Шырав

Шырав ĕçĕ:

темӗнле сăмах пирĕн базăра пур.

темӗнле (тĕпĕ: темӗнле) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Журина тесе кӑна алӑ пусас — астуса илеймӗ, «компаньонка» тесе ҫырса хурас — сӑмахӗ темӗнле илемсӗрскер.
Написать просто Журина — может не вспомнить, написать «компаньонка» — слово какое-то неприличное.

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // Николай Евстафьев. Павленко П.А. Телей: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 312 с.

Темӗнле хапха ҫинчен асӑнчӗҫ…
Ворота какие-то его поминали…

Воропаев ун ҫине, темӗнле питӗ тӗлӗнмелле япала ҫине пӑхнӑ пек, пӗр сывламасӑр тенӗ пекех, пӑхать, ҫак сӑмахсӑр ыйтӑвӑн тимлӗхӗ Боярышникова пусмӑрласа, путарса тӑрать пулас.
Воропаев продолжал на него глядеть, почти не дыша, как на нечто удивительное, и настойчивость этого немого вопроса, должно быть, угнетала и подавляла Боярышникова.

Иккӗмӗш сыпӑк // Николай Евстафьев. Павленко П.А. Телей: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 312 с.

Ҫӗр урасем айӗнче шӑвать, ҫӳлте, темӗнле чӗрчуна асаплантарнӑ пекех, тем шӑтӑртатать, улать.
Земля скользила под ногами, и в воздухе скрежетало и выло, точно в вышине терзали что-то живое.

«Туршӑн та, ку темӗнле Дон-Кихотла хӑтланкалани пек!» — терӗ Воропаев сасӑпах темиҫе хутчен.
— Ей-богу, донкихотство какое-то! — несколько раз повторил Воропаев вслух.

Пӗрремӗш сыпӑк // Николай Евстафьев. Павленко П.А. Телей: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 312 с.

Ахӑлтата-ахӑлтата, киленнипе пӳрнисемпе ҫатлаттара-ҫатлаттара, Чумандринӗ бокалсене тултарсах тӑчӗ, ҫав вӑхӑтра вӑл нумайлӑхах асӗнче юлнӑ, темӗнле питӗ кулӑшла анекдотри сӑмах ҫаврӑнӑшне пулас, каласа пычӗ:
А Чумандрин, похохатывая и от удовольствия щелкая пальцами, все подливал и подливал, повторяя фразу из какого-то, должно быть очень смешного, надолго запомнившегося ему анекдота:

— Темӗнле ӑнлантарма тӑрӑшсан та — пулӑшаймӗ, хаклӑ полковник.
— Никакие объяснения не помогут, дорогой полковник.

— Чумандрин чӳрече витӗр пӑхрӗ те, столовӑй ӗнтӗ хупӑ пулнине темӗнле паллӑсем тӑрӑх тӳрех ӑнланса, шӑхӑрса илчӗ.
— Чумандрин выглянул в окно и разочарованно свистнул, по каким-то приметам сразу установив, что столовая уже закрыта.

Пӗр кӑнтӑрта ҫеҫ этем ҫутҫанталӑкпа кӗрешет те ӑна ҫӗнтерет кӑна мар, ҫутҫанталӑк та этеме ярса илет те хӑйӗн темӗнле тӗлӗнмелле законӗсемпе ертсе пырать.
Пожалуй, лишь на юге не только человек борется с природой и одолевает ее, но и она, природа, безраздельно овладевает и руководит человеком по каким-то своим чудесным, взбалмошным законам.

Достоевскин ҫакӑн пек калани пур: «Пӗрремӗш хут курнипех вӑл мана темӗнле ирӗксӗрех килӗшрӗ».
У Достоевского есть фраза: «По первому впечатлению, она мне как-то нехотя понравилась».

Ун пек тӳсӗмлӗхе тем те пӗр курса пӑхнӑ салтак та ӑмсанма пултарӗ; анчах ирхине, ун патне аллине ҫыхтарма кӗрсен, ӗнер пулса иртнӗ ӗҫе аса илчӗ те, унӑн сӑн-сӑпачӗпе хӑй вӑйлине, пӑхӑнтарма пултарнине, темӗнле плакат ҫинчи пек, хӑй ҫине ирӗксӗрех пӑхтаракан илемлӗхрен вӑл тӗлӗнчӗ, малтан ӑна ӗненмерӗ те.
Такой выдержке мог позавидовать любой бывалый солдат, но утром, зайдя к ней перебинтовать руку и вспоминая вчерашнее происшествие, он удивился и сначала даже не поверил торжествующей, какой-то плакатной, навязчивой красоте ее лица и всей фигуры, властной, командной, сразу бросающейся в глаза.

Унта тахӑшӗ, шурӑ халат тӑхӑннӑскер, пӗшкӗнчӗ те хӑй умӗнче выртакан темӗнле япалана аллисемпе хупларӗ, такама хӑй пӗвӗпе ҫӳлтен пырса ӳкме пултаракан татӑк-кӗсӗксенчен хӳтӗлерӗ пулас.
Кто-то в белом халате быстро нагнулся там и прикрыл руками что-то лежащее перед собой, как будто обнял и защитил своей спиной от могущих свалиться обломков.

Ҫак ӑнсӑртран пулса кайнӑ лагерӗн сӑнарӗнче темӗнле йӗркесӗрлӗх сисӗнет.
Что-то беспорядочное было в облике этого случайного лагеря.

— Ҫук, вӑл темӗнле хыта чӗреллӗ ҫын.
— Да нет, черствый он какой-то.

Корытова итленӗҫемӗн, Воропаев хӑй ӗҫӗпе килсе Корытов умӗнче мӗн тери илемсӗр те тӗлӗнтермӗшлӗ йӗр хӑварма пултарассине майӗпен ӑнланса илме пуҫларӗ; чӑлах та, ҫав хисеплӗ коммунист тӑватӑ хутчен аманнӑ, унӑн сулахай ури татӑк тата ӳпкинче те туберкулез, ҫапах та вӑл нумай ӗҫе тума пултарать, анчах ун вырӑнне вӑл темӗнле ухмахла хутор пурнӑҫӗ ҫинчен шутлать.
Слушая Корытова, Воропаев постепенно начал понимать, какое нелепое, странное и даже обидное впечатление должен был произвести на Корытова приезд по личным делам заслуженного коммуниста — правда, четырежды раненного, с обрубком левой ноги и с туберкулезом легких, но все-таки способного еще многое сделать, а вместо того мечтающего о какой-то дурацкой хуторской жизни.

Унӑн шуранка, анчах ӳкерчӗк ҫинчи пекех вӑйлӑ та темӗнле ӑнлантарма ҫук илемлӗ пит-куҫӗшӗн секретарь калавӗ пурпӗрех пулнӑ.
Ее бледное, но по рисунку энергичное и чем-то необъяснимо обаятельное лицо было равнодушно к рассказу.

Центртан, вӑл тупикрен тухасса кӗтмесӗрех, ун ҫине урӑх ӗҫсем тиенӗ, вӗсене пурнӑҫласси ҫав малтанхи ӗҫсене пурнӑҫланинчен килнӗ; паян мар-тӑк ыран ун хулпуҫҫийӗ ҫине татах темӗнле виҫҫӗмӗш, пиллӗкмӗш, вунсаккӑрмӗш проблемӑсем татӑлса анассине тата вӗсене пурнӑҫласси иккӗмӗш, тӑваттӑмӗш, вунҫиччӗмӗш проблемӑсенчен килнине вӑл опыт тӑрӑх пӗлнӗ, тата ҫав проблемӑсене кая хӑварма та, хӑйсӗр пуҫне, кама та пулин урӑх ҫынна шанса пама та май пулман; ҫакна вӑл лайӑх ӑнланнӑ.
Из центра, не ожидая, пока он выйдет из тупика, уже взваливали на него другие дела, решение которых зависело от решения первых (еще не решенных), и он по опыту знал, что не сегодня завтра на его плечи свалятся еще какие-то третьи, пятые, восемнадцатые проблемы, зависящие от проблем вторых, четвертых и семнадцатых, и понимал, что ни отдалить их, ни взвалить на кого-нибудь другого он не имеет права.

Темӗнле, цыганланни пулать!
Цыганство какое-то!

Госпитальтен вӑрах сроклӑ отпуска пӳрт илес шухӑшпа килни ҫинчен калама темӗнле лайӑх маррӑн туйӑнчӗ, анчах ун пеккисем, костыльлисем, вӑрҫӑра аманнине пӗлтерекен ылттӑн та хӗрлӗ нашивкӑллисем, пӑрахут ҫинче темиҫе ҫын пулнӑ; ӑна вӑл ӗнерех асӑрханӑччӗ-ха.
Сказать, что приехал из госпиталя в долгосрочный отпуск с намерением получить домишко, показалось как-то неудобно, хотя таких, как он, с костылями, с золотыми и красными нашивками за ранения, на пароходе было, как он заметил еще вчера, несколько человек.

Пӗчӗк бухтӑри ҫутӑ шыв ҫине йӑлтӑркка кӑвак тусемпе пӗлӗтӗн чечен мӗлки ӳкет, тата таҫта шыв тӗлӗнче темле ытармалла мар илемлӗ мӗлке курӑнса тӑрать, вӑл ҫинҫерех кӑна та чечен, — тен, вӑл инҫетрен, ҫуртсенчен илтӗнекен музыка пулӗ, тен, вӑрмансен шыв ҫине йӑсланса анакан шӑрши, е радиопа юрлакан майран ирӗклӗ те вӑйлӑ сасси мар-ши, — ҫав сасӑ ҫӗрпе тинӗс ҫийӗн вӗҫӗ-хӗррисӗр ирӗклӗн янӑрать, пейзажпа пӗр тӑван пек пулать, вӑл ҫавӑнпа та таҫта ҫакӑнта, тусем хушшинче пурӑнакан темӗнле чӗрчунӑн сасси пек туйӑнать.
Эмалевая вода маленькой бухты отражала в себе и синюю — в переливах — тучу гор, и нежный цвет неба, и еще что-то глубокое, тонкое и прекрасное, что незримо глядело в море сверху, — может быть, музыку, доносившуюся из дальних домов, может быть, запах лесов, душно ниспадающий на воду, или просторный и могучий голос поющей по радио женщины, который так вольно реял над землею и морем и был так родственен пейзажу, что, казалось, принадлежит существу, обитающему где-то здесь, между гор.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика