Шырав

Шырав ĕçĕ:

хушши сăмах пирĕн базăра пур.

хушши (тĕпĕ: хушӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ҫур ҫул хушши ҫапла тӑсӑлчӗ ҫак туслӑх.
Так продолжалось с полгода.

XI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Каҫпа никам та ҫук пулсан, чей ӗҫнӗ чухне каллех савнӑ тусне каласа кӑтартать, пӗр ҫур сехет хушши варринчи пӳлӗмре лараҫҫӗ, унтан «сывӑ пул, савнӑ тусӑм», чуптӑваҫҫӗ те ыранччен, чей ӗҫме вӑхӑт ҫитиччен, уйрӑлса каяҫҫӗ.
Если вечером нет никого, то за чаем опять рассказ миленькому, и с полчаса сидят в нейтральной комнате; потом «до свиданья, миленький», целуются и расходятся до завтрашнего чаю.

V // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Вера Павловна ҫав пая пӗр вӑхӑт хушши уйрӑм хурса пычӗ, хӗрсене ун пек туни вӗсен йӗркин тӗп шухӑшӗпе хирӗҫ пынине ӑнлантарса пама тӑрӑшрӗ.
Вера Павловна откладывала ее несколько времени в сторону, пока растолковала девушкам, что это противно основной мысли их порядка.

IV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Атте ӗҫкеленӗ, — анчах чӑтма ҫук нуша персе ҫитсен кӑна ӗҫнӗ, — ку вӑл реальнӑй хуйхӑ ӗнтӗ, е тупӑш чылаях пысӑк пулнӑ чухне ӗҫнӗ; ун чухне вӑл мӗнпур укҫине аннене панӑ та: «Ну, амӑшӗ, халӗ ӗнтӗ, турра мухтав, икӗ уйӑх хушши нуша курмӑн ӗнтӗ; эпӗ хам валли аллӑ пус хӑвартӑм, савӑннипе ӗҫем пӗрре», тенӗ, — ку вӑл реальнӑй савӑнӑҫ пулнӑ.
Отец выпивал, но только когда приходилась нужда невтерпеж, — это реальное горе, или когда доход был порядочный; тут он отдавал матери все деньги и говорил: «Ну, матушка, теперь, слава богу, на два месяца нужды не увидишь; а я себе полтинничек оставил, на радости выпью» — это реальная радость.

III // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ҫав лавкка айккинерех ларакан лавккана пыракан халӑхӑн пӗр пайне виҫӗ кун хушши хӑй патне йыхӑрчӗ.
Эта лавочка целые три дня отвлекала часть публики из той, которая наискось.

II // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Хӑйӗн вак-тӗвек япаласем сутмалли лавккинче Петровна тӑватӑ кун хушши питех те сумлӑ ҫын пулчӗ.
Петровна на четыре целые дня приобрела большую важность в своей мелочной лавочке.

Дмитрий Сергеич вара Верочка темиҫе кун хушши ӗнтӗ кӑмӑллӑн пӑшӑрханнине, йӑл кулса шухӑша кайнине, ачашшӑн мӑнкӑмӑлланине асӑрхаманни ҫинчен аса илтерчӗ.
Тут Дмитрий Сергеич припомнил, что уже несколько дней можно было замечать в ней признаки приятной тревоги, улыбающегося раздумья, нежной гордости.

Нимӗн ҫинчен те тавҫӑрман Марья Алексевна пӗр минут хушши, — ҫук, кӑшт сахалтарах, — тӗлӗнсе кайса тӑчӗ, хӗрӗ мӗн каланине ӑнланма тӑрӑшрӗ, анчах ӑнланаймарӗ: мӗне пӗлтерет-ха ку, мӗнле-ха ку капла?
С минуту, — нет, несколько поменьше, — Марья Алексевна, не подозревавшая ничего подобного, стояла ошеломленная, стараясь понять и все не понимая, что ж это говорит дочь, что ж это значит и как же это?

XXII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Анчах ҫакӑ ӑна пӗртте аса килмерӗ, ҫакӑн ҫинчен вӑл пӗртте шухӑшламарӗ, мӗншӗн тесен ҫамкана пӗркелентермелле пулнӑ, вара, ҫамкана пӗркелентерсе, сехет те хӗрӗх пилӗк минут хушши «кам венчетре пехиллет?» тесе шухӑшламалла пулчӗ, — пӗрмаях пӗр ответ пулчӗ: «никам та пехиллемест!»
Но ничего этого не вспомнилось и не подумалось ему, потому что надобно было нахмурить лоб и, нахмурив его, думать час и три четверти над словами: «Кто повенчает?» — и все был один ответ: «Никто не повенчает!»

XXI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Лопухова, практика енчен илсе, шухӑшлавҫӑ ҫине пӑхнӑ пек пӑхсан, вӑл ун чухне «килӗшетӗп» тени ҫирӗп маррине кӑтартса парас пулсан, вӑл, теоретик енчен илсен, хавасланса кайса: акӑ сире пирӗн шухӑшсене эгоизм тытса пынин ҫӗнӗ тӗслӗхӗ! — тенӗ пулӗччӗ — курмалла пулнӑ вӗт манӑн, анчах эпӗ курман, мӗншӗн тесен манӑн урӑххине курас килнӗ — тата пире хамӑра тытса пынин ҫӗнӗ тӗслӗхӗ, мӗншӗн тесен, мӗншӗн-ха хӗре путвалта эрне хушши ытлашши лартрӑм, маларах курса, ӗҫе йӑлтах, ҫавӑн чухнех майлаштармаллаччӗ!
И если бы уличить Лопухова, как практического мыслителя, в тогдашней его неосновательности «не отказываюсь», он восторжествовал бы как теоретик и сказал бы: «Вот вам новый пример, как эгоизм управляет нашими мыслями! — ведь я должен бы был видеть, но не видел, потому что хотелось видеть не то — и нашими поступками, потому что зачем же заставил девушку сидеть в подвале лишнюю неделю, когда следовало предвидеть и все устроить тогда же!»

Вунпилӗк минут хушши, ҫамкине пӗркелентермесӗр, вӑл ҫапла шухӑшларӗ:
Первую четверть часа, не хмуря лба, он думал так:

Пӗрремӗш монолога каланӑ хыҫҫӑн вӑл темскер шухӑшларӗ, анчах мӗн шухӑшланине хӑй те пӗлмерӗ, вара иккӗмӗш монологра хӑй пӗрремӗшӗнче мӗн шухӑшланине ӑнлантарса пачӗ; «Ирӗке кӑтартнӑ хыҫҫӑн ҫынна ирӗке кӑлармасӑр хӑварма юрамасть», — кун хыҫҫӑн вӑл икӗ сехет шухӑшларӗ; Сӗменовски кӗпер патӗнчен Выборгскӑя ҫитиччен сехет ҫурӑ тата хӑй кушетки ҫинче ҫур сехет иртнӗ; вунпилӗк минут хушши ҫамкине пӗркелентермесӗр шухӑшларӗ, сехет те хӗрӗх пилӗк минут хушши ҫамкине пӗркелентерсе шухӑшларӗ, икӗ сехет иртсен хӑйне ҫамкинчен ҫапрӗ те, «Гоголь почтмейстерӗнчен те начартарах, ҫуламан пӑру!» тесе, сехет ҫине пӑхса илчӗ.
Первым монологом он предположил что-то, только что именно предположил, сам не знал, а во втором монологе объяснил себе, какое именно в первом сделал предположение; «Не годится, показавши волю, оставлять человека в неволе», — и после этого думал два часа: полтора часа по дороге от Семеновского моста на Выборгскую и полчаса на своей кушетке; первую четверть часа думал, не нахмуривая лба, остальные час и три четверти думал, нахмурив лоб; по прошествии же двух часов ударил себя по лбу и, сказавши «хуже гоголевского почтмейстера, телятина!» — посмотрел на часы.

Вӗсем пӗр-пӗриншӗн каччӑпа ҫураҫнӑ хӗр пулни ҫинчен калаҫнӑ хыҫҫӑн Верочка икӗ кун хушши часах ирӗке тухассипе савӑнчӗ; вӑл каланӑ тӑрӑх, виҫҫӗмӗш кун путвал ӑна унчченхинчен икӗ хут кӑмӑлсӑртарах туйӑнма пуҫларӗ, тӑваттӑмӗш кун, макӑрма питӗ юратман пулин те, йӗрсе илчӗ, кӑшт ҫеҫ йӗрсе илчӗ, пиллӗкмӗш кун ытларах йӗчӗ, улттӑмӗш кун йӗмерӗ, анчах кичем пулнипе ҫывӑрса каяймарӗ.
Два дня после разговора о том, что они жених и невеста, Верочка радовалась близкому освобождению; на третий день уже вдвое несноснее прежнего стал казаться ей «подвал», как она выражалась, на четвертый день она уж поплакала, чего очень не любила, но поплакала немножко, на пятый побольше, на шестой уже не плакала, а только не могла заснуть от тоски.

Ун хыҫҫӑн Марья Алексевна темиҫе кун хушши, сӑнама пӑрахса, кӑштах канса илет.
После того на несколько дней Марья Алексевна дает себе некоторый (небольшой) отдых в надзоре.

Вӗсем пӗр эрне хушши ҫакӑн пек калаҫрӗҫ.
В этом роде были разговоры с неделю.

Пӗр чӳречи патӗнче, сӗтелӗн пӗр вӗҫӗнче, Марья Алексевна заказне чыслӑн пурнӑҫа кӗртсе, Верочка ашшӗ валли ҫӑмран нагрудник ҫыхса ларать; тепӗр чӳречи патӗнче, сӗтелӗн тепӗр вӗҫӗнче, Лопухов ларать: хӑрах чавсипе сӗтел ҫине таяннӑ, тепӗр аллине вӑл кӗсйине чикнӗ; унпа Верочка хушши пӗр-икӗ аршӑн пулать, унтан ытла мар.
У одного окна, с одного конца стола, сидела Верочка и вязала шерстяной нагрудник отцу, свято исполняя заказ Марьи Алексевны; у другого окна, с другого конца стола, сидел Лопухов; локтем одной руки оперся на стол, и в этой руке была сигара, а другая рука у него была засунута в карман; расстояние между ним и Верочкою было аршина два, если не больше.

VIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Картла вылямалли сӗтел хушшинчен ҫакӑнта тухнӑранпа, юлашки виҫӗ сехет хушши эпӗ хам та ҫапла пуль тесе шухӑшларӑм.
— Я так и думал, — в последние три часа, с той поры как вышел сюда из-за карточного стола.

Учитель, эпир сире темиҫе кун хушши хамӑр заставӑра пурӑнма ыйтса пӑхасшӑнччӗ, эсир вӗрентнине итлесе пӑхас килет.
Нам хотелось бы пригласить вас, учитель, провести на заставе несколько дней, послушать ваши поучения…

Застава хыҫне // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 75–89 стр.

— Эс вӑт темиҫе ҫул хушши вӗрентӗн ман патӑмра, пурпӗр ҫаплипех юлтӑн, — кулса ячӗ Лао-цзы, — чӑн та, шухӑш-кӑмӑла урӑхлатма ҫук ӗнтӗ, пӳрнӗ шӑпана та улӑштарма ҫук.
— Сколько лет ты у меня проучился, а все так же прост, — улыбнулся Лао-цзы, — вот уж поистине, природу не переделаешь, судьбу не изменишь.

Застава хыҫне // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 75–89 стр.

Верочка ӑна темиҫе минут хушши итлесе тӑчӗ; юлашкинчен, чарӑнма та вӑхӑт ӗнтӗ — йывӑр кӑна чӑтма.
Верочка слушала его несколько минут; наконец пора же прекратить — это тяжело.

IX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика