Шырав

Шырав ĕçĕ:

сывласа (тĕпĕ: сывла) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл салху кӑмӑллӑ, хутран-ситрен ассӑн сывласа ячӗ, сасартӑк хулпуҫҫийӗсене сиктеркелесе илчӗ, пуҫне хурлӑхлӑн сулкаларӗ.
Он был мрачен, иногда вздыхал, вдруг пожимал плечами, качал с сокрушением головой.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Эсир пӗрмай шӳт тӑватӑр, мана мӗнле? — ассӑн сывласа астутарчӗ Обломов, унпа пӗрле сӑрт ҫинчен анса.
— Вы все шутите, а мне-то каково! — вздохнув, заметил он, спускаясь с нею с горы.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломов ассӑн сывласа ячӗ, Ольга кӑштах кулса илчӗ.
Он вздохнул, а она улыбнулась.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Захар тухса кайрӗ те пӗтӗм малти пӳлӗме илтӗнмелле ассӑн сывласа ячӗ, Обломов чей ӗҫме тытӑнчӗ.
Захар ушел и вздохнул на всю прихожую, а Обломов стал пить чай.

— Ҫук, эсир ҫилленетӗр! — терӗ Обломов, ассӑн сывласа.
— Нет, вы сердитесь! — сказал он со вздохом.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Пулма пултарать, — ассӑн сывласа каларӗ Обломов.
— Может быть, — вздохнув, отвечал он.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Икӗ сухари ҫеҫ тӑрса юлчӗ ӗнтӗ; Обломов ирӗккӗн сывласа ячӗ те Ольга кайнӑ еннелле пӑхса илме шут тытрӗ…
Оставались только два сухаря; он вздохнул свободно и решился взглянуть туда, куда пошла Ольга…

Унтан ассӑн сывласа ячӗ.
Потом вздохнул.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл ассӑн сывласа ячӗ.
Он вздохнул.

— Ан вӑрҫ эсӗ мана, Андрей, ун вырӑнне, чӑнах та, пулӑш мана! — терӗ вӑл, йывӑррӑн сывласа.
— Не брани меня, Андрей, а лучше в самом деле помоги! — начал он со вздохом.

— Мӗн тӑвас тетӗн, пӳрмен эппин! — терӗ Обломов, ассӑн сывласа.
— Что делать, не судьба! — сказал Обломов, вздохнув.

— Ҫук, эсӗ ыйтнӑран ҫеҫ каларӑм; эпӗ тӳрре тухасшӑн мар, — ассӑн сывласа астутарчӗ Обломов.
— Нет, это только ответ на твои слова; я не оправдываюсь, — со вздохом заметил Обломов.

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ой, ҫук, япӑх, Андрей тӑванӑм, — ассӑн сывласа каларӗ Обломов: — мӗн сывлӑхӗ!
— Ох, нет, плохо, брат Андрей, — вздохнув, сказал Обломов, — какое здоровье!

Обломов хӑвӑрт пуҫне ҫӗклерӗ, йӗри-тавра пӑхрӗ те, йывӑррӑн сывласа илсе, каллех выртрӗ.
Обломов быстро поднял голову, поглядел кругом и опять лег, с глубоким вздохом.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Манӑнни пекех пулмалла! — ассӑн сывласа каларӗ хӗрарӑм.
— Видно, как моя! — со вздохом заметила она.

— Ах, ӑш вӑркать, чиперккем! — хирӗҫ тавӑрать хӗрарӑм хӑна, ассӑн сывласа.
— Ох, грустно, голубушка! — отвечает с тяжким вздохом гостья.

Пӗри ассӑн сывласа илет, тепри мӑкӑртаткаласа сасӑпах анасласа илет, вара пурте шӑпланаҫҫӗ.
Один вздохнул, другой зевнул вслух, с приговоркой, и все погрузилось в молчание.

— Пурте вилетпӗр, кам хӑҫан вилесси — турӑ ирӗкӗнче! — хирӗҫ тавӑрать Пелагея Игнатьевна, ассӑн сывласа.
— Все умрем, кому когда — воля Божья! — возражает Пелагея Игнатьевна со вздохом.

— Ҫапла, — тет унтан хӑнасенчен пӗри, хашлатса сывласа, — акӑ Марья Онисимовна упӑшки, ҫӗре кӗнӗ Василий Фомич, турӑ ҫырлахтӑр, мӗнле сывлӑхлӑ ҫынччӗ, ҫапах та вилсе кайрӗ!
— Да, — скажет потом какой-нибудь из гостей с глубоким вздохом, — вот муж-то Марьи Онисимовны, покойник Василий Фомич, какой был, Бог с ним, здоровый, а умер!

Ҫитӗннӗ Илья Ильич пыл та сӗт юхса выртакан ҫырмасем ҫуккине, ырӑ тӑвакан асамҫӑ карчӑксем ҫуккине кайран пӗлет пулсан та, няни каласа кӑтартнинчен шӳтлесе йӑл кулать пулин те, вӑл кулни чӗререн тухмасть, ун хыҫҫӑнах вӑл ассӑн сывласа илет, вӑл юмаха пурнӑҫпа арпаштарса ярать те: юмах мӗншӗн пурнӑҫ мар, пурнӑҫ мӗншӗн юмах мар, тесе час-часах хуйхӑрать.
Взрослый Илья Ильич хотя после и узнает, что нет медовых и молочных рек, нет добрых волшебниц, хотя и шутит он с улыбкой над сказаниями няни, но улыбка эта не искренняя, она сопровождается тайным вздохом: сказка у него смешалась с жизнью, и он бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика