Шырав

Лукашка

Вӗсем вӑрахчен калаҫса ларчӗҫ, вара Лукашка чылай ҫӗрле пулсан, ӳсӗрӗлменскер (вӑл нихҫан та ӳсӗрӗлмен), анчах нумай ӗҫнӗскер, Оленин аллине чӑмӑртаса, ун патӗнчен тухрӗ.
Они долго беседовали, и уже поздно Лукашка, не пьяный (он никогда не бывал пьян), но много выпивши, пожав Оленину руку, вышел от него.

Лукашка йӑлтах лӑпланнӑ пек, Оленин хӑй ҫине мӗнле пӑхнине ӑнланса илнӗ пек туйӑнать.
Лукашка, казалось, совершенно успокоился и понял отношения Оленина к нему.

Акӑ эпӗ сана тата мӗн калатӑп, — пуҫне пӗшкӗртсе каларӗ Лукашка, — кирлӗ пулсан, манӑн кунак пур, Гирей-хан; тусем ҫинчен анакан ҫул патӗнче пытанса ларма чӗнет, пӗрле кайӑпӑр; эпӗ сан ҫинчен никама та пӗлтерес ҫук, санӑн вӗрентекенӳ пулӑп.
А вот еще я тебе скажу, — понизив голос, сказал Лукашка, — коли хочешь, мне кунак есть, Гирей-хан; звал на дорогу засесть, где из гор ездят, так вместе поедем: уж я тебя не выдам, твой мюрид буду.

Лукашка ларчӗ те чапурине тытрӗ.
Лукашка сел и взял чапуру.

Лукашка чӗлпӗртен ярса тытрӗ.
Лукашка взял за повод.

— Мӗн пирки сирӗн мана парнелемелле-ха ? — терӗ Лукашка, — эпӗ сире нимӗн усӑ та кӑтартман-ҫке.
— За что вам меня дарить? — сказал Лукашка, — я вам еще не услужил ничем.

Похода кайнӑ пулӑттӑм! — тепӗр хут каларӗ Лукашка.
А сходил бы в поход! — повторил Лукашка.

— Эсир кунта мӗнле килнӗ вара, хӑвӑр ирӗкпех-и е ирӗксӗрех-и, — ыйтрӗ Лукашка, ҫаплах кулкаланӑ пек туса.
— Что ж вы сюда приехали, волей или неволей? — спросил Лукашка, все как будто посмеиваясь.

Пирӗн ҫуртсенчен пысӑкрах-и? — ырӑ кӑмӑллӑн ыйтрӗ Лукашка.
Больше наших домов? — добродушно спросил Лукашка.

— Мӗнле, Российӑра сирӗн хӑвӑрӑн ҫурт пур-и? — ыйтрӗ Лукашка, калаҫу пуҫарса.
Лукашка первый прервал молчание: — Что, у вас в России дом есть свой? — спросил он.

— Мӗнле кирлӗ мар? — терӗ Лукашка кулса.
— Как не нужно? — смеясь, сказал Лукашка.

— Эпӗ ҫӗр каҫма вырӑн тупаймӑп-ши вара? — кулса ячӗ Лукашка, — анчах урядник пыма хушрӗ.
— Разве я места не найду, где ночку ночевать, — засмеялся Лукашка, — да урядник просил прийти.

Оленина кӳрентерес мар тесе: — Мӗнех вара! Темех тумалли ҫук-ха. Епле хӑрас мар сирӗн? Эпир те хӑратпӑр, — терӗ Лукашка кулкаласа.
— Ничего! А мне что ж делать? Как вам не бояться? И мы боимся, — сказал Лукашка, тоже смеясь и успокоивая его самолюбие.

— Ан тив, хӑй сывӑ кайнӑшӑн турра кӗлтутӑр, — терӗ Лукашка кулса.
— Пускай Бога молит, что сам цел ушел, — сказал Лукашка, смеясь.

Лукашка пуҫне ҫӗклерӗ.
Лукашка поднял голову.

Кӑмӑлӑр пулсан, эпӗ сире ӑсатса ярӑп, — терӗ Лукашка, — эсир урядникрен ыйтса пӑхӑр.
Я вас провожу, коли хотите, — сказал Лукашка, — вы попросите у урядника.

Авӑ, тусем инҫе те мар, — терӗ Лукашка, ту хушшине кӑтартса, — анчах ҫитеймен!..
Вон ведь недалеко горы-то, — сказал Лукашка, указывая в ущелье, — а не доедешь!..

Савӑнӑҫлӑ пит-куҫлӑ Лукашка, чавсисемпе чӗркуҫҫисем ҫине таянса, патак татӑкӗ чутласа ларчӗ.
Лукашка с веселым лицом сидел, опершись локтями на колена и строгая палочку.