Шырав

Шырав ĕçĕ:

Ҫаксем сăмах пирĕн базăра пур.

Ҫаксем (тĕпĕ: ҫаксем) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Юрататӑп, тесе виҫӗ хутчен калани, сирень турачӗ, юратни ҫинчен пӗлтерни — ҫаксем йӑлтах пӗтӗм пурнӑҫ телейӗн салукӗ пулмалла тата таса хӗрарӑмӑн ун пекки урӑх пулмалла мар.
— Троекратное «люблю», ветка сирени, признание — все это должно быть залогом счастья всей жизни и не повторяться у чистой женщины.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫыру пулман пулсан, ҫаксем нимӗн те пулмастчӗҫ: вӑл макӑрмастчӗ, пурте ӗнерхи пекех пулнӑ пулӗччӗ; эпир акӑ ҫакӑнтах, аллейӑрах, шӑппӑн ларнӑ пулӑттӑмӑр, пӗр-пӗрин ҫине пӑхса, телей ҫинчен калаҫнӑ пулӑттӑмӑр.
А если б письма не было, и ничего б этого не было: она бы не плакала, было бы все по-вчерашнему; тихо сидели бы мы тут же, в аллее, глядели друг на друга, говорили о счастье.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Сире ухмаха ертекен телей тата? — малалла каларӗ Ольга — Акӑ ҫав ирсемпе каҫсем, ҫав парк, эпӗ юрататӑп тени — ҫаксем пӗри те ниме те тӑмаҫҫӗ-и, ним хака та-и, нимле парнене те-и, чун ыратнине те-и?
— А счастье, от которого вы с ума сходите? — продолжала она, — А эти утра и вечера, этот парк, а мое люблю — все это ничего не стоит, никакой цены, никакой жертвы, никакой боли?

Ҫаксем пӗтӗмпех хавхалантарӑва тата чуна кӳрентерекен пӑлханусене пӗр пек тӳссе ирттерекен ҫамрӑксене килӗшеҫҫӗ; мана канлӗх килӗшет, вӑл кичем те ыйхӑллӑ пулсан та пурпӗрех, анчах ӑна эпӗ пӗлетӗп: тӑвӑлсене эпӗ ҫӗнтерейместӗп.
Все это к лицу молодости, которая легко переносит и приятные и неприятные волнения; а мне к лицу покой, хотя скучный, сонный, но он знаком мне; а с бурями я не управлюсь.

Курнӑҫнисем, калаҫусем — ҫаксем пурте пӗр юрӑ, сасӑсемпе ҫулӑмсем ҫеҫ пулнӑ, ҫулӑм йӑлкӑшса ҫуннӑ, унӑн хӗлхемӗсем анчах хускалкаланӑ, шупка хӗрлӗ, симӗс, шупка сарӑ тӗссене пайланса, вӗсене хупӑрласа тӑракан тавралӑхра чӗтренсе тӑнӑ.
Свидания, разговоры — все это была одна песнь, одни звуки, один свет, который горел ярко, и только преломлялись и дробились лучи его на розовые, на зеленые, на палевые и трепетали в окружавшей их атмосфере.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Анчах аннене, аттене, нянькӑна тата йытта та юратма пулать вӗт: ҫаксем пурте пӗр пӗтӗмӗшле, пурне те пӗрле пуҫтарса «юрататӑп» сӑмахпа витӗнсе тӑраҫҫӗ, кивӗ…
— Но ведь любить можно мать, отца, няньку, даже собачонку: все это покрывается общим, собирательным понятием «люблю», как старым…

Ӗнер хулара, япӑх хупахра ҫӗр каҫрӑм, саланмасӑр ҫывӑрнӑ, атӑсене ҫеҫ хывнӑ, Захар та пулмарӗ — ҫаксем йӑлтах Ольга хушнине тунипе пулнӑ вӗт!
Вчера ночевал в городе, в дрянном трактире, одетый, только сапоги снял, и Захара не было — все по милости ее поручений!

Ҫаксем пӗтӗмпех унӑн асӗнче сӑнарланаҫҫӗ: унӑн пуҫӗнче кашни кунхи, кашни сехетри шухӑшсен ҫыххи, тавҫӑрса илме тӑрӑшни, малтан курса тӑни, мӗн пулассине пӗлменнипе тертленни — пурте ҫак ыйтусенчен килеҫҫӗ: вӑл паян ӑна кураять-и, кураймасть-и?
Все это отражалось в его существе: в голове у него была сеть ежедневных, ежеминутных соображений, догадок, предвидений, мучений неизвестности, и все от вопросов, увидит или не увидит он ее?

— Ҫаксем пурте манӑн!
— Это все мое!

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫаксем пулман пулсан, вӑл каласа хуман пулсан… ун чухне мӗн?.. — ыйтрӗ Ольга.
А если б этого не было, если б не вырвалось у него… что тогда?.. — спросила она.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫаксем сасартӑк пӗтсе лармалла пулсан!
И вдруг все это должно кончиться!

Ҫаксем пӗтӗмпех хӑҫан та пулсан Ольгӑн ҫамрӑк ӗмӗрӗнче вылянма тивӗҫлӗ хӗрӳ туйӑмсен паллисем пулас; вӗсем халӗ тӗлӗрекен пурнӑҫ вӑйӗн вӑхӑт-вӑхӑтӑн пулакан хӗрӳлӗхӗнчен кӑна килеҫҫӗ-ха.
Все это симптомы тех страстей, которые должны, по-видимому, заиграть некогда в ее молодой душе, теперь еще подвластной только временным, летучим намекам и вспышкам спящих сил жизни.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Юлашкинчен Ольга Casta diva юрласа пачӗ: пӗтӗм хавхаланулӑх, пуҫра ҫиҫӗм пек ҫиҫекен шухӑшсем, ҫан-ҫурӑм тӑрӑх йӗппе чикнӗ пек сӑрӑлтатни — ҫаксем пурте Обломова пӗтерсех хучӗҫ: вӑл халтан кайрӗ.
В заключение она запела Casta diva: все восторги, молнией несущиеся мысли в голове, трепет, как иглы, пробегающий по телу, — все это уничтожило Обломова: он изнемог.

Кӑштах ҫулӗрех пӗвне пуҫ пысӑкӑшӗ килӗшет, пуҫ пысӑкӑшне — ҫаврашка пичӗ, ҫаксем пурте вара хулпуҫҫийӗсемпе, хулпуҫҫиӗсем — пӗтӗм ӳт пӗвӗпе килӗшсе тӑраҫҫӗ…
Несколько высокому росту строго отвечала величина головы, величине головы — овал и размеры лица; все это в свою очередь гармонировало с плечами, плечи — с станом…

Ара, ӑҫта кайса кӗнӗ ҫаксем пурте — мӗне пула сӳннӗ!
Да и куда делось все — отчего погасло?

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫаксем пурте унтах вилнӗ те урӑх нихҫан та тепӗр хут чӗрӗлмен!
Там все это и умерло, больше не повторялось никогда!

Ҫаксем пурте сан сӑмахусем.
это всё твои слова.

Ҫаксем пурте мӗн тавра ҫаврӑннин варрине пӑх-ха эсӗ; ҫук вӑл, тарӑнни, чӗрене пырса тивекенни, нимӗн те ҫук.
Ты посмотри, где центр, около которого вращается все это: нет его, нет ничего глубокого, задевающего за живое.

Ӑна валли ятарласах ҫӗлетнӗ мундир ҫинчен те ӗмӗтленнӗ вӗсем, вӑл палатӑра советник пулнине те ӑсра сӑнарланӑ, амӑшӗ ӑна губернатор та тӑвасшӑн пулнӑ; анчах ҫаксем патне мӗнле те пулин йӳнӗрех хакпа, тӗрлӗ чеелӗхсемпе, вӗренӳпе хисеп ҫулӗ ҫинчи чулсемпе чӑрмавсенчен вӑрттӑн ҫаврӑнса иртсе, вӗсен урлӑ ҫӑмӑллӑн каҫса ҫитесшӗн тӑрӑшнӑ, урӑхла каласан, чунпа ӳт-пӗве халтан ямасӑр, ҫӑмӑллӑн, ача чухнех турӑ пиллесе панӑ самӑрлӑха чакармасӑр, ахаллен, йӑлисене тытса пырса, мӗнле те пулин аттестат илмелле, унтан Илюша пур наукӑсемпе искусствӑсене те вӗренсе тухнӑ, тесе ҫырнӑ пултӑр.
Они мечтали и о шитом мундире для него, воображали его советником в палате, а мать даже и губернатором; но всего этого хотелось бы им достигнуть как-нибудь подешевле, с разными хитростями, обойти тайком разбросанные по пути просвещения и честей камни и преграды, не трудясь перескакивать через них, то есть, например, учиться слегка, не до изнурения души и тела, не до утраты благословенной, в детстве приобретенной полноты, а так, чтоб только соблюсти предписанную форму и добыть как-нибудь аттестат, в котором бы сказано было, что Илюша прошел все науки и искусства.

Акӑ ӗнтӗ, ҫывӑракан Илья Ильич умне ҫавӑн пекех черетлӗн, чӗрӗ картинӑсем евӗр, малтанах пурнӑҫӑн виҫӗ тӗп саманчӗ тухса тӑма пуҫларӗҫ: ача ҫурални, туй туни, виле пытарни, — ҫаксем вӗсен ҫемйинче те, тӑванӗсемпе паллакансем патӗнче те пӗр евӗрлех пулса иртеҫҫӗ.
И вот воображению спящего Ильи Ильича начали так же по очереди, как живые картины, открываться сначала три главные акта жизни, разыгрывавшиеся как в его семействе, так у родственников и знакомых: родины, свадьба, похороны.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика