Шырав

Шырав ĕçĕ:

Ефимка (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Унтан: — Эсӗ леш — Ефимка пирки-и? — тесе ыйтнӑ.
И спросил: — Это — Ефимку, что ли?

II // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ҫав чӗчӗ ачи — Михайло Степанович, Ефимка ҫунашкапа туртса ҫӳрени, ӑна пушӑпа хӑвалани пулнӑ.
Грудной ребенок этот — Михайло Степанович, которого Ефимка возил на салазках, а он его кнутиком подгонял.

III // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Ҫапла ӗнтӗ, Ефимка хапха умӗнче ларатчӗ.
Итак, Ефимка сидел у ворот.

I // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Ҫавӑн пек аристократла асаилӳсемшӗн Ефимка кӑмӑллӑ пулнӑ, вара яланах, праҫникӗн пӗрремӗш кунӗнче, каҫхине, ытла урах та марскер, кучерсем пурӑнакан таса мар, пӑчӑ пӳлӗмре, ӗлӗк ӗҫсем мӗнле пулни ҫинчен кама та пулин каласа парса хӑйӗнчен хушса хунӑ:
Ефимка бывал очень доволен аристократическими воспоминаниями и обыкновенно вечером в первый праздник, не совсем трезвый, рассказывал кому- нибудь в грязной и душной кучерской, как было дело, прибавляя:

Ефимкӑпа Михайло Степанович хушшинчи ҫыхӑнусем час-час пулнӑ та вӗсем нумай пулнӑ теме ҫук; вӗсем хытӑ ятланинчен, чул сарнӑ урам пӑсӑлнӑшӑн, тротуар юписем ҫӗрнӗшӗн, вӗсенчен урапасемпе ҫунасем ҫакланнӑшӑн хыттӑн юнанинчен мала иртмен; Ефимка хӑйӗн айӑпне туйнӑ та, ассӑн сывласа, урамсене чул арман, тротуарсем пулман пирки вӗсене пачах та юсаман ырӑ вӑхӑтсене аса илнӗ.
Нельзя сказать, чтобы сношения Ефимки с Михаилом Степановичем были особенно часты или важны; они ограничивались строгими выговорами, сопряженными с сильными угрозами за то, что мостовая портится, за то, что тротуарные столбы гниют, за то, что за них зацепляются телеги и сани; Ефимка чувствовал свою вину и со вздохом поминал то блаженное время, когда улиц не мостили и тротуаров не чинили по очень простой причине — потому что их не было.

Ефимка тунсӑхлакаласа пурӑннӑ, кун ҫинчен никама та пӗр сӑмах каламан, ӗҫкелеме пуҫланӑ.
Ефимка потосковал, никому не говорил о том ни слова и стал попивать.

Ҫамрӑк вӑхӑтран вӑл пӗр япала кӑна — Ефимка тенӗ ята упраса хӑварнӑ; сӑмах майӗн каласан, ҫак авалхи ятран тӗлӗннинчен ытларах вӑл нихҫан та Ефим пулса ҫитейменни тӗлӗнмелле пулнӑ.
Одно сберег он от юности — название Ефимки; впрочем, страннее этого патриархального названия было то, что он действительно не развился в Ефимы.

Куратӑр ӗнтӗ, ӑна вӑл ҫирӗп вырнаҫтарнӑ, Ефимка ҫамрӑк йӗкӗт чухне урам шӑлнӑ, мӑйӑхӗсем шӑтма пуҫланӑ чух шӑлнӑ, сарлака сухаллӑ пулсан шӑлнӑ, ҫӳҫӗсем кӑвакарма пуҫласан шӑлнӑ, пачах шап-шур ҫӳҫ-пуҫлӑ пулсассӑн та шӑлнӑ, халӗ, сухалӗ сарӑхса ларсан, урисем авӑнса ларакан, куҫӗсем япӑх куракан пулса ҫитсессӗн те шӑлать.
Устроил он ее прочно, как видите, Ефимка мел юношей, мел с пробивающимся усом, мел с обкладистой бородой, мел с проседью, мел совсем седой и теперь метет с пожелтевшей бородой, с ногами, которые подгибаются, с глазами, которые плохо видят.

Хитре сар каччӑ Ефимка аллине шӑпӑр тытса тата куҫӗсенчен тӑварлӑ куҫҫуль юхтарса ҫак хапха хыҫне пӗрремӗш хут тухнӑранпа аллӑ ҫул иртнӗ.
Пятьдесят второй год пошел с тех пор, как красивый русый юноша Ефимка вышел в первый раз за эти ворота с метлою в руках и горькими слезами на глазах.

— Ҫук, каймӑп, — аллипе сулчӗ ӑна Ефимка.
— Нет, не уеду, — махнул ей рукой Ефимка.

Ҫутаттӑр // Олимпиада Таллерова. Гайдар, Аркадий Петрович. Ҫутаттӑр: калав; вырӑсларан О.Таллерова куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1971. — 44 с.

— Ҫутаттӑр! — ҫӗрлехи калаҫӑва аса илсе, сатуррӑн каларӗ Ефимка, хӗмленсе-хӗрелсе тӑракан пӗлӗт еннелле аллине тӑсса кӑтартса.
— Пусть светит! — вспомнив ночной разговор, задорно сказал Ефимка, показывая рукою на багровый горизонт.

Сӑртрах вырӑна хӑпарсан, Ефимка чарӑнчӗ те ялкӑшакан ҫулӑм еннелле пӑхса илчӗ.
Выбравшись на бугорок, Ефимка остановился и посмотрел в ту сторону.

Ефимка кӗсйинчен панулми туртса кӑларчӗ.
Ефимка сунул руку в карман и вытащил яблоко.

— Ҫук, Ефимка, ҫывӑрмастӑп.
— Нет, не сплю, Ефимка.

Юлах пирӗнпе, — Ефимка еннелле ҫаврӑнчӗ вӑл, унтан, ҫавӑнтах: — Кайса кала-ха: хыҫалти лавсем шакӑртаттарма пӑрахчӑр, — тесе хушрӗ.
Оставайся, — обернулся он к Ефимке и тотчас же приказал: — Давай-ка скажи, чтобы задние подводы не тарахтели.

— Юлам-и эп сирӗнпе? — иккӗмӗш хут ыйтать ӗнтӗ Ефимка начальникрен.
— Так я останусь? — уже во второй раз спросил у начальника Ефимка.

— Ҫа-авӑнтан! — витлерӗ ӑна Ефимка.
— Отту-уда! — передразнил его Ефимка.

Ҫӗр ҫӑтасшӗ! — хыттӑн та хавассӑн вӑрҫса илчӗ Ефимка.
Чтоб ты пропал! — громко и радостно выругался Ефимка.

Сасартӑк йӗкӗт, каялла сиксе ӳксе, винтовкине хатӗр ҫӗклерӗ, мӗншӗн тесен Ефимка кӑшкӑрса ячӗ те тӳрех сылтӑмалла, командирсен ушкӑнӗ тӑракан ҫӗре, ыткӑнчӗ.
Вдруг парень отпрянул и вскинул винтовку, потому что Ефимка вскинулся и круто свернул вправо, где стояла кучка командиров.

— Аван! — терӗ те Ефимка урӑх ним те чӗнмерӗ.
— Хорошо! — сказал Ефимка и больше ничего не сказал.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика