Шырав

Шырав ĕçĕ:

Толя сăмах пирĕн базăра пур.

Толя (тĕпĕ: Толя) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Таҫтан тӗттӗмлӗхрен Нинӑпа Толя ашшӗ, ӗлӗкхи партизан, Василий Андреевич Ковалевӑн хулӑн сасси янӑраса кайрӗ.
Тут раздался откуда-то из мрака густой голос Василия Алексеевича Ковалева, отца Нины в Толи, старого партизана.

Вунтӑваттӑмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

Володьӑн ҫапах та телей пулчӗ: икӗ галерея хушшинчи коридорта вӑл штаба каякан Толя Ковалева тӗл пулчӗ.
На счастье Володи, он встретил на пересечении галерей Толю Ковалева, который спешил в штаб.

Вуниккӗмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

— Апла пулсан, мула ӑҫта хумаллине пӗлетӗп! — сасартӑк кӑшкӑрчӗ Толя.
— Я тогда знаю, на что бы клад отдал! — воскликнул вдруг Толя.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

Вӗсен капиталистсем пур вӗт, — пысӑк ҫын пек каларӗ Толя Ковалев.
У них же капиталисты, — солидно заметил Толя Ковалев.

— Ӗмӗрне мороженӑй ҫисе курман пек сӳпӗлтетет тепри? — тӑрӑхласа илчӗ Толя Ковалев — Хырӑму ҫурӑлса кайӗ, ӗмӗтсӗр.
— А то ты мороженого никогда в жизни не ел! — упрекнул его Толя Ковалев — Живот бы от жадности лопнул.

— Паллах, ҫурти ҫунса пӗтсен, вӑл ҫутӑсӑр шӑтӑкран тухасси пулмасть тенӗ ӗнтӗ, — калаҫӑва тапратса ячӗ Толя Ковалев.
— Конечно, как свечка у него сгорела, — сказал Толя Ковалев, — так он подумал, что без света ему совсем уж не вылезти.

— Сире, — Комиссар Володя Дубинин, Ваня Гриценко, Толя Ковалев ҫине пӑхрӗ, — активлӑ, боевой пионерсем тесе, ҫак галстуксене хам ҫыхас тетӗп… —
— А вам, — сказал комиссар, обращаясь к Володе Дубинину, Ване Гриценко и Толику Ковалеву, — вам, как активным боевым пионерам, я хочу сам надеть вот эти галстуки… —

Саккӑрмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

Толя Ковалев та пионер.
И Толя Ковалев то же самое.

Ун ҫумӗнче Ваньӑпа Толя ҫӑмӑллӑн сывлаҫҫӗ.
Рядом ровно дышали Ваня и Толик.

Толя хуллен койка ҫинчен анчӗ те, чӗрне вӗҫҫӗн аппӑшӗ тавра ҫаврӑнса, чаршав хыҫне тухрӗ.
Толя тихонько слез с койки, на цыпочках обошел сестру и выскочил за занавеску.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

— Ҫывӑрмастӑп, — шӑппӑн ответлерӗ Толя.
— Нет, — также шепотом, отвечал Толя.

Толя савӑнчӗ.
К тому же Толя был польщен.

Толя, ытти ачасем пекех, Нина хӑй дневникӗ ҫине тӗрлӗ кирлӗ мар япаласем ҫырать пулӗ тенӗ.
Толя, как и другие мальчики, был уверен, что Нина пишет в свой дневник разные глупости.

Аялта, ҫӗр айӗнчи крепоҫӗн, аптекӑпа больница шӑрши ҫапнӑ, стенисене шурӑ простыньсемпе карнӑ медицина пунктӗнче, кровать ҫине ирӗксӗр вырттарнӑ Толя Ковалева унӑн аппӑшӗ Нина Ковалева хураллать.
А глубоко внизу, в медицинском пункте подземной крепости, где все уже пропиталось аптечными и больничными запахами, а стены были завешаны белыми простынями, у койки, куда насильно уложили Толю Ковалева, дежурила сестра его, Нина Ковалева.

Хӑйне ахаль медицина правилисемпе мар, ҫар медицини йӗркисемпе сиплессине илтсен, Толя парӑнчӗ.
Услышав, что лечить его будут по правилам не простой, а военной медицины, Толя сдался.

Корнилов Толя Ковалевӑн хул айӗнчи темӗн пысӑкӑш, хими кӑранташӗпе чӗре-чӗре тухнӑ пек, симӗсӗн-кӑвакӑн курӑнакан суранӗ ҫине пӑхрӗ те, лӑпкӑ выртма, ҫар медицини хушнине итлеме хушрӗ.
Но Корнилов, взглянув на огромный фиолетовый, местами зеленый, словно растушеванный химическим карандашом, кровоподтек на боку у Толи Ковалева, строго приказал ему лежать смирно и подчиняться всем требованиям военной медицины.

Икӗ фельдшерицӑпа Нина Ковалева разведкӑра инкек тӳснӗ Толя Ковалева ниепле те кровать ҫинче тытса чараймаҫҫӗ иккен.
Оказалось, что две фельдшерицы и Нина Ковалева никак не могли удержать на койке пострадавшего во время разведки Толю Ковалева.

Партизан ачисем Жора Емелинпа Вова Лазарев ҫеҫ разведчиксем апатланакан сӗтел патне пырса чавсаланчӗҫ те, Володьӑпа Толя ҫинчен куҫӗсене илме пӗлмесӗр, разведчиксене чӑмлама пулӑшнӑ пек, тутисене хускатса пӑхаҫҫӗ; хӑш чух, Киля аппа сӗтел патӗнчен кайсан, шӑппӑн ыйтаҫҫӗ:
Только партизанские ребята Жора Емелин и Вова Лазарев, подобравшись к столу, за которым обедали разведчики, опершись на него локтями, завороженно смотрели на Володю и Толю и двигали ртами, словно помогали разводчикам жевать, а иногда, когда отходила в сторону тетя Киля, тихонько спрашивали:

Типсе кайнӑ курӑк ҫинче Володя Дубининпа Толя Ковалев выртаҫҫӗ.
Перед ним лежали в сухой холодной траве Володя Дубинин и Толя Ковалев.

Толя пуҫне аяккалла пӑрса, куҫҫульне ҫӑтса, сасӑсӑр йӗрет.
Толя беззвучно плакал, глотая слезы и отворачиваясь.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика