Шырав

Гагин

Тухас умӗн Гагин ӑна яшка ытлашши шӗвӗ ан пултӑр тесе пӑхкалама хушса хӑварчӗ: Ася кухньӑна кӗре-кӗре тухма сӑмах пачӗ.
Гагин, уходя, просил ее позаботиться о том, чтобы суп был не слишком жидок: Ася обещалась побывать на кухне.

Гагин пире паян натурӑран этюд ӳкерме каятӑп тесе пӗлтерчӗ; эпӗ унран ӑсатма пыма юрать-и, чӑрмантармӑп-и тесе ыйтрӑм.
Гагин объявил нам, что пойдет сегодня рисовать этюд с натуры; я спросил его, позволит ли он мне провожать его, не помешаю ли я ему?

Гагин сӑмах чӗнмесӗр мана чечек туратне тыттарчӗ.
Гагин протянул мне молча ветку.

— Н. каять, — хирӗҫлерӗ Гагин, — вӑл санпа сывпуллашасшӑн.
— Н. уходит, — возразил Гагин, — он хочет с тобой проститься.

— Ася! — кӑшкӑрчӗ Гагин, — эсӗ кунта-и?
— Ася! — крикнул Гагин, — ты здесь?

— Эккей еплерех яруланса кӑйрӗ вӑл манӑн! — терӗ Гагин.
— Экая она у меня вольница! — промолвил Гагин.

Гагин сӑмаха урӑххи ҫине куҫарчӗ.
Гагин переменил разговор.

— Луизе фрау, — пуҫларӗ Гагин, куҫне манран тартма тӑрӑшса, — кунти бургомистрӑн тӑлӑх арӑмӗ, ырӑ кӑмӑллӑ карчӑк, анчах ҫӑмӑлчакрах.
— Фрау Луизе, — начал Гагин, стараясь избегать моего взора, — вдова бывшего здешнего бургомистра, добрая, впрочем пустая старушка.

Гагин чӑрмантармарӗ ӑна: вӑл яланах унӑн еккине тума хӑнӑхнӑ ӗнтӗ.
Гагин не мешал ей: заметно было, что он привык потакать ей во всем.

— Ара, камӑн ҫук пултӑр вӑл, — хирӗҫлерӗ Гагин.
— Да у кого же ее нет? — возразил Гагин.

Карчӑка укҫа тӳленӗ май Гагин унран татах тепӗр курка сӑра ыйтса илчӗ, вара ман еннелле ҫаврӑнчӗ те тӑрӑхланӑ пекрех кулкаласа: — Сирӗн чун савнишӗн! — терӗ ҫӗкленӳллӗн.
Расплачиваясь со старушкой, Гагин спросил еще кружку пива и, обернувшись ко мне, воскликнул с лукавой ужимкой: — За здоровье дамы вашего сердца!

— Пултаратӑн, Ася, пултаратӑн, — терӗ Гагин ҫурма сасӑпа.
— Искусно, Ася, искусно, — промолвил Гагин вполголоса.

Гагин ӑна хирӗҫ нимӗн те тавӑрса каламарӗ; хӗр курка йӑтса ишӗлчӗк тӑрӑх ҫӳлелле улӑхса кайрӗ, хушӑран хушӑ чарӑнса тӑчӗ вӑл, хушӑран хушӑ пӗкӗрӗлсе утрӗ, вылянчӑклӑн хуҫкаланса янкӑр хӗвел ҫутинче шыв тумламӗсене сирпӗткелесе пычӗ.
Гагин ничего не отвечал ей; а она, с стаканом в руке, пустилась карабкаться по развалинам, изредка останавливаясь, наклоняясь и с забавной важностью роняя несколько капель воды, ярко блестевших на солнце.

— Ҫитӗ, — терӗ Гагин пӑшӑлтатса, — ан вӗчӗрхентерӗр ӑна; эсир пӗлместӗр-ха: вӑл башня ҫине те улӑхса кайӗ.
— Полноте, — сказал мне шепотом Гагин, — не дразните ее; вы ее не знаете: она, пожалуй, еще на башню взберется.

Гагин ӑна пӳрнепе юнарӗ, эпӗ Асьӑна асӑрхануллӑ пулманшӑн хытах ӳпкелесе илтӗм.
Гагин погрозил ей пальцем, а я громко упрекнул ее в неосторожности.

— Ара, ку Ася пулчӗ-ҫке, — кӑшкӑрса ячӗ Гагин, — эккей айван та-мӗн!
— А ведь это Ася! — воскликнул Гагин, — экая сумасшедшая!

Гагин мана лайӑх курӑнакан хӑш-пӗр вырӑнсене асӑрхама хушрӗ; унӑн сӑмахӗсенчен, вӑл живописецах мар пулин те, художник пулни палӑрать.
Гагин обратил мое внимание на некоторые счастливо освещенные места; в словах его слышался если не живописец, то уж наверное художник.