Шырав

Мажаров

Мажаров тӗксӗммӗн ҫуталса тӑракан хӑлӑпа ярса тытнӑччӗ кӑна, вӑл шалта хаҫат кӑпӑртатнине тата мӗн ачаран пӗлекен сасса — хуллен ӳсӗрнине илтрӗ.
Мажаров взялся уже было за тускло блестевшую металлическую ручку, когда услышал за дверью сухой шелест газеты и негромкое, знакомое с детских лет покашливание.

— Вӑл ҫапла та-ха, — карчӑк йӑл кулса, Мажаров ҫине савӑнӑҫлӑ куҫӗсемпе пӑхса, пуҫне сулларӗ.
— Оно конечно, — старуха согласно закивала, улыбаясь и глядя на Мажарова посветлевшими глазами.

— Калӑр-ха мана часрах, Алексей Макарович мӗнле? — тархасласа ыйтрӗ Мажаров.
— Да скажите же мне, как Алексей Макарович? — взмолился Мажаров.

Карчӑк ун ҫине тинкерсе пӑхрӗ, хирӗҫ калас тесе ҫӑварне уҫрӗ, анчах пӗр сасӑ кӑлармасӑр, тутисене ҫеҫ сиккелентерчӗ, суккӑр ҫын пек такӑнкаласа, икӗ-виҫӗ утӑм турӗ те пуҫне Мажаров какӑрӗ ҫине хучӗ.
Старуха пристально вгляделась в него, открыла было рот, чтобы возразить, но лишь беззвучно шевельнула губами, сделала два-три спотыкающихся шага, как слепая, и ткнулась в грудь Мажарова.

Мажаров ҫенӗхе кӗрсе, алӑк патне ҫитме те ӗлкӗреймерӗ, ун умне ватник тӑхӑннӑ сарлака та кӑшт курпун карчӑк тухса тӑчӗ.
И не успел Мажаров пройти в сени и приблизиться к порожку, как рядом с ним выросла сгорбленная ширококостная старуха в стеганом ватнике.

Мажаров, чӑматанӗсене лартса, калинкке ҫине ҫапса хунӑ пысӑк ункӑ патне аллине тӑсрӗ, анчах сасартӑк калинкке хупӑ маррине асӑрхаса илчӗ.
Опустив чемоданы, Мажаров потянулся было к массивному, вделанному в калитку кольцу, но неожиданно обнаружил, что она не заперта.

— Тархасшӑн! — терӗ Мажаров аран-аран, малалла ӳпӗнсе, шофера хулпуҫҫинчен тытса.
— Прошу вас! — наклоняясь вперед и беря водителя за плечи, с трудом выговорил Мажаров.

Мажаров ун сулахай пит ҫӑмартипе ҫӑра куҫ хӑрпӑкӗ кӑшт витнӗ хура куҫне анчах курчӗ.
Мажаров видел лишь левую часть ее лица и чуть притушенный густыми ресницами темный глаз.

«Паллах, машинӑна пӑрахса каяс пулсан — ку айван япала пулать, — терӗ Мажаров хӑй ӑшӗнче. — Хӑраса ӳкни, урӑх нимӗн те мар. Тата мӗн кӑтартатӑп-ха эпӗ кайнипе?
«Конечно, это будет глупо, если я сейчас уйду, — сказал себе Мажаров. — Обыкновенная трусость, и только. И что я докажу своим поступком?

Темиҫе хут та тӗксе аппаланнӑ хыҫҫӑн машинӑ, туратсене кустӑрмисем айне пӗтӗре-пӗтӗре чиксе, вӗсене ҫавӑнтах кӑлара-кӑлара пӑрахса, уласа, чӗтресе, лакӑмран тухма пуҫларӗ, Мажаров ҫине каллех пылчӑк сирпӗтрӗ.
После нескольких попыток машина с дрожью и ревом стала выбираться из рытвины, загребая под колеса ветки и тут же выбрасывая их и обдавая Мажарова брызгами.

Мажаров машинӑна тӗкнӗ чух кустӑрма айӗнчен сирпӗнекен шӗвӗ пылчӑк питне лекнине те асӑрхамарӗ.
Мажаров давил и давил плечом в крыло, не обращая внимания на то, что грязь из-под колес жидкими ошметьями летит ему в лицо.

Ксени ытамри турачӗсене сасартӑк ҫӗре пӑрахрӗ те васкаса ҫӳл патнелле утрӗ: Мажаров вӑл пӑрахнӑ туратсене пуҫтарма пуҫларӗ, унтан, вӗсене пӑрахса, Ксени хыҫҫӑн чупрӗ.
Ксения внезапно бросила на землю собранную охапку и стремительно пошла к дороге: Мажаров начал было подбирать брошенные ею ветки, потом оставил их и кинулся следом.

— Ку шофер мар, ку эпӗ — Мажаров…
— Это не шофер, это я — Мажаров…