Шырав

Шырав ĕçĕ:

йӑлтӑртатса (тĕпĕ: йӑлтӑртат) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ҫиллентернипе хаярланса кайнӑ вуншар пин ҫӗлен пек, ҫутӑсем чӑшлатаҫҫӗ, йӑлтӑртатса тӑракан ҫӳхе эрешмен карти пек каркаланнӑ ҫуртсен серепине лекнӗ ҫынсем, хура шӑна ушкӑнӗ евӗр, вӑйсӑррӑн, салхуллӑн сӗрлеҫҫӗ те ерипен хускалаҫҫӗ.
Шипят огни, подобно сотням тысяч раздраженных змей, темными роями мух бессильно, уныло жужжат и медленно ворочаются люди в сетях сверкающей, тонкой паутины зданий.

Кичемлӗх патшалӑхӗ // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 671–683 стр.

Вӑл — лайӑх тупӑш илме тесе тунӑ предприяти, ӑна ҫыннӑн ӗҫ укҫине кӗсйинчен ҫаратма тунӑ, ҫавӑнпа та вӑл, ылтӑна хапсӑнса ҫунаканскер, ҫак йӑлтӑртатса тӑракан кичем пурнӑҫ шурлӑхӗнче виҫӗ хут ирсӗр те йӗрӗнчӗк…
Он организован как выгодное предприятие, как средство вытащить заработок из кармана человека, и, пропитанный страстью к золоту, он трижды гнусен и противен в этом болоте светлой скуки…

Ҫутӑ куҫсем, йӑлтӑртатса тӑракан шурӑ йывӑҫ айӗнче юнне ҫухатса шурса кайнӑ пуҫ мими пек, тата ытларах ҫуталса каяҫҫӗ.
Светлые глаза становятся еще светлее, как будто мозг бледнеет, теряя кровь в странной суете белого, сверкающего дерева.

Хӑйӑр хӗвел ҫинче ӑшшӑн йӑлтӑртатса выртать, ылтӑн пек йӑлкӑшать вӑл, ун тӑрӑх лартса тухнӑ витӗр курӑнакан ҫуртсем пир ҫине пурҫӑн ҫиппе тӗрленӗ тӗрӗсем пек туйӑнаҫҫӗ.
Песок блестит на солнце теплым, желтым блеском, и на его бархате прозрачные здания подобны тонким вышивкам из белого шелка.

Ҫулӑм пек ҫутӑ выляни пуҫра тӗлӗнмелле ӗмӗтсем ҫуратать: лере, керменсен пӳлӗмӗсенче, ҫулӑм пек хӗрӳллӗ савӑнӑҫ йӑлтӑртатса ҫиҫсе тӑнӑ ҫӗрте, нихҫан та, никам та илтмен музыка шӑппӑн та мӑнаҫлӑн янӑранӑн туйӑнать.
Игра огня рождает странные мечты: кажется, что там, в залах дворцов, в ярком блеске пламенной радости, тихо и гордо звучит музыка, которой не слыхал никто и никогда.

Унран инҫех те мар, пылчӑклӑ шыв ҫинче, тӗттӗм тӳпери пӗртен-пӗр пысӑк ҫӑлтӑр йӑлтӑртатса тӑратчӗ.
Недалеко от нее в грязной жирной воде отражалась какая-то большая звезда из черной пустоты над нами.

Инкер-синкер // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 191–208 стр.

Ку сӑмах, май уйӑхӗнчи уяр кун пекех, тӗрӗс пулнӑ: Нунча хӗрӗ, ҫынсем сисмесӗрех, амӑшӗ пекех ҫӑлтӑрӑн-шуҫӑмӑн йӑлтӑртатса тӑракан пулса ҫитӗнсе кайнӑ.
Это была правда, как майский день: дочь Нунчи незаметно для людей разгорелась звездою, такою же яркой, как мать.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Вӑл ерипен пуҫне пӑркаларӗ, хӗвеле хирӗҫ йӑл кулса, сасартӑк чӗрӗлсе кайрӗ, аллине сулчӗ, вара хура куҫӗсем йӑлтӑртатса илчӗҫ.
Он тихонько покачал головой, улыбаясь солнцу, внезапно оживился, взмахнул рукою, черные глаза заблестели.

Стена пек пулса тӑракан салтаксем хумханса илнӗ те, ҫав стена икӗ еннелле уҫӑлакан йывӑҫ хапха пек уҫӑлса кайнӑ; ун хушшипе, ташласа та хартлатса утсем юртса тухнӑ та, офицер кӑшкӑрни илтӗннӗ, утлӑ ҫар ҫинче, сывлӑша ҫурса, хӗҫсем вылянса илнӗ, кӗмӗл лентӑсем пек йӑлтӑртатса кайнӑ, пурте пӗр еннелле хӑмсарнӑ.
Стена солдат вздрогнула и растворилась, как две половины деревянных ворот, танцуя и фыркая, между ними проехали лошади, раздался крик офицера, над головами конницы взвились, разрезав воздух, сабли, серебряными лентами сверкнули, замахнулись все в одну сторону.

Январӗн 9-мӗшӗ // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 133–155 стр.

Штык тӑррисем те тапранмасӑр йӑлтӑртатса тӑнӑ.
Неподвижно блестели острия штыков.

Тинӗс хӗвел ҫутипе йӑлтӑртатса кулать; вӑл, шухӑшӗ пулсан, пӗр хускалса илсенех, лилипутсен ӗҫӗнчен йӗр те юлас ҫуккине пӗлсе тӑракан Гуливерӑн ырӑ кулли пек.
Сияя в блеске солнца, оно точно улыбалось добродушной улыбкой Гулливера, сознающего, что, если он захочет, одно движение — и работа лилипутов исчезнет.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Ҫӳлте-ҫӳлте, ҫут тӳпере йӑлтӑртатса хӗвел хӗмленнӗ, тусем вӗри сывлӑшпала пӗлӗтелле сывланӑ, сенкер-кӑвак хумсем чулсем ҫумне ҫитсе арканнӑ…
Высоко в небе сияло солнце, а горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень…

Сокол ҫинчен хывнӑ юрӑ // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–74 стр.

Пӗчӗк ҫынсем пысӑк йывӑҫсем хушшипе, хаяр аҫа ҫапса шавланипе пӗшкӗнсе, малалла утнӑ; улӑп-йывӑҫсем, тайӑла-тайӑла, ҫатӑртатса, ҫилӗллӗ, хӑрушӑ юррине янӑратнӑ; ҫиҫӗмсем, сивӗ, сенкер ҫутӑпа йӑлтӑртатса, вӑрман ҫийӗпе вӗҫе-вӗҫе иртнӗ; вӗсем, ҫынсене хӑратса, сасартӑк ҫиҫсе илнӗ те, ҫийӗнчех таҫта кайса ҫухалнӑ.
Шли маленькие люди между больших деревьев и в грозном шуме молний, шли они, и, качаясь, великаны-деревья скрипели и гудели сердитые песни, а молнии, летая над вершинами леса, освещали его на минутку синим, холодным огнем и исчезали так же быстро, как являлись, пугая людей.

III сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Гаврила ӑна пӗлӗтрен ытларах та ытларах тӑкӑнакан, вӗҫӗ-хӗррисӗр ҫинҫен йӑлтӑртатса юхнипе ҫеҫенхире витӗр тухми хурҫӑ тӗспе хупланӑ ҫумӑр ӑшне кӗрсе ҫухаличченех пӑхса юлчӗ.
Гаврила смотрел ему вслед до поры, пока он не исчез в дожде, все гуще лившем из туч тонкими, бесконечными струйками и окутывавшем степь непроницаемой стального цвета мглой.

III сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Ҫав хӑрушӑ, сенкер хӗҫ каллех тинӗс тӗпӗнчен ҫӳлелле йӑлтӑртатса хӑпарать, хӑпарать те, каҫ тӗттӗмне тепӗр хут касса, ҫӗнӗрен, анчах та халӗ ӗнтӗ тепӗр еннелле тӑсӑлса выртать.
И он опять поднялся кверху из глубин моря, этот страшный голубой меч, поднялся, сверкая, снова рассек ночь и снова лег уже в другом направлении.

II сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

— Юрӗ! — Челкаш, рульне вӑйлӑн сулса, кимме баркӑсен хушшинчи уҫӑ тӗле кӑларчӗ, яка шыв тӑрӑх вӑл хӑвӑрт шӑвӑнчӗ, кӗсменсен айӗнчи шыв сенкер фосфорит ҫутипе хыпса кайрӗ: унӑн вӑрӑм ленти, ҫемҫен йӑлтӑртатса, кимӗ хӳри хыҫӗнчен вӗлтӗртетсе пычӗ.
— Есть! — Челкаш сильным ударом руля вытолкнул лодку в полосу воды между барками, она быстро поплыла по скользкой воде, и вода под ударами весел загоралась голубоватым фосфорическим сиянием, — длинная лента его, мягко сверкая, вилась за кормой.

II сыпӑк // Ҫемен Элкер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 20–49 стр.

Лойко, хӑйне хӑй мӑйӑхӗнчен турткаласа, шӑлӗсемпе шӑтӑр-шатӑр тутарать; куҫӗсем тӗпсӗр кӳлӗрен те салхуллӑрах пӑхаҫҫӗ, кас-кас унӑн куҫӗсенче темскер йӑлтӑртатса илет те ытлах та хӑрушшӑн туйӑнса каять.
Зубами скрипит, дергая себя за ус, Лойко, очи темнее бездны смотрят, а порой в них такое сверкает, что за душу страшно становится.

Макар Чудра // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 7–19 стр.

— Ҫак икерчӗсем пекех илемлӗн йӑлтӑртатса тӑратчӗ ман арӑмӑн сӑн-сӑпачӗ.
— Блины такие же румяненькие, как и покойница.

Почта уйрӑмӗнче // Митта Петӗрӗ. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 15–17 стр.

Мӑнтӑркка вокзал столовӑйӗнчен тин ҫеҫ апатланса тухнӑ пулнӑ, унӑн ҫулланнӑ тутисем пиҫнӗ чие пек йӑлтӑртатса тӑнӑ.
Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни.

Мӑнтӑрккапа ырханкка // Митта Петӗрӗ. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 11–14 стр.

Ҫырма хӗрринчи ватӑ хурамасем ҫилпеле кашласа лараҫҫӗ, вӗсен кӗмӗл пек йӑлтӑртатса тӑракан ҫулҫисем вара куҫа йӑмӑхтараҫҫӗ.
Шумели на ветру раскидистые старые ивы у реки, и в глазах рябило от серебристого блеска их листьев.

39-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика