Шырав

Шырав ĕçĕ:

лӑпкӑн сăмах пирĕн базăра пур.

лӑпкӑн (тĕпĕ: лӑпкӑн) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл Штольца курсан питӗ хавасланчӗ; унӑн куҫӗсем йӑлтӑртатмарӗҫ, питҫӑмартисем хӗрелмерӗҫ, анчах пичӗ пӗтӗмпех лӑпкӑн ҫуталса кайрӗ, ӑшшӑн кулчӗ.
Она очень обрадовалась Штольцу; хотя глаза ее не зажглись блеском, щеки не запылали румянцем, но по всему лицу разлился ровный, покойный свет и явилась улыбка.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Кунта юлни — кӗҫене тӳнтерле тӑхӑнмаллине, Захар кӑмака ҫинчен тӑрслаттарса сикнине итлессине, Тарантьевпа апатланассине, пурин ҫинчен те сахал шухӑшламаллине, Африкӑна кайса ҫӳрени ҫинчен ҫырнӑ кӗнекене вӗҫне тухиччен вуламасӑр пӑрахассине, Тарантьев кумӑшӗ патӗнче хваттерте пурӑнса лӑпкӑн ватӑлассине пӗлтерет…
Остаться — значит надевать рубашку наизнанку, слушать прыганье Захаровых ног с лежанки, обедать с Тарантьевым, меньше думать обо всем, не дочитать до конца путешествия в Африку, состареться мирно на квартире у кумы Тарантьева…

Эпӗ икӗ хутчен ют ҫӗршывсенче пултӑм, иксӗмӗр ӗмӗтленнӗ хыҫҫӑн Бонра, Иенӑра, Эрлангенра студентсен сакки ҫинче лӑпкӑн ларса пӑхрӑм, унтан Европӑна хамӑн имение хӑнӑхнӑ пекех пӗлсе ҫитрӗм.
Я два раза был за границей, после нашей премудрости, смиренно сидел на студенческих скамьях в Бонне, в Иене, в Эрлангене, потом выучил Европу, как свое имение.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Нихӑшӗ те уҫҫӑн, лӑпкӑн пӑхмасть, — сӑмахне малалла тӑсрӗ Обломов, — пӗри тепринчен темле тертлентерекен пӑшӑрханупа, кичемлӗхпе чирлеҫҫӗ, ним йӗркесӗр темӗн шыраҫҫӗ.
— Ни у кого ясного, покойного взгляда, — продолжал Обломов, — все заражаются друг от друга какой-нибудь мучительной заботой, тоской, болезненно чего-то ищут.

Залӑна кӗретӗн те — хӑнасене мӗнле пӗр пек виҫеллӗ лартса тухнине, вӗсем мӗнле лӑпкӑн та тарӑн шухӑша кайса картла вылянине пӑхса савӑнаймастӑн.
Войдешь в залу и не налюбуешься, как симметрически рассажены гости, как смирно и глубокомысленно сидят — за картами.

— Мӗнех вара? — лӑпкӑн каларӗ Штольц.
— Что ж? — хладнокровно сказал Штольц.

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Тепӗр кунне Андрея хӑйӗн вырӑнӗ ҫинче лӑпкӑн ҫывӑрнӑ чухне тупнӑ, кровать айӗнче такам пӑшалӗ, пӗр кӗренкке тар тата вӗтӗ пулькӑсем выртнӑ.
На другой день Андрея нашли преспокойно спящего в своей постели, а под кроватью лежало чье-то ружье и фунт пороху и дроби.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ну, ятлать ҫеҫ пулсан, вӑл вара ырӑ улпут! — лӑпкӑн каларӗ паҫӑрхи лакеях.
— Ну, коли еще ругает, так это славный барин! — флегматически говорил все тот же лакей.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломовкӑра пурӑнакансем ӑш вӑрканине те ӗненмен, ӗмӗрӗпех таҫта, темшӗн туртӑнса, вӗҫӗмсӗр тӑрмашнине те пурнӑҫ вырӑнне шутламан: шухӑш-кӑмӑл туртӑмӗнчен вутран хӑранӑ пекех сехӗрленнӗ; тепӗр вырӑнти ҫынсен шалти туйӑмне, чунӗсен вут-ҫулӑмне пула часах ӳчӗсем ҫунса кайнӑ пулсан, Обломовка ҫыннисен чунӗ лӑпкӑн та пӗр чӑрмавсӑр тачка ӳтре киленнӗ.
Плохо верили обломовцы и душевным тревогам; не принимали за жизнь круговорота вечных стремлений куда-то, к чему-то; боялись как огня увлечения страстей; и как в другом месте тело у людей быстро сгорало от волканической работы внутреннего, душевного огня, так душа обломовцев мирно, без помехи утопала в мягком теле.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломовкӑра пурте тутлӑн та лӑпкӑн ҫывӑраҫҫӗ.
в Обломовке все почивают так крепко и покойно.

Виҫӗ-тӑватӑ сыпӑк ӑру унта лӑпкӑн та, телейлӗн пурӑнса ирттернӗ.
Три-четыре поколения тихо и счастливо прожили в ней.

Ҫулталӑк хушши унта тӗрӗс те лӑпкӑн иртсе пырать.
Правильно и невозмутимо совершается там годовой круг.

— Куратӑп, — лӑпкӑн пӑшӑлтатрӗ Захар.
— Вижу, — прошептал смиренно Захар.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Шухӑшламан пултӑр! — терӗ лӑпкӑн Захар, пӗтӗмпех улпутпа килӗшсе; «хирӗҫсе каяс марччӗ кӑна, ку маншӑн йӳҫӗ кӑшмантан та йӳҫӗрех» — терӗ вӑл ӑшӗнче.
— И так не вникнул! — смиренно отвечал Захар, готовый во всем согласиться с барином, лишь бы не доводить дела до патетических сцен, которые были для него хуже горькой редьки.

Вӑл вара хӗвеле шухӑшлӑн пӑхса, хурлӑхлӑн кулса ӑсатать те пӑлхану хыҫҫӑн лӑпкӑн ҫывӑрса каять.
Тогда он опять проводит его задумчивым взглядом и печальной улыбкой и мирно опочиет от волнений.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Анчах пӑхатӑн, ирхи вӑхӑт иртрӗ, кун каҫ еннелле сулӑнать, унпа пӗрлех Обломовӑн хавшанӑ вӑйӗ те канма туртӑнать; ҫӗкленнӗ кӑмӑлӗ лӑпланать, пуҫӗнчи шухӑшӗсем сирӗлеҫҫӗ, юнӗ те майӗпен тапма пуҫлать, Обломов лӑпкӑн, шухӑша кайса, ҫурӑмӗ ҫине ҫаврӑнса выртать те чӳрече ҫине, пӗлӗт ҫине хурлӑхлӑн пӑхма пуҫлать, такамӑн тӑватӑ хутлӑ ҫурчӗ хыҫне мӑнаҫлӑн анакан хӗвеле хурлӑхлӑн пӑхса ӑсатать.
Но, смотришь, промелькнет утро, день уже клонится к вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова: бури и волнения смиряются в душе, голова отрезвляется от дум, кровь медленнее пробирается по жилам. Обломов тихо, задумчиво переворачивается на спину и, устремив печальный взгляд в окно, к небу, с грустью провожает глазами солнце, великолепно садящееся на чей-то четырехэтажный дом.

Вӑл, килӗшнине пӗлтерсе, куҫ хупанкине лӑпкӑн антарчӗ, унтан кукамӑш ҫине хӑравҫӑллӑн пӑхса илчӗ те васкаса пӑшӑлтатрӗ:
Она тихо опустила веки в знак согласия, потом боязливо оглянулась на бабушку и быстро шепнула:

X сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Ыттисем вара пурте начальник Обломова мӗнлерех чӗнсе илессе, сиввӗн те лӑпкӑн: «Ҫав хута Архангельска эсир янӑ-и-ха?» тесе ыйтасса, Илья Ильич мӗнле сасӑпа хирӗҫ тавӑрса каласса чӑтӑмсӑррӑн кӗтнӗ.
Все другие с любопытством ждали, как начальник позовет Обломова, как холодно и покойно спросит, «он ли это отослал бумагу в Архангельск», и все недоумевали, каким голосом ответит ему Илья Ильич.

Вӑл хӑй тӑххӑртан пуҫласа виҫҫе ҫити, саккӑртан пуҫласа тӑхӑр сехете ҫити диван ҫинче выртма пултарнӑшӑн лӑпкӑн хавасланать тата хӑйӗн докладпа каймалла мар, хут ҫырмалла мар пулнишӗн, туйма та, ӗмӗтленме те ирӗклӗ пулнишӗн савӑнать.
Он испытал чувство мирной радости, что он с девяти до трех, с восьми до девяти может пробыть у себя на диване, и гордился, что не надо идти с докладом, писать бумаг, что есть простор его чувствам, воображению.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ку господин герб тӳмеллӗ тӗксӗм-симӗс фрак тӑхӑннӑ, яп-яка хырӑннӑ, унӑн питне хура бакенбарда сӑрнӑ, ӗшенчӗк куҫӗсем лӑпкӑн та ӑслӑн курӑнаҫҫӗ, пичӗ хытах туртӑннӑ.
Это был господин в темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с темными, ровно окаймлявшими его лицо бакенбардами, с утружденным, но покойно-сознательным выражением в глазах, с сильно потертым лицом, с задумчивой улыбкой.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика