Шырав

Шырав ĕçĕ:

киленсе (тĕпĕ: килен) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Юлхавланса, ним шухӑшламасӑр тӗлӗрсе, хавхалануллӑ туйӑмсемпе киленсе выртнӑ вӑхӑтра Обломов яланах хӗрарӑм ҫинчен ӗмӗтленет: ҫав хӗрарӑм — унӑн арӑмӗ е еркӗнӗ.
Обломову, среди ленивого лежанья в ленивых позах, среди тупой дремоты и среди вдохновенных порывов, на первом плане всегда грезилась женщина как жена и иногда — как любовница.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Анчах Обломовӑн пит-куҫӗ мӗншӗн ҫапла пулнине пӗлчӗ Ольга, тата хӑйӗн вӑйӗ ӑна ҫавнашкал ҫавӑрса илнипе киленсе, хӑй ӑшӗнче сӑпайлӑн савӑнчӗ те.
Но она знала, отчего у него такое лицо, и внутренне скромно торжествовала, любуясь этим выражением своей силы.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Вӑл — усал, кулӑшла чун!» — шухӑшларӗ Обломов, ирӗксӗрех унӑн кашни хусканӑвӗпе киленсе.
«Она — злое, насмешливое создание!» — подумал Обломов, любуясь против воли каждым ее движением.

— Чӑнах та, мӗнле паттӑр ӗҫсем: ҫӑмӑл урапа е карап ҫине лар та уҫӑ сывлӑшпа киленсе ҫӳре, ют ҫӗршывсене, хуласене, унти йӗркесене, пур тӗлӗнмелле япаласене курса ҫӳре…
— В самом деле, какие подвиги: садись в коляску или на корабль, дыши чистым воздухом, смотри на чужие страны, города, обычаи, на все чудеса…

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫитменнине Верхлевӑри ҫурт та ҫулталӑк хушшинче ытларах пушӑ, питӗрӗнсе ларать, анчах ашкӑнчӑк ача час-часах унта кӗркелет те вӑрӑм пӳлӗмсемпе галерейӑсене, стена ҫинчи тӗксӗм портретсене курать, вӗсем тӳрккес мар, пысӑк та куштӑрканӑ алӑсемлӗ мар, — ывӑннӑ пек ачашшӑн пӑхакан кӑвак куҫсене, пудрӑпа сапнӑ ҫӳҫсене, ачаша тухнӑ шурӑ питсене, тулли кӑкӑрсене, чӗтресе тӑракан ҫӳхе манжетлӑ, шпагӑн эфесӗсем ҫине мӑнаҫлӑн хунӑ кӑвак юн тымарлӑ ачаш алӑсене курать; ырӑ йӑхран тухнӑ ҫынсен ним усӑсӑр киленсе пурӑннӑ несӗлне, ука та кӗмӗл, бархат та чӗнтӗрле тум тумланнӑскерсене курать.
Да и в самом Верхлёве стоит, хотя большую часть года пустой, запертой дом, но туда частенько забирается шаловливый мальчик, и там видит он длинные залы и галереи, темные портреты на стенах, не с грубой свежестью, не с жесткими большими руками, — видит томные голубые глаза, волосы под пудрой, белые, изнеженные лица, полные груди, нежные с синими жилками руки в трепещущих манжетах, гордо положенные на эфес шпаги; видит ряд благородно-бесполезно в неге протекших поколений, в парче, бархате и кружевах.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Няня хӗрӳллӗн, илемлӗн, киленсе, хушӑран хавхаланса каласа парать, мӗншӗн тесен, вал хӑй мӗн каланине ҫуррине хӑй те ӗненет.
Няня повествовала с пылом, живописно, с увлечением, местами вдохновенно, потому что сама вполовину верила рассказам.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ача куҫӗсене чарса пӑрахса, хӑлхине тӑратса, киленсе кайсах итлет.
Ребенок, навострив уши и глаза, страстно впивался в рассказ.

Вӑл ҫут тӗнчере пӗр-пӗччен пекех ӗнтӗ; вӑл, чӗрне вӗҫҫӗн пусса, нянинчен тарать, кам ӑҫта ҫывӑрнине пурне те пӑхса тухать; чарӑнса тӑрса, кам вӑраннине, ҫӗре сурнине е ыйхӑ тӗлӗшпе мӑкӑртатнине тинкерсе пӑхать; унтан, сывлама хӑраса, галерея ҫине хӑпарса каять, чӗриклетсе тӑракан хӑмасем тӑрӑх чупса ҫаврӑнать, кӑвакарчӑн йӑвине улӑхса анать, сад пахчине кӗрет, нӑрӑ сӗрленине итлет, таҫта ҫитиех вӗҫсе кайнине сӑнать, курӑк ӑшӗнче темӗн чӑрклатнине итлет, ҫак шӑплӑха сирекенсене шыраса тупать; шӑрчӑк тытать, унӑн ҫуначӗсене татса пӑрахать те малалла мӗн пулнине пӑхать, е ӑна улӑм пӗрчипе витӗрех тирсе, вӑл ҫак ытлашши япалапа мӗнле вӗҫсе кайнине сӑнать; эрешмен шӑна тытса ун юнне ӗмнине киленсе кайсах, сывлӑш ҫавӑрмасӑр пӑхса тӑрать.
Он был как будто один в целом мире; он на цыпочках убегал от няни, осматривал всех, кто где спит; остановится и осмотрит пристально, как кто очнется, плюнет и промычит что-то во сне; потом с замирающим сердцем взбегал на галерею, обегал по скрипучим доскам кругом, лазил на голубятню, забирался в глушь сада, слушал, как жужжит жук, и далеко следил глазами его полет в воздухе; прислушивался, как кто-то все стрекочет в траве, искал и ловил нарушителей этой тишины; поймает стрекозу, оторвет ей крылья и смотрит, что из нее будет, или проткнет сквозь нее соломинку и следит, как она летает с этим прибавлением; с наслаждением, боясь дохнуть, наблюдает за пауком, как он сосет кровь пойманной мухи, как бедная жертва бьется и жужжит у него в лапах.

Тем пысӑкӑш кукӑль пӗҫереҫҫӗ, ӑна господасем хӑйсем тепӗр кунне те ҫиеҫҫӗ; виҫҫӗмӗш кунне кукӑле хӗрсен пӳлӗмне леҫеҫҫӗ; кукӑль эрнекунччен пырать, вара хытса кайнӑскер, типӗ, ӑшӗсӗр-мӗнсӗр юлнӑскер, уйрӑммӑн кӑмалласа панӑ парне вырӑнне Антипа лекет; вӑл вара сӑх-сӑхса илсе, чулланса кайнӑ ҫак тутлӑ япалана ҫатӑртаттарса ҫисе ярать, археолог пин ҫул каяллахи мӗнле те пулин савӑт ванчӑкӗнчен япӑх эрехе киленсе ӗҫнӗ пек, вӑл та, кукӑльне ҫининчен ытларах, ку господасен кукӑлӗ пулнине пӗлсе тӑнипе киленет.
Пекли исполинский пирог, который сами господа ели еще на другой день; на третий и четвертый день остатки поступали в девичью; пирог доживал до пятницы, так что один совсем черствый конец, без всякой начинки, доставался, в виде особой милости, Антипу, который, перекрестясь, с треском неустрашимо разрушал эту любопытную окаменелость, наслаждаясь более сознанием, что это господский пирог, нежели самым пирогом, как археолог, с наслаждением пьющий дрянное вино из черепка какой-нибудь тысячелетней посуды.

Календарь кӑтартнӑ пекех, март уйӑхӗнче ҫуркунне ҫитет, сӑртсем ҫинчен пӑтранчӑк шыв юхма тытӑнать, ҫӗр ӑшӑнса пӑспа мӑкӑрланма пуҫлать; хресчен кӗрӗк пиншакне хывса, кӗпе вӗҫҫӗн урама тухать, вара аллисене куҫӗ тӗлне тытать те чылайччен хӗвел ҫине савӑнса пӑхать, киленсе кайсах хулпуҫҫине сиктеркелет; унтан кулленхи ӗҫе хатӗрленсе, ӳпӗнтерсе хунӑ урапине пӗр туртинчен е тепӗр туртинчен тытса туртать, е сухапуҫне пӑхса тухса, урипе тапса илет.
По указанию календаря наступит в марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, прикрыв глаза рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая плечами; потом он потянет опрокинутую вверх дном телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой праздно лежащую под навесом соху, готовясь к обычным трудам.

— Ну, мӗн ӳкернине илесчӗ хӑть; вӑл пур — киленсе пӑхса тӑрать тата!
— Ну, хоть подними же, что уронил; а он еще стоит да любуется!

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл, киленсе, урисене ерипен тӑсрӗ те, унӑн панталон вӗҫӗсем кӑштах таврӑнчӗҫ, анчах вӑл ҫак пӗчӗк йӗркесӗрлӗхе асӑрхамарӗ те.
Он с наслаждением, медленно вытянул ноги, отчего панталоны его засучились немного вверх, но он и не замечал этого маленького беспорядка.

Кунсерен пӗр-пӗринпе ҫывӑх пулни пӗриншӗн те, теприншӗн те ахаль иртмен: ҫителӗклӗ пурнӑҫпа ҫеҫ киленсе, пӗр-пӗрин ҫитменлӗхӗпе тӗрткелесе илни ан пултӑр тесен, пӗрин те, теприн те пурнӑҫа пурӑнса курни, ӗҫпе япаласен йӗркине пӗлни тата ӑшӑ кӑмӑллӑ пулни кирлӗ.
Короткое, ежедневное сближение человека с человеком не обходится ни тому ни другому даром: много надо и с той и с другой стороны жизненного опыта, логики и сердечной теплоты, чтоб, наслаждаясь только достоинствами, не колоть и не колоться взаимными недостатками.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломов выртни — чирлӗ ҫын е ыйхӑ пуснӑ ҫын выртни мар, ывӑннӑ ҫын выртса канни те мар, кахал ҫын киленсе выртни те мар: ку уншӑн йӗркеллӗ япалах.
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием.

Вӑл тӑснӑ сылтӑм аллипе хама ҫул ӑҫталла кайнине кӑтарткаланӑ хушӑра эпӗ ирӗксӗрех унпа киленсе, йӑпанса тӑтӑм.
В то время когда она вытянутой правой рукой показывала мне направление дороги, я невольно залюбовался ею.

III сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Алеша тавралӑхпа киленсе палуба ҫинче тӑрать.
Алеша стоит наверху на палубе и смотрит вокруг.

Улттӑмӗш пай // Галина Матвеева. Яновская, Жозефина Исаковна. Карап ӑсти: повесть; вырӑсларан Г. Матвеева куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 2012. — 205 с.

Маргарита ун сӑнне пӑхса киленсе ларчӗ.
Маргарита сидела и любовалась им.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Галина Матвеева. Килти архив

Пӗрӗхекен ӑшӑ шыв айӗнче киленсе тӑнӑ май вӑл паян мӗн пулса иртнине тепӗр хут аса илсе тишкерме тӑрӑшрӗ.
Уже под душем, наслаждаясь теплыми струями воды, она стала обдумывать сложившуюся ситуацию и анализировать прошедший день.

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // Галина Матвеева. Килти архив

— Сӑмахсӑрах, — аллине сулчӗ Федор дневникӗнчи «пиллӗкӗпе» киленсе.
— Без проблем, — махнул рукой Федор, любуясь пятеркой в дневнике.

Пӗрремӗш сыпӑк // Галина Матвеева. Килти архив

Утатӑн хӑвна май, чӗрӗле пуҫланӑ ҫутҫанталӑкпа киленсе пыратӑн, ҫав самантра е хӑв пӗр-пӗр кӳлленчӗке кӗрсе каятӑн, е сана иртен-ҫӳрен ӑнсӑртран сирпӗтсе хӑварать.
Ты идёшь себе, наслаждаешься погодой, которая начинает оживать, так, или сам нечаянно наступаешь на лыжу, или вдруг кто-то из прохожих неожиданно набрызгает тебя.

Кӗл чечексем // Валентина Элиме. Килти архив

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика