Шырав

Листницкий

— Ыттисем ӑҫта кайса пӗтнӗ? — ыйтрӗ те Листницкий, тусанлӑ аттисене йывӑррӑн ҫӗрелле усӑнтарса, брезент койка ҫине тӗшӗрӗлсе выртрӗ.
— Где же остальные? — спросил Листницкий, падая на брезентовую койку и тяжело отваливая ноги в запыленных сапогах.

Представитель паянах пӗрре ҫеҫ те мар, икӗ алӑк кастарас пирки шантарса каланӑ хыҫҫӑн Листницкий унпа сыв пуллашса уйрӑлчӗ; тӑрӑшса чӑрманнӑшӑн типпӗн тав турӗ те, казаксене дневальнӑйсем уйӑрма каласа, сотня офицерӗсене валли вӑхӑтлӑха панӑ иккӗмӗш хутри хваттере кайрӗ.
Получив немедленное заверение представителя, что не одна, а две двери будут сегодня же пробиты, Листницкий распрощался с представителем; сухо поблагодарив его за хлопоты, отдал распоряжение о назначении дневальных и пошел на второй этаж, во временную квартиру, отведенную офицерам сотни.

Листницкий утсене хупса усрама уйӑрса панӑ склада курса ҫаврӑнчӗ те хула управленийӗн представительне татса каларӗ:
Листницкий осмотрел склад, предназначенный под конюшни, строго, стараясь вернуть себе прежнюю неприязнь к сопровождавшему ему представителю, сказал:

— Мӗн шала кӗместӗр, ачасем? — ыйтрӗ Листницкий.
— Что же не идете, ребята, в помещение? — спросил Листницкий.

Листницкий пенснене шӑлкаланӑ хушӑра ун ҫине шӑл йӗрсе пӑхрӗ, ҫав вӑхӑтрах чунӗ асаплӑ та хура вӗчӗллӗ тунсӑхпа тӑвӑлнине туйрӗ.
Листницкий, протирая пенсне, улыбался, но горькая, желчная грусть томилась в нем в этот миг.

— Ку мӗн? — куҫ харшисене чӗтрентерсе ыйтрӗ Листницкий представительтен.
— Что это? — подрожав бровями, спросил Листницкий у сопровождавшего его представителя.

Листницкий, питне-куҫне пенсне айӗпе пӗркелентерсе, ҫурт ӑш-чиккине пӑхса ҫаврӑнчӗ те куҫа шартармалла шурӑ стенасен айккипе уткаласа ҫӳренӗ май: кунтинчен хӑтлӑрах пурнӑҫ ҫинчен шухӑшлама та кирлӗ мар, тесе шутларӗ.
Листницкий, морщась под пенсне, внимательно осмотрел помещение, походил под слепящими белизной стенами, решил, что лучшего, в смысле удобств, не остается и желать.

Хаваслӑн сывлӑш ҫавӑрса ячӗ Листницкий ҫӗнӗ вырӑнта.
С радостью вздохнул Листницкий в новой обстановке.

Дивизи штабӗн начальникӗ тӗрӗссине каланӑшӑн Листницкий кӑмӑллӑ пулчӗ: кунта офицерсенчен нумайӑшӗ монархистсем-мӗн; казаксенчен виҫҫӗмӗш пайӗ — Усть-Хопер, Кумылжевски, Глазуновски тата ытти станицӑсенчен, авалхи тӗн-тӗшмӗш йӑлисемпе пурӑнаканскерсем; революцие ырласах каймаҫҫӗ.
Листницкий с удовлетворением осознал правдивость слов начштаба дивизии: офицеры в большинстве — монархисты; казаки, на треть разбавленные старообрядцами Усть-Хоперской, Кумылженской, Глазуновской и других станиц, были настроены отнюдь не революционно.

Листницкий хӑйне урӑх вырӑна куҫармалла тунӑшӑн чӗререн хӗпӗртерӗ.
Листницкий с радостью принял перевод.

Отпускран таврӑннӑ хыҫҫӑн есаул Евгений Листницкий Дон казакӗсен 14-мӗш полкне куҫма назначени илчӗ.
По возвращении из отпуска есаул Евгений Листницкий получил назначение в 14-й Донской казачий полк.

— Леш, кӗркунне курнӑ кӑвак вӗшлене, «Боярыня» ҫурине, туянатӑн-ха ӗнтӗ? — ыйтрӗ ватӑ Листницкий Сергей Платоновичӑн сӑмси кӑкӗ ҫине тирӗнсе пӑхса.
Старый Листницкий, глядя в переносицу Сергея Платоновича, спросил: — Что же, купишь серого, того, которого смотрел осенью, — сынка «Боярыни»?

Ватӑ Листницкий ҫӑмламас хура буркине кӑшӑртаттарса, симӗсрех шурӑ мӑйӑхне ҫыртса, зал тӑрӑх алӑкӑн-тӗпелӗн кумса ҫӳрерӗ.
Старый Листницкий расхаживал по залу, чмыкая черными мохнатыми бурками, покусывая зелено-сединный ус.

Листницкий чунӗ тӑвӑлса вӗчӗрхеннине чӑтӑмлӑн шӑнарса калаҫрӗ.
Листницкий говорил, сдерживая глухую злобу.

— О!.. — Листницкий йӳҫҫӗн кулса илчӗ, — вӗсене питӗ нумай кирлӗ… вӗсем халер бациллисенчен те хӑрушӑ!
— О! — Листницкий усмехнулся, — они хотят… это хуже холерных бацилл!