Шырав

Шырав ĕçĕ:

пулса (тĕпĕ: пул) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ку ӗҫ ҫӑварнире пулса иртнӗ.
Дело было на масленицу.

V сыпӑк // Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Иккӗмӗш кӗнеке. Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1963.

Ну, пырса ҫапӑнать, ӑнсӑр пулса выртать, хӑйне кирлӗ чухлӗ, тӑн кӗриччен, унтан тӑрать те киле ҫуран таврӑнать.
Ну, вдарится, полежит без памяти, сколько ему требуется, чтобы очухаться, а потом встанет и командируется домой пешком.

Пӗр вӑхӑт вӗсем, тахҫан тата хальтерех пулса иртнисене, хӑйсен пурнӑҫ ҫулӗ ҫинче тӗл пулнӑ хӗрарӑмсене аса илсе, сӑмах чӗнмесӗр пычӗҫ.
Некоторое время они шли молча, предаваясь воспоминаниям о далеком и близком прошлом, о встречавшихся на их жизненном пути женщинах.

— Куртӑн-и, мӗнле пулса кайнӑ Давыдов юлташ?
— Видал, каков стал товарищ Давыдов?

Пурте интеллигент пулса тухрӗҫ.
Оказались все интеллигентами.

IV сыпӑк // Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Иккӗмӗш кӗнеке. Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1963.

Ҫӑрттан мучи автан юррине чи юратакан, хисеплекен ҫын пулса тӑчӗ.
Дед Щукарь стал ревностным поклонником и ценителем петушиного пения.

Пӗлетӗн-и, хӗртен венчетсӗрех мӗн пулса тухнӑ?
Знаешь, что из девки и без венца вышло?

Ӑнланатӑн-и, кӗлт ҫеҫ, халӗ куратӑн-и, мӗн пулса тухнӑ.
Понимаешь, самую малость, а видишь, что оно получилось.

Макар шучӗпе, ку ҫакӑн пекрех пулса тухрӗ: чӑн-чӑн генерал каланӑ хыҫҫӑн, ӑна тӳрлетсе, сасартӑк пӗр-пӗр ӑҫтиҫук отделени командирӗ, ҫитменнине селӗпскер, тухса калать.
Это было в представлении Макара до некоторой степени похожим на то, как если бы после доподлинного генерала, поправляя его, вдруг заговорил какой-нибудь захудалый отделенный командир, к тому же еще заика.

Сӑвакан сӗт сирпӗнчӗкӗ пек ӑшӑ тумламсем тӗтреллӗ шӑплӑхра пытанса выртакан ҫӗр ҫине тӳп-тӳрӗ анаҫҫӗ, типме ӗлкӗреймен кӑпӑклӑ кӳлленчӗксенче шурӑ хӑмпӑсем пулса хӑпараҫҫӗ; питӗ лӑпкӑ та йӑваш ҫуллахи вӗтӗ ҫумӑр: чечексем те пуҫне усмаҫҫӗ, кил картисенче чӑхсем те унтан хӳтлӗх шырамаҫҫӗ.
Теплые, словно брызги парного молока, капли отвесно падали на затаившуюся в туманной тишине землю, белыми пузырями вспухали на непросохших, пенистых лужах; и так тих и мирен был этот летний негустой дождь, что даже цветы не склоняли головок, даже куры по дворам не искали от него укрытия.

Лушкӑна пӗччен курас, унпа калаҫса пӑхас, мӗн пулса иртнине пӗтӗмпех ӑнланса илес шанчӑк ҫухалнипе Давыдов чӑннипех хуйха ӳкрӗ.
Отчаявшись увидеть ее наедине, чтобы объясниться и до конца выяснить по-новому сложившиеся отношения, Давыдов всерьез затосковал.

III сыпӑк // Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Иккӗмӗш кӗнеке. Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1963.

Лушка ҫав тери сӑпайлӑ пулса, куҫне антарнӑ, пӳлӗм варринче ҫылӑх каҫарттарнӑ чухнехи пек шухӑшлӑн тӑнӑ.
Лушка с величайшей скромностью потупила глаза, остановилась посреди комнаты как бы в покаянном раздумье.

Мӗнле пулса тухать-ха санӑн?
Как же это у тебя так получается?

Вара тин колхоз председателӗ урамра тата ытти ҫӗрте чӑн-чӑн хуҫа пулса тӑнӑ.
Только тогда председатель колхоза оставался полновластным хозяином улицы и ее окрестностей…

Вӗсем ҫак килӗшӳсӗр сӑвва темӗн тӗрлӗ калама, вӗҫӗмсӗр улӑштарма вӗренсе ҫитнӗ, вара йӗп-йӗпе тара ӳкнӗ Давыдов, ачасене, Лушкӑна тата хӑйӗн ҫемҫешке кӑмӑлне чунтан ылханса, Лушкӑпа пӗрле икӗ урам тӑваткалӗ кайнӑ ҫӗре хайхи «унаман чуста» унанӑ чуста, тӑварсӑр, кӑпӑш, тутлӑ чуста тата темле чуста та пулса тӑнӑ.
Они бешено изощрялись, без конца варьируя свое нелепое двустишие, и пока мокрый от пота Давыдов проходил с Лушкой два квартала, кляня в душе ребятишек, Лушку и свою слабохарактерность, «кислое тесто» последовательно превращалось в крутое, пресное, сдобное, сладкое и так далее.

Епле пулса кайнӑ, шуйттан ачи! — тарӑхса каларӗ Яков Лукич.
Каков герой оказался, сукин сын! — с сердцем воскликнул Яков Лукич.

II сыпӑк // Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Иккӗмӗш кӗнеке. Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1963.

Ашшӗ шӑртланни Ҫемене кулӑшла туйӑнчӗ: вӑл, юри хӑранӑ пек пулса, арӑмне куҫ хӗсрӗ, лешӗ, пӗтӗм пӗвӗпе чӗтренсе, сасӑсӑр кулма пуҫларӗ.
Отцовская несдержанность развеселила Семена: он скорчил испуганно-глупую рожу, подмигнул жене, а та вся затряслась от беззвучного смеха.

Ун умне ҫурӑмӗпе ҫаврӑнса тӑнӑ Дубцов помидор аври тӗлне пӗшкӗнет те, Яков Лукич, кулас килнипе, тарӑхнипе сывлайми пулса, калать ӑна:
Дубцов, стоя к нему спиной, склоняется над помидорным кустом, и Яков Лукич, задыхаясь от смеха и возмущения, говорит ему:

Мана ун ҫинчен аса илме хистеҫҫӗ пулсан, ман асӑма чи малтан Республика кунне пӗрремӗш хут уявличчен тата уявланӑ хыҫҫӑн пулса иртнӗ ӗҫсем килсе кӗнӗ пулӗччӗҫ, ӑна пула канӑҫа та ҫухатӑттӑм.
А когда вспоминаю, что было накануне революции и после нее, то не нахожу себе покоя.

Ҫӳҫ ҫинчен // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 46–53 стр.

Яков Лукич сехӗрленсе ӳкрӗ: урса кайнипе Половцевӑн куҫӗсем сӑмса кӑкӗ патнелле пӗрӗннӗ, кӳпшек пичӗ толстовка тӗслӗ пулса кайнӑ.
Яков Лукич с ужасом видел, как от бешенства сошлись к переносью глаза Половцева, как под цвет толстовки стало его одутловатое лицо.

I сыпӑк // Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Иккӗмӗш кӗнеке. Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1963.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика