Шырав

Шырав ĕçĕ:

Алексей сăмах пирĕн базăра пур.

Алексей (тĕпĕ: Алексей) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Лар, Алексей, кайӑпӑр, ӗлӗкхине аса илӗпӗр, вӑл хушӑра пире автан шариклесе парӗҫ…
Садись, Алексей, отдохнем, старое вспомним, а тем временем нам петуха зажарят…

XX // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

— Алексей, ӑҫта санӑн лашу?
— Алексей, где твой конь?

Алексей Степанович!
Алексей Степанович!

— Асту, Алексей, макӑрмалла ан пултӑр, — терӗ Рагулин, хӑйне ыталанӑ Артамашовӑн аллисене хыттӑн сирсе ярса.
— Гляди, Алексей, как бы плакать тебе не пришлось, — сказал Рагулин, отстраняя руки Артамашова.

XVII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

— Ну, Алексей, тырпулсем епле санӑн? — ыйтрӗ Тимофей Ильич, аллине кӑмӑллӑн тӑсса парса.
— Ну как, Алексей, у тебя с урожаем? — осведомился Тимофей Ильич, протягивая гостю руку.

XV // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Пӗр Алексей Артамашов кӑна Ниловнӑна кӳрентернӗ, вӑл та ӑнсӑртран анчах.
Один лишь Алексей Артамашов огорчил Ниловну, да и то случайно.

Ҫавӑнтах Алексей Максимович пире ача чухне пулса иртни ҫинчен каласа пачӗ.
Рассказал нам тогда Алексей Максимович случай один из детства своего.

Улттӑмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

— Ав Алексей Максимович Горький, эпир ун патӗнче Соррентора пулнӑ чух…
— Вот Алексей Максимович Горький, когда мы были у него в Сорренто…

Промышленность темипе ҫыракансем Алексей Талвирпе Иван Григорьев писательсем ҫеҫ пулнӑ.
Куҫарса пулӑш

Писательсен пӗрлешӗвӗ — 80-ра // Петӗр Ялкир. «Хресчен сасси», 2003.12.16, 3 стр.

— Ҫав ҫынпа тӗл пулсан, Вера Павловнӑн иккӗмӗш тӗлӗкӗнче Лопуховпа Алексей Петрович тӑпра свойствисем ҫинчен калаҫни ҫумне тата хушса каламаллине лайӑх курса тӑратӑн; ҫакна хушса хумалла: кирек мӗнле тӑпра ҫинче те тӗл-тӗл сывӑ пучахсем ҫитӗнме пултараҫҫӗ.
Это человек служит живым доказательством, что нужна оговорка к рассуждениям Лопухова и Алексея Петровича о свойствах почвы во втором сне Веры Павловны, оговорка нужна та, что какова бы ни была почва, а все-таки в ней могут попадаться хоть крошечные клочочки, на которых могут вырастать здоровые колосья.

XXIX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Ҫакӑнтан эпир, фантазилле е сывмар тӑпра… — тет Алексей Петрович.
— Из этого мы видим, — говорит Алексей Петрович, — что фантастическая или нездоровая почва…

III // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Ан та калӑр, Серж, — тет Алексей Петрович, — эпир сирӗн историне пӗлетпӗр; хӑвӑра кирлӗ марришӗн тӑрӑшни, кирлӗ марри ҫинчен шухӑшлани — акӑ эсир ӳссе ҫитӗннӗ тӑпра; ку вӑл фантазилле тӑпра.
— Не исповедуйтесь, Серж! — говорит Алексей Петрович, — мы знаем вашу историю; заботы об излишнем, мысли о ненужном — вот почва, на которой вы выросли; эта почва фантастическая.

— Выҫӑ ларман-и вӗсен ачисем? — ыйтать Алексей Петрович.
— А кусок хлеба был обеспечен их детям? — спрашивает Алексей Петрович.

— Чӑннипе каласа кӑтартма пӗлместӗр эсир, Серж, — тет Алексей Петрович кӑмӑллӑн, — калӑр-ха эсир, мӗншӗн укҫа тупма тӑрӑшнӑ вӗсем, мӗнле тӑкаксем пулнӑ вӗсен, мӗн-мӗн тунӑ-ши вӗсем?
— Вы не умеете исповедоваться, Серж, — любезно говорит Алексей Петрович, — вы скажите, почему они хлопотали о деньгах, какие расходы их беспокоили, каким потребностям затруднялись они удовлетворять?

— Питӗ хапӑл, йӑмӑкӑм, — тет Алексей Петрович, — анчах миҫере-ха эсир, савнӑ йӑмӑкӑм, вунсаккӑрта-и?
— С удовольствием, сестра моя, — говорит Алексей Петрович, — но вам сколько лет, милая сестра моя, осьмнадцать?

— Атьӑр, вылятпӑр, — тет Алексей Петрович, — атьӑр пӗр-пӗрин умӗнче ҫылӑхӑмӑрсене каҫарттарар.
— Давайте играть, — говорит Алексей Петрович, — давайте исповедоваться.

— Сирен, Алексей Петрович, кухня латинӗпе тата силлогистикӑпа аппаланас кӑмӑл пур пулас, — тет Вера Павловнӑн савнӑ тусӗ, урӑхла каласан, упӑшки.
— А у вас, Алексей Петрович, есть охота забавляться кухонною латинью и силлогистикою, — говорит миленький, то есть муж.

— Ҫапла, движени ҫукки вӑл ӗҫ ҫуккине пӗлтерет, — тет Алексей Петрович, — мӗншӗн тесен антропологилле анализ тӑвас пулсан, ӗҫ вӑл движенин тӗп форми пулса тӑрать, вӑл мӗнпур ытти формӑсене: вӑхӑта савӑнса ирттерессине, канассине, ашкӑнасси-выляссине, хаваслӑха — пурне те содержани парать, вӗсен никӗсӗ пулса тӑрать; малтанхи ӗҫсемсӗр ҫаксем вӗсем пурнӑҫра пулма та пултараймаҫҫӗ.
— Да, отсутствие движения есть отсутствие труда, — говорит Алексей Петрович, — потому что труд представляется в антропологическом анализе коренною формою движения, дающею основание и содержание всем другим формам: развлечению, отдыху, забаве, веселью; они без предшествующего труда не имеют реальности.

— Урӑхла каласан, ҫак фантазилле ҫӗрӗклӗхӗн сӑлтавне тупма йывӑр пулмӗ, — тет Алексей Петрович.
— То есть этой фантастической гнилости, — говорит Алексей Петрович.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика