Шырав

Лозневой

Акӑ Лозневой паян ирхине, Чернявкин арӑмӗ патӗнче пӗр ҫӗр каҫсан, никам кӗтмен ҫӗртен Болотнӑя тухса кайрӗ.
Вот сегодня утром, переночевав у Чернявкиной одну ночь, Лозневой неожиданно выехал в Болотное.

Лозневой ҫаксене маннӑ-и вара?
Разве Лозневой забыл все это?

Лозневой ӑна тӗппипех пӗлсе ҫитрӗ те ҫавӑнпа кӗтмен ҫӗртен тухса кайрӗ, тесе шутланӑ старик.
Старик думал, что Лозневой разгадал его до конца и только поэтому так неожиданно ушел из дома.

Ҫак канӑҫсӑрлӑх ӑна Лозневой тухса кайсанах аптратма пуҫларӗ.
Это беспокойство овладело стариком сразу, как только Лозневой покинул его дом.

Ҫак хушӑра вӑл Лозневой вилнӗ Чернявкинӑн ҫӑматтине тӑхӑннине асӑрхарӗ те, ҫӑварне ывӑҫ тупанӗпе хупӑрласа, икӗ хутчен хуллен ӳсӗрчӗ, унтан мӗн те пулин калас тесе ҫапла хушса хучӗ:
Тут он вдруг заметил, что Лозневой обут в валенки покойника Чернявкина, два раза кряду легонько кашлянул, прикрыв рот ладонью, и сказал, чтобы сказать что-нибудь:

— Ҫапла, халь кирлӗ мар ӗнтӗ, — хуйхӑллӑн килӗшрӗ Ерофей Кузьмич, Лозневой вара хӑй ытлашши каласа хунӑшӑн кӳренсе илчӗ.
— Да, теперь не надо, — грустно согласился Ерофей Кузьмич, и Лозневой пожалел, что сказал лишнее.

Хӑй мӗншӗн тухса кайнине Лозневой ҫапла ӑнлантарчӗ:
Объясняя свой уход, Лозневой сказал:

…Чылай ҫӗрле Лозневой Анна Чернявкина патне пурӑнма куҫрӗ.
…Поздно вечером Лозневой перешел жить к Анне Чернявкиной.

Лозневой пуҫне чикрӗ.
Лозневой опустил голову.

— Пачах манса кайнӑ! — терӗ кил хуҫипе сывпуллашма хатӗрленнӗ Лозневой.
— Да, совсем забыл! — сказал Лозневой, собираясь было попрощаться с хозяйкой.

— Намӑссӑр эсӗ, — терӗ Лозневой тумланса.
— Наглая ты, — сказал Лозневой одеваясь.

Лозневой пуҫне чиксе шӑппӑн каларӗ:
Лозневой ответил глухо, опустив глаза:

Йӗри-тавра нумай ҫӗрте партизансем пуррине Лозневой пӗлет.
А Лозневой знал: во многих местах вокруг действуют партизаны.

«Чӑнах та, ӑҫта ман кил?» — шухӑшларӗ Лозневой.
Лозневой подумал: «И правда, где дом?»

Лозневой часах сӗтел хушшинчен тухрӗ.
Вскоре Лозневой встал из-за стола.

«Вӑл Марийка тӑхӑнса ҫӳрекен атӑ-пушмакӑн патушине те тӑмасть, — шухӑшларӗ Лозневой, ывӑннӑн яшка ҫинӗ хушӑра Анна ҫине пӑхкаласа.
«Она и в подметки не годится Марийке, — думал Лозневой, устало хлебая щи и поглядывая на Анну.

— Пӗр ҫынна йывӑр, — терӗ Лозневой.
— Одному мне невозможно, — сказал затем Лозневой.

— Да, зря, — подтвердил Лозневой.

Анна уншӑн ялта пӗртен-пӗр шанчӑклӑ ҫын пулнине Лозневой халь ҫеҫ ӑнланчӗ.
Только теперь Лозневой отчетливо понял, что Анна — единственный в деревне совершенно надежный для него человек.