Шырав

Шырав ĕçĕ:

ҫынна сăмах пирĕн базăра пур.

ҫынна (тĕпĕ: ҫынна) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Анчах та Лопухов Марья Алексевнӑна хӑй шухӑшне йӑлтах каласа паман, вӑл асӑрхануллӑ пулнӑ пулин те, ҫак вӑл асӑрхануллӑ пулнинчен килмен, Лопухов Марья Алексевнӑпа латинла калаҫман, ҫавӑн пекех вӑл ӑна хӑйӗн шухӑшне те йӑлтах каласа паман, ӑна медицинӑн питӗ интереслӗ чи ҫӗнӗ ҫитӗнӗвӗсем ҫинчен хӑй мӗн шухӑшланине каласа парса йӑлӑхтарман: Лопухов, ӑнланмалла мар сӑмахсем кӑшкӑра-кӑшкӑра, ҫынна асаплантарма пултарайман, ку тӗлӗшпе ун ӑс-тӑнӗ те, сӑпайӗ те ҫителӗклех пулнӑ.
Но до этого Лопухов не договаривался с Марьею Алексевною, и даже не по осторожности, хотя был осторожен, а просто по тому же внушению здравого смысла и приличия, по которому Лопухов не говорил с Марьей Алексевной на латинском языке и не утруждал ее слуха очень интересными для него самого рассуждениями о новейших успехах медицины: Лопухов имел настолько рассудка и деликатности, чтобы не мучить человека декламациями, непонятными для этого человека.

IX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ланцетӑн авӑнмалла мар, вӑл авӑнас пулсан, чирлӗ ҫынна хӗрхенмелле пулать, анчах эпир хӗрхеннипе ӑна ҫӑмӑлтарах пулас ҫук.
Ланцет не должен гнуться — иначе надобно будет жалеть о пациенте, которому не будет легче от нашего сожаления.

VIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Шӑрпӑк сивӗ, вӑл сӗртӗнекен коробка стенки сивӗ, — вутӑ — сивӗ, анчах вӗсем кӑварланса ҫунма пултараҫҫӗ, вӗсем ҫын валли ӑшӑ апат хатӗрлеҫҫӗ, вӗсем ҫынна хӑйне те ӑшӑтаҫҫӗ: Ку теори вӑл никама та хӗрхенмест, анчах, ун тӑрӑх ӗҫлесе пырсан, ҫынсем хӗрхенмелли мӗскӗн япаласем пулмӗҫ.
Спичка холодна, стена коробочки, о которую трется она, — холодна, дрова — холодны, но от них огонь, который готовит теплую пищу человеку и греет его самого: Эта теория безжалостна, но, следуя ей, люди не будут жалким предметом праздного сострадания.

— Ҫук, Вера Павловна: ку теори вӑл сивӗ теори, анчах вӑл ҫынна ӑшӑ тупма вӗрентет.
— Нет, Вера Павловна: эта теория холодна, но учит человека добывать тепло.

— Ку аван, Михаил Иваныч: пӗлетӗп, Дмитрий Сергеич йӗркеллӗ ҫамрӑк ҫын, ҫапах кирек мӗнле ҫынна та асӑрхасах тӑрас пулать!
— Это хорошо, Михаил Иваныч; то-то я и знаю, что Дмитрий Сергеич солидный молодой человек, а все-таки нужен глаз да глаз за всяким человеком!

VII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Пӑхӑр-ха, Михаил Иваныч, французла кӗнекен ятне эпӗ хамах вуласа тухрӑм темелле: «Гостиная» — ҫынна светски обществӑра хӑйне мӗнле тыткаламаллине вӗрентекен кӗнеке ячӗ ӗнтӗ, нимӗҫлине пулсан, ӑнланаяс ҫукчӗ.
— Посмотрите-ко, Михаил Иваныч, французскую-то я сама почти что разобрала: «Гостиная» — значит, самоучитель светского обращения, а немецкую-то не пойму.

Мӗнпур Видоксемпе Ванька Каинсем ӗнентернӗ тӑрӑх, кӑштах ӑс-тӑнпа пурнӑҫ опычӗ пулсан, тӳрӗ кӑмӑллӑ та чее мар ҫынна улталассинчен йывӑртараххи урӑх нимӗн те ҫук иккен.
По свидетельству всех Видоков и Ванек Каинов, нет ничего труднее, как надуть честного, бесхитростного человека, если он имеет хоть несколько рассудка и житейского опыта.

Ҫавӑнпа та сире чее ҫын ҫине кӑтартса: «акӑ ҫак ҫынна никам та улталаймасть» тесессӗн, — 1 т. пуҫне хӑюллӑнах 10 т. хурӑр — эсир, чее ҫын мар пулин те, кӑмӑлсӑр пулсан, ҫав чее ҫынна улталатӑрах; 1 т. пуҫне хӑюллӑнах 100 т. хурӑр — вӑл хӑйне хӑех мӗн пирки те пулин улталаса пурӑнать, мӗншӗн тесен хӑйсене мӗн пирки те пулин улталасси вӑл чее ҫынсен яланхи палли.
Потому, если вам укажут хитреца и скажут: «Вот этого человека никто не проведет», — смело ставьте десять рублей против одного рубля, что вы, хоть вы человек и не хитрый, проведете этого хитреца, если только захотите, а еще смелее ставьте сто рублей против одного рубля, что он сам себя на чем-нибудь водит за нос, ибо это обыкновеннейшая, всеобщая черта в характере у хитрецов, на чем-нибудь водить себя за нос.

Пуҫласса та тӳрех документсенчен пуҫланӑ, калаҫасса та епле калаҫать, «Тӑнлӑ-пуҫлӑ ҫынна унсӑр юрамасть», тет — сайра пулаҫҫӗ кун пек тӗплӗ ҫынсем!
И с документов прямо так и начал, да и говорит-то как, «Без этого, говорит, нельзя, кто в своем уме» — редкой основательности молодой человек!

VI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

«Хушма мар, ыйтма мар, — ҫав ҫынна хамшӑн нимӗн те ытлашши тутармастӑп, хӑй мӗн тӑвас тенине ҫеҫ тутаратӑп; ӑна ирӗксӗрлесе тутариччен, ӑна хӗсӗрличчен луччӑ вилетӗп, — тенӗ.
«Скорее умру, чем — не то что потребую, не то что попрошу, — а скорее, чем допущу, чтобы этот человек сделал для меня что-нибудь, кроме того, что ему самому приятно; умру скорее, чем допущу, чтобы он для меня стал к чему-нибудь принуждать себя, в чем-нибудь стеснять себя».

IV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Часрах пӗлӗр-ха: ман ҫак ирсӗр те чӑтма ҫук, ҫынна лапчӑтса лартакан пурнӑҫран хӑвӑртрах хӑтӑлас килет!
— Делайте это скорее: мне так хочется поскорее вырваться из этого гадкого, несносного, унизительного положения!

Верочка пачах та вечер тӑвас мар тесе тӑрӑшрӗ, анчах пӗчӗк вечер пулчӗ-пулчех, ку вӑл ҫынна кӑтартмалли вечер мар, апла пулсан, вӑл Верочкӑна кичемлентерекен вечер та мар, вара Верочка кӗтмен ҫӗртенех хӑйӗн хуйхи ҫинчен манса кайрӗ: ку ҫулсенче пӗртте хуйхӑрас килмест, ҫав тери сиккелесе чупас, ахӑлтатса кулас, савӑнас килет, ҫавӑнпа вара, манма кӑшт май килсенех, хуйха та вӑхӑтлӑха манатӑн.
Верочка настаивала, чтобы вечера вовсе не было, но вечер устроился, маленький, без выставки, стало быть, неотяготительный для нее, в она — чего никак не ожидала — забыла свое горе: в эти годы горевать так не хочется, бегать, хохотать и веселиться так хочется, что малейшая возможность забыть заставляет забыть на время горе.

Лопухов, Верочкӑна сӑнаса пӑхса, хӑй ку таранччен ун ҫинчен тӗрӗс мар шухӑшланине ӑнланса илчӗ; вӑл ӑна чунсӑр хӗр, хӑй курайман ҫынна укҫашӑн качча тухать тесе шухӑшланӑччӗ; халӗ Лопухов хӑй умӗнче ыттисем пекех чунтан савӑнса ташлакан, ахӑлтатса кулакан ҫамрӑк хӗре курать; ҫапла, Верочкӑна намӑс пулсан та, каласах пулать ӗнтӗ: вӑл ытти хӗрсем пекех ташлама юратакан хӗр пулнӑ.
Лопухов наблюдал Верочку и окончательно убедился в ошибочности своего прежнего понятия о ней как о бездушной девушке, холодно выходящей по расчету за человека, которого презирает: он видел перед собою обыкновенную молоденькую девушку, которая от души танцует, хохочет: да, к стыду Верочки, надобно сказать, что она была обыкновенная девушка, любившая танцевать.

Кӑна вӑл, килнӗ ҫынна питӗ хисепленӗ пулин те, кӑшт тӗртерех каларӗ.
Это было сказано не без колкости, при всем ее благоговении к посетителю.

Килнӗ ҫынна апат ҫитеретӗр-и?
Кормить приезжего будете?

VI сыпӑк // Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Иккӗмӗш кӗнеке. Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1963.

— Ҫынна култарас килмест!
— Не хочу быть посмешищем!

IV сыпӑк // Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Иккӗмӗш кӗнеке. Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1963.

— Ну намӑссӑр та эс, Лукерья, сан пек ҫынна эп ӗмӗрте те курман.
— Ну и бессовестная же ты, Лукерья, сроду я таких ишо не видывала!

III сыпӑк // Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Иккӗмӗш кӗнеке. Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1963.

Анчах, ҫӑва патне, мӗн ӗҫӗ пулма пӗлтӗр-ха кунта, ҫынна кашни ҫур сехетре пыра-пыра чӑрмантараҫҫӗ пулсан: хӗскӗчри хӗрнӗ тимӗр сивӗнсе кӑвакарать, ватӑ тимӗрҫӗ Сидорович мӑкӑртатать, вӗркӗч ачи те пулин, Давыдов ывӑннӑ аллипе, кӑранташне ҫӗре ӳкере-ӳкере, ӗҫпе илсе килнӗ ҫӗнӗ хут ҫине, чипер саспаллисем вырӑнне темле кукӑр-макӑр каркаласа кайнине кура, уҫҫӑнах кулать.
Но какая же это к черту работа, когда через каждые полчаса человека отрывают от дела, синея, стынет в клещах поковка, ворчит старый кузнец Сидорович и мальчишка-горновой откровенно ухмыляется, глядя, как уставшая от напряжения рука Давыдова, то и дело роняя на земляной пол карандаш, вместо разборчивых букв выводит на очередной деловой бумажке какие-то несуразные, ползущие вкривь и вкось каракули.

Ҫивӗт суя иккенне туйса илсен, йӗкӗлтесе кулма, пуҫне касмалла тунӑ ҫынна хурланӑ пек, айӑплама тытӑнчӗҫ.
Дознавшись же, что она фальшивая, заклеймили презрением, как преступника, осужденного на плаху.

Ҫӳҫ ҫинчен // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 46–53 стр.

Ҫапах та, шутлас пулсан, хӑйсен пуҫӗсене хыртарнӑшӑн пирӗн миҫе ҫынна ӗмӗрлӗхе пылчӑк ӑшне таптаса пусарчӗҫ-ши?
Между тем скольких людей растоптало общество лишь из-за бритой головы!

Ҫӳҫ ҫинчен // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 46–53 стр.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика