Шырав

Бунчук

Бунчук хирӗҫ шарламарӗ: ӳсӗр ҫын пек тайкаланса, хӑй пӳлӗмне кӗчӗ те ҫаплах — шинельне те, аттипе ҫӗлӗкне те хывманнипех — кравать ҫине тӳнсе кайрӗ.
Бунчук не ответил: пьяно шатаясь, прошел в свою комнату и, как был в шинели, сапогах и шапке, повалился на кровать.

Пӗррехинче Бунчук, ытти чухнехи пекех, ҫурҫӗр иртсен тин киле таврӑнчӗ.
Однажды Бунчук вернулся, как и всегда, за полночь.

Бунчук хӗрлӗ гвардеецсене строя йӗркелесе тӑратрӗ, сӑмахсене пыр тӗпӗпе вӑрӑммӑн янӑратса, наганӗпе сулчӗ:
Бунчук строил красногвардейцев, ронял чугунно-глухие слова и взмахивал наганом:

Хӗрлӗ гвардеецсен вун ултӑ ҫынлӑ командипе ҫав каҫах Бунчук ҫур ҫӗр тӗлӗнче, хуларан виҫӗ ҫухрӑмра, приговор тӑрӑх вӗлермелле тунӑ пилӗк ҫынна персе пӑрахрӗ.
В эту же ночь Бунчук с командой красногвардейцев в шестнадцать человек расстрелял в полночь за городом, на третьей версте, пятерых приговоренных к расстрелу.

Бунчук ӑна Новочеркасска илни ҫинчен тата Зверевӑпа Каменски патӗнчи ҫапӑҫусем ҫинчен тӗплӗн каласа пачӗ: Анна хӑйсем Луганскпа Таганрог хулисенче мӗн-мӗн туни ҫинчен пӗлтерчӗ.
Бунчук рассказывал подробности взятия Новочеркасска, боев под Зверевом и Каменской: Анна делилась впечатлениями о работе в Луганске и Таганроге.

— Епле тытӑнкаласа пурӑннӑ эсир? — сӑмах май ыйтрӗ Бунчук.
— Чем вы жили? — в разговоре спросил Бунчук.

Бунчук, пукан ҫинчен тӑрса, ӑна хирӗҫ утса кайрӗ.
Бунчук, поднявшись со стула, пошел ей навстречу.

Бунчук килмен-и?
Бунчук не приходил?

Каҫпа Бунчук, хӑйӗн лӑп кӑна вырнаҫнӑ ӑпӑр-тапӑр япалисене шалпар салтак хутаҫҫипе йӑтса, хула хӗрринчи пӗчӗк урама, Аннӑсен килне пырса кӗчӗ.
Вечером Бунчук, забрав свои пожитки, умещавшиеся в просторной солдатской сумке, пришел в тот окраинный переулок, где жила Анна.

Урама тухсан, Анна Бунчук куҫӗнчен тӳррӗн те ӑшшӑн пӑхса илчӗ, эрленсе алӑ сулчӗ.
На улице Анна прямо и мягко глянула в глаза Бунчуку, досадливо помахала рукой.

Ман калаҫмалли пурччӗ санпа, Бунчук юлташ.
У меня к тебе, товарищ Бунчук, есть дело.

Бунчук ыйтусене хирӗҫ йывӑррӑн тӗллесе пӑхакан вичкӗн куҫӗсене хускатмасӑр хуравларӗ.
Бунчук отвечал на вопросы, не сводя с нее неломкого, тяжеловесного взгляда.

Бунчук, Абрамсонӑн вӗри аллине чӑмӑртаса, унпа темиҫе сӑмах перкелешсе илчӗ те, хӑйӗн пичӗ айванла та чикӗсӗр телейлӗ кулӑпа ҫиҫнине туйса, Абрамсонӑн темле ыйтӑвне хирӗҫ хуравламасӑрах (ыйтӑва ӑнланмарӗ те вӑл), Анна патне утса кайрӗ.
Бунчук пожал горячую руку Абрамсона, перекинулся с ним несколькими фразами и, чувствуя на лице своем глупую, беспредельно счастливую улыбку, не отвечая на какой-то вопрос Абрамсона (он даже не понял смысла вопроса), пошел к Анне.

Бунчук аллине Анна хулпуҫҫийӗ ҫине хучӗ.
Бунчук положил руку на плечо Анны.

Бунчук унта пӗр кун судшӑн кирлӗ ӗҫсене туса аппаланчӗ, темиҫе хут облавӑсене кайрӗ.
Бунчук день проработал, обслуживая нужды суда, участвуя в облавах.

Бунчук амӑшӗ патӗнче ҫӗр каҫрӗ: тепӗр кунне, Сиверс Ростова илни ҫинчен Новочеркасска хыпар ҫитсен, Голубовран ирӗк ыйтрӗ те тепӗр ирхинех юлан утпа Ростова тухса вӗҫтерчӗ.
Бунчук переночевал у матери, а на другой день, как только в Новочеркасске стало известно о взятии Сиверсом Ростова, отпросился у Голубова и наутро выехал туда верхом.

— Тасалӑр ҫӑва тӗпне! — кӑшкӑрса тӑкрӗ Голубов алӑ сулса; унтан, Бунчук тӗлне ҫитсен, Канаш членӗсем еннелле ҫаврӑнса, урипе кӑрслаттарса тапрӗ:
— Идите к черту! — крикнул, отмахиваясь, Голубов и, уже поровнявшись с Бунчуком, повернулся к членам Круга, топнул ногой:

Бунчук ҫывӑхӗнченех казаксем Назарова, сехри хӑпнипе кӑвакарса-симӗсленсе кайнӑ Канаш председательне Волошинова, унтан татах темиҫе ҫынна туртса тухрӗҫ.
Мимо Бунчука казаки протащили Назарова, позеленевшего от страха председателя Круга Волошинова и еще несколько человек.

Бунчук алӑк умне пулемет вырнаҫтарса лартрӗ.
Бунчук в дверях устанавливал пулемет.