Шырав

Шырав ĕçĕ:

ӑшӗнче (тĕпĕ: ӑш) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Обломов кил хуҫи арӑмне кӗнеке вулама парасшӑнччӗ, анчах лешӗ, тутине хуллен мӑкӑртаттарса, кӗнеке ятне хӑй ӑшӗнче вуласа тухрӗ те каялла тавӑрса пачӗ: светка ҫитсен илетӗп те Ваньӑна сасӑпа вулаттаратӑп, ун чухне асанне те итлӗ, халӗ вӑхӑт ҫук, терӗ.
Он хотел было дать ей книгу прочесть. Она, медленно шевеля губами, прочла про себя заглавие и возвратила книгу, сказав, что когда придут Святки, так она возьмет ее у него и заставит Ваню прочесть вслух, тогда и бабушка послушает, а теперь некогда.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Тӗксӗмленчӗ, иртсе кайрӗ!» — терӗ хӑй ӑшӗнче.
«Поблекло, отошло!» — раздалось внутри его.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Чӑнах, качча тухмалла унӑн… — терӗ те Обломов хай ӑшӗнче, Ольга ҫинчен шухӑшлама пуҫларӗ…
Право бы, замуж ей… — говорил он сам себе и погружался в мысль… об Ольге.

— Мана, ача-пӑчаллӑскерне, кам илтӗр? — терӗ те хӗрарӑм, хӑй ӑшӗнче темскер шутлама пуҫларӗ.
— Кто меня с детьми-то возьмет? — отвечала она и что-то начала считать в уме.

— Кофе авӑртса пӗтерсенех сахӑр вататӑп, — хӑй ӑшӗнче пӑшӑлтатрӗ кил хуҫи арӑмӗ.
— Вот только домелю кофе, — шептала про себя хозяйка, — сахар буду колоть.

Ӑшӗнче вӑл кӑштах ҫӳҫенчӗ.
Внутри его уж разыгрывалась легкая лихорадка.

XII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Намӑс пулчӗ ку таранччен ҫеҫкесене пытарма, юратун ырӑ шӑрши ӑшӗнче ишме, ача пек, тӗлпулу шырама, уйӑх ҫутинче ҫӳреме, хӗр чӗри тапнине итлеме, ун ӗмӗчӗсен хумханӑвне чухлама…
Стыдно мне было до сих пор скрывать эти цветы, носиться в аромате любви, точно мальчику, искать свиданий, ходить при луне, подслушивать биение девического сердца, ловить трепет ее мечты…

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пӗррехинче вӗсем иккӗшӗ таҫтан ӳркевлӗн, ним шухӑшламасӑр таврӑнаҫҫӗ, аслӑ ҫул урлӑ каҫма ҫеҫ тытӑннӑччӗ, вӗсене хирӗҫ тусан пӗлӗчӗ ҫӗкленчӗ, тусан ӑшӗнче кӳме чупни курӑнчӗ, кӳмере Сонечкӑпа упӑшки тата темле господинпа госпожа ларса пыратчӗҫ…
Однажды они вдвоем откуда-то возвращались лениво, молча, и только стали переходить большую дорогу, навстречу им бежало облако пыли, и в облаке мчалась коляска, в коляске сидела Сонечка с мужем, еще какой-то господин, еще какая-то госпожа…

Ыттисем пурте таса юрату ӑшӗнче путрӗҫ.
Все остальное утопало в сфере чистой любви.

Обломов, ун хыҫҫӑн утса, хӑй ӑшӗнче ҫыру ҫинчен, ӗнерхи телей ҫинчен, тӗссӗрленнӗ сирень ҫинчен шухӑшларӗ.
Он шел за ней и рассуждал про себя о письме, о вчерашнем счастье, о поблекшей сирени.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Ах, ҫӗр тӗпне анса каймалла пулсан!» — шухӑшларӗ Обломов, Ольга сӑмахӗсене тӗпренех ӑнланса пынӑ май ӑшӗнче тертленсе.
«Ах, если б сквозь землю провалиться!» — думал он, внутренне мучась, по мере того как мысль Ольги открывалась ему вполне.

Обломов ун ҫине пӑхса, ӑшӗнче хӑйне ылханса ларчӗ.
Он посмотрел на нее и мысленно читал себе проклятия.

Ҫав вӑхӑтра курӑк ӑшӗнче пурте хускалаҫҫӗ, шӑваҫҫӗ, хӗвӗшеҫҫӗ.
Между тем в траве все двигалось, ползало, суетилось.

Обломов хӑй ӑшӗнче пӗтӗм пурнӑҫне аса илчӗ: ҫӗр хутчен ӳкӗнни тата иртнине кая юлса шеллени унӑн чӗри патне ҫитрӗ.
Он пробежал мысленно всю свою жизнь: в сотый раз раскаяние и позднее сожаление о минувшем подступило к сердцу.

Ун умӗнче Ольга сӑнарӗ тӑрать, анчах вӑл таҫта инҫетре, тӗтре ӑшӗнче, хӗлхемсӗр, хӑйӗншӗн ют пек; вӑл ҫак сӑнар ҫине именӳллӗн пӑхать те ассӑн сывлать.
Образ Ольги пред ним, но он носится будто в дали, в тумане, без лучей, как чужой ему; он смотрит на него болезненным взглядом и вздыхает.

Унӑн ӑшӗнче темскер вӑйлӑн ӗҫлет, анчах юрату мар.
В нем что-то сильно работает, но не любовь.

Ольга хӑй ӑшӗнче пытарма пултарайман туйӑмсене хальхи вӑхӑтра сӑнарланӑ тӗссемпе витнӗн, вӗсем ҫутҫанталӑкра улшӑнмасӑр тӑрасса ӗненнӗ тата таса кӑмӑллӑ та ним шухӑшсӑр юрама тӑрӑшса, хӑй тусӗн куҫӗ умне капӑр тумпа тухса тӑма васканӑ.
Она одевала излияние сердца в те краски, какими горело ее воображение в настоящий момент, и веровала, что они верны природе, и спешила в невинном и бессознательном кокетстве явиться в прекрасном уборе перед глазами своего друга.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Пӗлместӗп, — шухӑшлӑн каларӗ Ольга, хӑй ӑшӗнче мӗн пулса иртнине ӑнкарса илесшӗн тӑрӑшнӑ пек.
— Не знаю, — говорила она задумчиво, как будто вникая в себя и стараясь уловить, что в ней происходит.

«Пилӗк сехет ҫурӑра тӗл пулма палӑртрӗ вӑл», — терӗ вӑл хӑй ӑшӗнче.
«В половине шестого назначила она», — говорил он про себя.

Тӗлпулусенче унпа мӗн калаҫнине вӑл килӗнче малалла тӑсать, тепӗр чухне Захар кӗрсен те, хӑй ӑшӗнче Ольгӑпа калаҫнӑ чухнехи пек, ҫав тери ҫепӗҫҫӗн калать:
Говоря с ней при свидании, он продолжал разговор дома, так что иногда войдет Захар, а он чрезвычайно нежным и мягким тоном, каким мысленно разговаривал с Ольгой, скажет ему:

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика