшине вӑл вӑй ним шутламасӑр-тумасӑрах вилӗм яма пултарнӑ, чӗррисене хӑй мӗнле пӗтерес тенӗ тата хӑй мӗн чухлӗ пӗтерес тенӗ, ҫавӑн пек пӗтерме пултарнӑ.
В её руках были все жизни, и она могла безотчётно сеять смерть в массе людей, могла уничтожать живых, как ей хотелось и сколько ей было угодно.

Вӑрӑм лини туса тӑрса тухнӑ салтаксен сарлака та лапчӑк пичӗ ҫинелле тем чухлӗ куҫ пӑхнӑ, — ҫынсем сиввӗн, ним чӗнмесӗр интересленсе тата кураймасӑр, йӗрӗнсе пӑхса тӑнӑ.
Много глаз смотрели в широкое, приплюснутое лицо длинной линии солдат с холодным, молчаливым любопытством, с презрением, гадливостью.

— Мӗн чухлӗ вӑхӑт халь?
— Сколько сейчас времени?

Тем чухлӗ ҫын, тарӑхса-хаярланса кайнӑ темиҫе вунӑ пин ҫын, пур енчен те таччӑн кӗпӗрленсе пырса, салтаксем ҫинелле сӗкӗннӗ.
Против солдат — тысячи безоружных, озлобленных людей топчется на морозе, над толпою — сероватый пар дыхания, точно пыль.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика