Шырав

Шырав ĕçĕ:

Гагин (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Чӑнах та ҫапла, — терӗ татах Гагин, — пурпӗр йывӑр мана унпа.
— Все так, — заговорил опять Гагин, — но с нею мне беда.

VIII // Асклида Соколова. Тургенев И.С. Пиравйхи юрату: повеҫсем, калавсем, прозӑллӑ сӑвӑсем. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1982. — 176 с. — 84–131 с.

Гагин каллех лӑпкӑн кулса илчӗ.
И Гагин опять улыбнулся своей тихой улыбкой.

Гагин ман ҫине пӑхса илчӗ.
Гагин взглянул на меня.

— Унӑн пурнӑҫ шӑпине?.. — пӳлтӗм эпӗ Гагин сӑмахне, — вӑл сирӗн… мар-и вара?
— Ее историю?.. — перебил я, — разве она не ваша…

Гагин ун ҫинчен калаҫма тытӑнасса кӗтменччӗ эпӗ.
Я не ожидал, что он заговорит о ней.

— Калӑр-ха, — пуҫларӗ сасартӑк Гагин, яланхи пекех йӑл кулса, — Ася пирки мӗн шухӑшлатӑр эсир?
— Скажите, — начал вдруг Гагин, с своей обычной улыбкой, — какого вы мнения об Асе?

Малтан Гагин мана юлма ӳкӗтлерӗ, унтан куҫран тимлӗн пӑхса илчӗ те ӑсатса яма килӗшрӗ.
Гагин сперва меня удерживал, потом, посмотрев на меня пристально, вызвался провожать меня.

Гагин вӑтанчӗ, йӑмӑкне ухмаха ернӗскер тесе ӳпкеленӗ хыҫҫӑн манран ӑна каҫарма ыйтрӗ.
Гагин смутился, пробормотал ей вслед, что она сумасшедшая, попросил меня извинить ее.

Гагин мана юлташла кӑмӑллӑн кӗтсе илчӗ, ӳпкеленҫи турӗ; анчах Ася мана курнӑ-курман юриех ахӑлтатса кулса ячӗ те ҫавӑнтах тухса кайрӗ.
Гагин встретил меня по-приятельски, осыпал меня ласковыми упреками; но Ася, точно нарочно, как только увидала меня, расхохоталась без всякого повода и, по своей привычке, тотчас убежала.

Килте эпӗ Гагин ҫырса хӑварнӑ хута тупрӑм.
Дома я нашел записку от Гагина.

VII // Асклида Соколова. Тургенев И.С. Пиравйхи юрату: повеҫсем, калавсем, прозӑллӑ сӑвӑсем. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1982. — 176 с. — 84–131 с.

Кӗтменччӗ эпӗ Гагин ҫапла тӑвасса…
Не ожидал я этого от него…

VI // Асклида Соколова. Тургенев И.С. Пиравйхи юрату: повеҫсем, калавсем, прозӑллӑ сӑвӑсем. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1982. — 176 с. — 84–131 с.

— Ҫитӗ, ҫитӗ, — терӗ Гагин, хӗр ҫӳҫне майӗпен шӑлса.
— Полно, полно, — твердил он, слегка проводя рукой по ее волосам.

— Сана, сана ҫеҫ, — терӗ те Ася каллех, Гагин мӑйӗнчен уртӑнса, ӗсӗкле-ӗсӗкле, ӑна чуптума, унӑн кӑкӑрӗ ҫумне пӑчӑртанма тытӑнчӗ:
— Тебя, тебя одного, — повторила она, бросилась ему на шею и с судорожными рыданиями начала целовать его и прижиматься к его груди.

Гагин хӑйне пиччӗшӗ пек тыткаламасть унпа, ытлашши ҫепӗҫ, ялан каҫарать ӑна, ҫав вӑхӑтрах вӑл хӑйне хӑй пит ирӗклех тытаймасть.
Он обходился с нею не по-братски: слишком ласково, слишком снисходительно и в то же время несколько принужденно.

Пӗр тӗлӗшпе вара эпӗ хамӑн шухӑша — вӑл Гагин йӑмӑкӗ мар текен шухӑша — ӗненнӗҫемӗн ӗненсе пытӑм.
В одном только я более и более убеждался, а именно в том, что она не сестра Гагина.

Гагин а lа Van Dyck шлепкепе блуза тӑхӑнать пулин те, вӑл ҫемҫе кӑмӑллӑ, кӑшт ачаша вӗренерех панӑ вырӑс дворянинӗ пулни сисӗнет, Ася вара улпут хӗрӗ пек мар; унӑн кашни хусканӑвӗнчех темӗнле канӑҫсӑрлӑх пур; вӑл — тин кӑна сыпнӑ вӑрман йывӑҫӗ, вӑл — йӳҫсе чарӑнман эрех.
От него, несмотря на его шляпу а la Van Dyck и блузу, так и веяло мягким, полуизнеженным, великорусским дворянином, а она не походила на барышню; во всех ее движениях было что-то неспокойное: этот дичок недавно был привит, это вино еще бродило.

— А-ха! — терӗ Гагин, — ӗнерхишӗн ӳкӗнсе типӗ тытма шутланӑ.
— А-га! — говорил Гагин, — пост и покаяние на себя наложила.

V // Асклида Соколова. Тургенев И.С. Пиравйхи юрату: повеҫсем, калавсем, прозӑллӑ сӑвӑсем. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1982. — 176 с. — 84–131 с.

Юлашкинчен Гагин «паян эпӗ ӳрӗк-сӳрӗк» терӗ те манпа юнашар йӑванчӗ, вара пирӗн, ҫамрӑк ҫынсен, вӗҫӗ-хӗррисӗр калаҫӑвӗ малалла тӑсӑлчӗ, пӗрре хӗрсе кайрӗ вӑл, тепре пусӑрӑнчӗ, унтан татах хаваслӑн ҫӗкленчӗ, анчах пурпӗр вӑл ытахальтен калаҫни ҫеҫ пулчӗ, юратать ҫав вырӑс ҫынни сӑмаха пине ҫитерсе калаҫма.
Гагин, наконец, решил, что он «сегодня не в ударе», лег рядом со мною, и уж тут свободно потекли молодые наши речи, то горячие, то задумчивые, то восторженные, но почти всегда неясные речи, в которых так охотно разливается русский человек.

Эпӗ курӑк ҫине выртса кӗнеке кӑлартӑм; анчах икӗ страница та вулаймарӑм, Гагин та хутне варалама ҫеҫ ӗлкӗрчӗ, эпир ытларах калаҫрӑмӑр, сӑмахӑмӑр вара акӑ мӗн ҫинчен пулчӗ; мӗнле ӗҫлемелле, мӗне сивлемелле, мӗне ӑша илмелле, пӗр сӑмахпа каласан, пирӗн вӑхӑтри художникӑн пӗлтерӗшӗ мӗнре пулмалла — ҫакӑн ҫинчен сӑмахларӑмӑр эпир, ман шутпа, самаях ӑслӑн, тӗплӗн шухӑшласа калаҫрӑмӑр.
Я лег на траву и достал книжку; но я и двух страниц не прочел, а он только бумагу измарал; мы все больше рассуждали и, сколько я могу судить, довольно умно и тонко рассуждали о том, как именно должно работать, чего следует избегать, чего придерживаться и какое собственно значение художника в наш век.

Эпӗ унчченех пӗлекен вар хӗрне ҫитсен, Гагин, чул ҫине вырнаҫса, армак-чармак туратлӑ ватӑ хӑвӑл юмана ӳкерме тытӑнчӗ.
Гагин добрался до знакомой уже мне долины, присел на камень и начал срисовывать старый дуплистый дуб с раскидистыми сучьями.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика