Шырав

Шырав ĕçĕ:

ӑнланса (тĕпĕ: ӑнлан) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Кунта ӑнланса та пӗтереймӗн, — ним тума аптранӑ енне каласа хучӗ Ван Юэ-шэн.
— Это правда. Чем больше скандалят, тем труднее разобраться, кто же прав, — заметил Юэ-шэн.

Пӗртӑвансем // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 115–130 стр.

Унӑн пичӗ ҫинче ҫав тери кӑмӑл тӑвӑнни, йӗрӗнни тата ҫиленни палӑрчӗ, вара Оленин урӑх хӑйӗн нимӗн те кӗтмелли ҫуккине ӑнланса илчӗ; вӑл ӗлӗк, малтан, ҫак хӗрарӑм ҫинчен: вӑл хӑй ҫывӑхне яманскер, тесе шутлани пӗтӗмпех тӗрӗс пулнӑ-мӗн.
И такое отвращение, презрение и злоба выразились на лице ее, что Оленин вдруг понял, что ему нечего надеяться, что он прежде думал о неприступности этой женщины — была несомненная правда.

XLI // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Эпӗ вара, лӳчӗркесе пӗтернӗ халсӑр чун, ӑна хамӑн пӑсӑкӑмсемпе асапӑмсене ӑнланса илтересшӗн.
А я, исковерканное, слабое существо, хочу, чтоб она поняла мое уродство и мои мучения.

XXXIII // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Эпӗ кашни кун хамӑн умра мӗн курнине: тусенчи никам пырса кӗрейми ӗмӗрхи юра тата аслӑ ӑстаҫӑ алли чи малтанхи хӗрарӑма панӑ илемпе ҫиҫсе-ялтӑраса тӑракан мӑнаҫлӑ хӗрарӑма, — ҫаксене куҫпа курас пулать тата ӑнланса илес пулать, вара кам хӑйне пӗтерни, кам тӗрӗслӗхре тата кам суяра пурӑнни — эсир е эпӗ — ҫакӑ уҫҫӑнах паллӑ пулӗ.
Надо видеть и понимать, что я каждый день вижу пред собой: вечные неприступные снега гор и величавую женщину в той первобытной красоте, в которой должна была выйти первая женщина из рук своего творца, и тогда ясно станет, кто себя губит, кто живет в правде или во лжи — вы или я.

Лукашка амӑшӗ, Марьяна, Илья Васильевич тата ытти казаксем, Оленин ним сӑлтавсӑрах парне пани ҫинчен пӗлнӗ хыҫҫӑн, ӑнланса илмесӗр тӗлӗнчӗҫ те юнкертан шикленме пуҫларӗҫ.
Мать Лукашки, Марьяна, Илья Васильевич и другие казаки, узнавшие о беспричинном подарке Оленина, пришли в недоумение и стали опасаться юнкера.

XXII // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Анчах ку парнене мӗншӗн панӑ-ха, ҫакна вӑл ӑнланса илме пултараймарӗ, ҫавӑнпа унӑн нимӗн чухлӗ те тав тӑвас килмерӗ…
Но зачем был сделан этот подарок, этого он не мог понять, и потому не испытывал ни малейшего чувства благодарности.

Лукашка йӑлтах лӑпланнӑ пек, Оленин хӑй ҫине мӗнле пӑхнине ӑнланса илнӗ пек туйӑнать.
Лукашка, казалось, совершенно успокоился и понял отношения Оленина к нему.

Вара Оленин ҫакна лайӑх ӑнланса илчӗ: вӑл пӗрре те вырӑс дворянинӗ мар, Мускав обществин членӗ мар, пӗрин те теприн тусӗпе тӑванӗ мар, вӑл ҫак хӑй таврашӗнче пурӑнакан ахаль вӑрӑмтуна ҫеҫ, е фазан, е пӑлан ҫеҫ.
И ему ясно стало, что он нисколько не русский дворянин, член московского общества, друг и родня того-то и того-то, а просто такой же комар, или такой же фазан или олень, как те, которые живут теперь вокруг него.

XX // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Ҫавсенчен пуринчен те Оленин хорунжи хваттершӗн уйӑхне ултӑ тенкӗ кӗмӗлпе илме шутлани ҫинчен аран-аран ӑнланса илме пултарчӗ.
Изо всего этого Оленин не без некоторого труда мог понять желание хорунжего брать по шести рублей серебром за квартиру в месяц.

XVIII // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Сирӗн кӑмӑлӑр пулас пулсан, манпа килӗшсе, мӗншӗн тесен ман арӑм пирӗн сословири айван хӗрарӑм пулса тӑрать, ҫавӑнпа та эсир ӗнер каланӑ сӑмахсене хальхи вӑхӑтра ҫителӗклӗ таран ӑнланса илме пултарайман.
Но ежели бы вы имели желание, по согласию моему, так как моя жена есть женщина глупая в нашем сословии, не могла в настоящее время вполне вразумить ваши слова вчерашнего числа.

Старикӗн пит-куҫӗнченех юнкер ун кӑмӑлне кайни курӑнать, вӑл юнкер патӗнче ахалех май пуррине, ҫавӑнпа та ӑна икӗ фазана парнелесе пама юранине лайӑхах ӑнланса илнӗ ӗнтӗ.
По лицу старика видно было, что юнкер понравился ему, и он сейчас понял, что у юнкера можно даром выпить и потому можно подарить ему пару фазанов.

XI // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Малтанлӑха тусем Оленина тӗлӗнтерчӗҫ кӑна, унтан савӑнтарчӗҫ, пыра киле вара ҫак ытти хура тусенчен мар, текех ҫеҫенхиртен ҫӗкленсе хӑпаракан тата аяккалла чупакан юрлӑ тусен сӑнчӑрӗ ҫине ытларах та ытларах тинкерсе пӑхса пынӑҫем, майӗпенех вӑл ҫакӑ мӗн тери илемлине тавҫӑра пуҫларӗ, ту тени мӗн иккенне ӑнланса илчӗ.
Сначала горы только удивили Оленина, потом обрадовали; но потом, больше и больше вглядываясь в эту, не из других черных гор, но прямо из степи вырастающую и убегающую цепь снеговых гор, он мало-помалу начал вникать в эту красоту и почувствовал горы.

III // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Унтан хӑйпе тата тусемпе тӳпе хушши питӗ инҫете тӑсӑлнине, тусем ҫав тери пысӑк иккенне ӑнланса илсен, ҫак илемӗн вӗҫӗ-хӗрри те пулманнине туйнӑ хыҫҫӑн, вӑл ҫаксене пурне те тӗлӗкре куратӑп е аташатӑп пулӗ тесе хӑраса ӳкрӗ.
И когда он понял всю даль между им и горами и небом, всю громадность гор, и когда почувствовалась ему вся бесконечность этой красоты, он испугался, что это призрак, сон.

Хӑйӗн ӗлӗкхи йӑнӑшӗсене ӑнланса илсе, ҫитӗннӗ яш ача сасартӑк хӑйне хӑй ҫапла калать: ку вӑл йӑлтах кирлӗ пек пулман, ӗлӗкхи пӗтӗмпех — шутламан ҫӗртен пулса пынӑ, вӑл ӗлӗк йӗркеллӗ пурӑнасшӑн пулман, анчах халь, Мускавран тухса кайнӑ хыҫҫӑн, уншӑн ҫӗнӗ пурнӑҫ пуҫланать; ҫав пурнӑҫра текех ун пек йӑнӑшсем пулмӗҫ, ӳкӗнӳ пулмӗ, тем тесен те, пӗр телей ҫеҫ пулӗ.
Сознав прежние ошибки, юноша вдруг скажет себе, что все это было не то, — что все прежнее было случайно и незначительно, что он прежде не хотел жить хорошенько, но что теперь, с выездом его из Москвы, начинается новая жизнь, в которой уже не будет больше тех ошибок, не будет раскаяния, а наверное будет одно счастие.

II // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Ромашовӑн халӗ ирӗклӗхле хӑй пӗчченнӗн юлнӑ самантсем ытларахчӗ, ҫавӑнпа унӑн пуҫне час та часах тӗрлӗрен шухӑшсем — хӑнӑхман, ӑнланса пӗтермелле мар кӑткӑс шухӑшсем — киле-киле кӗретчӗҫ, калӑпӑр, уйӑх каярах, хӑйне арестленӗ кунхи евӗр, питӗ вӑйлӑн кисрентерсе хӑварнӑ йышшисем.
Теперь, когда у Ромашова оставалось больше свободы и уединения, все чаще и чаще приходили ему в голову непривычные, странные и сложные мысли, вроде тех, которые так потрясли его месяц тому назад, в день его ареста.

XVII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Сирте чӗре пуррине, ҫынсемшӗн ӑс-тӑнпа ӑнланса тӑрӑшнине курмастӑп.
Не вижу в вас сердца, разумного понимания заботы о людях.

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Анчах вӑл хӑй ҫапах та тӗрӗс мар хӑтланинне ӑнланса илчӗ, ҫавӑнпа ҫийӗнчех пӑрӑнса кайрӗ те пӗтӗм хаярлӑхпа саккӑрмӗш рота ҫине сиксе ӳкрӗ, унта ҫав вӑхӑтра шӑпах ранцӑсене тӗрӗслеме пикеннӗччӗ:
Но он все-таки понял, что был неправ, и потому сейчас же отъехал и с ожесточением набросился на восьмую роту, в которой офицеры проверяли выкладку ранцев:

Итле, хӑвна ху юратнӑ ҫынна парасси мӗнешкел виҫесӗр хӑватлӑ киленӗҫ, мӗнлерех пысӑк ырлӑх иккенне эпӗ халь ҫех, — ҫук, тепӗр тесен, кӑшт маларах, шӑп сан ҫинчен, сан тутусем ҫинчен шутланӑ чухне, — ӑнланса илтӗм эпӗ.
Послушай, я только сейчас, — нет, впрочем, еще раньше, когда думала о тебе, о твоих губах, — я только теперь поняла, какое невероятное наслаждение, какое блаженство отдать себя любимому человеку.

XIV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Темӗнле ӑнланса пӗтермелле мар ыйхӑпа ҫывӑрнӑн? ҫӗр ҫинче ҫук тӗлӗнмелле лайӑх шӗвек ӗҫсе пылаккӑн ӳсӗрӗлнӗн туйӑнса тӑчӗ ӑна.
Он испытывал странное состояние, похожее на сон, на сладкое опьянение каким-то чудесным, не существующим на земле напитком.

Ҫаксенчен пӗри, хайхискер, — хӑшӗ иккенне ӑнланса илме йывӑр.
И вот кто-то из них, — трудно было понять, кто именно.

VIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика