Шырав

Шырав ĕçĕ:

илемлӗ сăмах пирĕн базăра пур.

илемлӗ (тĕпĕ: илемлӗ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Эсӗ илтетӗн-и: нотӑсем, кӗнекесем, рояль, илемлӗ сӗтел-пукансем?
Ты слышишь: ноты, книги, рояль, изящная мебель?

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ҫанталӑк илемлӗ, тӳпе кӑн-кӑвак, пӗр пӗлӗт татӑкӗ те ҫук, — терӗ вӑл, — план ҫинче ман ҫуртӑн балконлӑ енӗ хӗвел тухӑҫнелле, сад пахчипе хирелле пӑхса ларать, тепӗр енӗ — ялалла.
— Погода прекрасная, небо синее-пресинее, ни одного облачка, — говорил он, — одна сторона дома в плане обращена у меня балконом на восток, к саду, к полям, другая — к деревне.

Амӑшӗ вара Андрюшӑн чӗрнисене касма, ҫӳҫне кӑтралатма, илемлӗ ҫухасемпе манишкӑсем ҫӗлеме тытӑнать; хулара ятарласах курткӑсем ҫӗлеттерет; Герцӑн шухӑшлӑ кӗввисене тимлесе итлеме хушать, чечексем ҫинчен, пурнӑҫ илемӗ ҫинчен юрӑсем юрласа парать, е вӑрҫӑ ҫыннин, е писателӗн чаплӑ пурнӑҫӗ ҫинчен пӑшӑлтатать, е теприсене пӳрекен пысӑк шӑпа ҫинчен ӗмӗтленет…
Она бросалась стричь Андрюше ногти, завивать кудри, шить изящные воротнички и манишки; заказывала в городе курточки; учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя, мечтала с ним о высокой роли, какая выпадает иным на долю…

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Нимӗҫ кирек мӗнле тумлантӑр, кирек епле ҫӳхе те шурӑ кӗпе тӑхӑнтӑр, ан тив лакпа ҫутатнӑ атӑ, сарӑ перчетке тӑхӑнтӑр, вӑл пурпӗрех хулӑн сӑран тум тӑхӑннӑ пек; шурӑ манжет айӗнче хытӑ та хӗрлӗ аллисем ҫакӑнса тӑраҫҫӗ, илемлӗ костюмпа пулин те вӑл булочник пек е буфетчик пек курӑнать.
«Как ни наряди немца, — думала она, — какую тонкую и белую рубашку он ни наденет, пусть обуется в лакированные сапоги, даже наденет желтые перчатки, а все он скроен как будто из сапожной кожи; из-под белых манжет все торчат жесткие и красноватые руки, и из-под изящного костюма выглядывает если не булочник, так буфетчик.

— Ун пек ырӑ кӑмӑллӑ, ӑслӑ, илемлӗ улпута эсӗ тӗлӗкре те кураяс ҫук! — терӗ вӑл, кучер еннелле пӑхса.
— Да тебе, — говорил он, обращаясь к кучеру, — и во сне не увидать такого барина: добрый, умница, красавец!

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Пӑх-ха, Федот юпасене мӗнле илемлӗ лартса тухнӑ, шӑп та шай предводитель ҫурчӗн колоннисем пек!
— Смотри-ка, как Федот красиво расставил бревна, точно колонны у предводителя в дому!

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ирхине илемлӗ; сывлӑш сулхӑн тӑрать; хӗвел ҫӳлтех мар-ха.
Утро великолепное; в воздухе прохладно; солнце еще не высоко.

Вӑл унти ҫынсене илемлӗ авӑтса килентерет: ҫавӑнпа та ӗнтӗ, кашни килте тенӗ пекех, ҫипрен тунӑ читлӗхре путене усраҫҫӗ.
Она там услаждает людской слух пением: оттого почти в каждом дому под кровлей в нитяной клетке висит перепел.

Обломов сӑнӗ сасартӑк телейлӗн ҫуталса каять, ӗмӗт ҫав тери ҫутӑ, чӗрӗ, илемлӗ пулнипе, вӑл самантрах минтер ҫине пичӗпе выртрӗ.
Лицо Обломова вдруг облилось румянцем счастья: мечта была так ярка, жива, поэтична, что он мгновенно повернулся лицом к подушке.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫав хушӑра илемлӗ тирпейленӗ столовӑйра саламлӑ ҫутӑсем йӑлтӑртатма пуҫлаҫҫӗ, ҫаврака пысӑк сӗтел ҫине апат-ҫимӗҫ лартаҫҫӗ; кӑвакарнӑ бакенбардлӑ Захар, мажордом ятне илнӗскер, сӗтел ҫине шӑнкӑртаттарса хрусталь савӑт-сапасем лартать, кӗмӗл кашӑксем хурать, час-часах стакан е вилка урайне ӳкерет; сӗтел тулли лартса тултарнӑ апата ҫиме пикенеҫҫӗ; кунтах Обломовӑн ачаранхи ҫывӑх тусӗ Штольц та, ытти палла-тӑран та пур; унтан ҫывӑрма выртаҫҫӗ…
А между тем в столовой, убранной с изящной простотой, ярко заблистали приветные огоньки, накрывался большой круглый стол; Захар, произведенный в мажордомы, с совершенно седыми бакенбардами, накрывает стол, с приятным звоном расставляет хрусталь и раскладывает серебро, поминутно роняя на пол то стакан, то вилку; садятся за обильный ужин; тут сидит и товарищ его детства, неизменный друг его, Штольц, и другие, все знакомые лица; потом отходят ко сну…

Пӗрмаях илемлӗ пурнӑҫа ӗмӗтленнӗ.
Да все продолжал чертить узор собственной жизни.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Уншӑн та вара телейлӗ, пуриншӗн те илемлӗ пулакан самант ҫитнӗ, унӑн вӑй-халӗ ҫирӗпленнӗ, шанчӑкӗ ҫунатланнӑ, вӑл ырӑ, паттӑр ӗҫе ӗмӗтленнӗ, чӗри хӑватлӑ тапнӑ, юнӗ вӗресе тӑнӑ, хавхалануллӑ сӑмахсем тупӑннӑ, пылак куҫҫульсем юхма тытӑннӑ.
И для него настал счастливый, никому не изменяющий, всем улыбающийся момент жизни, расцветания сил, надежд на бытие, желания блага, доблести, деятельности, эпоха сильного биения сердца, пульса, трепета, восторженных речей и сладких слез.

Е мана тӗрлӗ тӗслӗ те пит илемлӗ кӗлеткеллӗ темлерех ещӗксене уйӑра-уйӑра пайланӑ пек туйӑнать; эпӗ вӗсене пӗр-пӗрин ӑшӗнчен кӑларатӑп, пысӑкраххинчен — пӗчӗкреххине, унтан тата пӗчӗкреххине, хам вара, ҫакӑ йӗрӗнтерсех ҫитернӗ пулин те, ӗҫе ниепле вӗҫлесе пӗтерейместӗп.
То мне казалось, что я разбираю какие-то разноцветные, причудливых форм ящики, вынимая маленькие из больших, а из маленьких еще меньшие, и никак не могу прекратить этой бесконечной работы, которая мне давно уже кажется отвратительной.

IX сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Пӳлӗме уҫӑмсӑр сӑн-питлӗ, миҫерине уйӑрса илмелле мар ҫын кӗчӗ; вӑл илемлӗ те мар, илемсӗр те мар, ҫӳлӗ те мар, лутра та мар, сарӑ та мар, хура та мар.
Вошел человек неопределенных лет, с неопределенной физиономией, в такой поре, когда трудно бывает угадать лета; не красив и не дурен, не высок и не низок ростом, не блондин и не брюнет.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Мӗнле искусство кунта, мӗнле илемлӗ сӑрсем тупрӑр эсир?
Какое же тут искусство, какие поэтические краски нашли вы?

— Пирӗн обществӑлла юхӑмӑн пӗтӗм механизмне илсе кӑтартнӑ, пурне те илемлӗ тӗссемпе ӳкернӗ.
— Обнаружен весь механизм нашего общественного движения, и все в поэтических красках.

— Суту-илӳ ҫинчен, хӗрарӑмсене права тӗлӗшӗпе арҫынсемпе танлаштарасси ҫинчен, пирӗн телее пула килнӗ апрель уйӑхӗн илемлӗ кунӗсем ҫинчен, пушар сӳнтермелли ҫӗнӗ шӗвек ҫинчен.
— О торговле, об эманципации женщин, о прекрасных апрельских днях, какие выпали нам на долю, и о вновь изобретенном составе против пожаров.

— Тата ҫакна пӑхӑр: чӑнах та питӗ илемлӗ вӗт? — ыйтрӗ Волков, темӗн чухлӗ брелокран пӗрне суйласа.
— А посмотрите это: не правда ли, очень мило? — говорил он, отыскав в куче брелок один, —

— Кур-ха ав, урам урлӑ, настройщикӗнне: пӑхма илемлӗ, тарҫи те — пӗр хӗр ҫеҫ…
— Посмотри напротив, у настройщика: любо взглянуть, а всего одна девка…

Унтах пурҫӑн чаршавсем, кавирсем, темиҫе картина, бронза, фарфор тата ытти илемлӗ вӗтӗр-шакӑрсем.
Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика