Шырав

Мери

Каласа хӑварас-ха, Грушницкий кӑштах палланӑ хӗрарӑм ҫинчен калаҫнӑ чух, е тата ун кӑмӑлне кайнӑ та пулсан, манӑн Мери, манӑн София тесе ҫеҫ тӑрать.
Надобно заметить, что Грушницкий из тех людей, которые, говоря о женщине, с которой они едва знакомы, называют ее моя Мери, моя Sophie, если она имела счастие им понравиться.

Юрамастчӗ-ҫке ун пек, мӗншен тесен Мери питӗ чипер хӗр!..
А, право, не стоило так! потому что Мери очень мила!..

Мери княжна ҫаксене манран та лайӑхрах курса тӑрать.
Княжна Мери видела все это лучше меня.

— Ну княҫ хӗрӗ Мери, ҫав тери чиперскер, — терӗм эпӗ ӑна.
— Эта княжна Мери прехорошенькая, — сказал я ему.

— Акӑ Лиговская княганя, — терӗ Грушницкий, — унпа пӗрле унӑн хӗрӗ Мери, — вӑл ӑна акӑлчансем майла чӗнет, — вӗсем кунта виҫӗ кун ҫеҫ пурӑнаҫҫӗ-ха.
— Вот княгиня Лиговская, — сказал Грушницкий, — и с нею дочь ее Мери, как она ее называет на английский манер, — они здесь только три дня.