Шырав

Базаров

— Эсӗ каласа ӑнлантар-ха мана, мӗнле вӑл сирӗн тӗнчӗр, виҫӗ пулӑ ҫинче тӑракан тӗнче-и? — тесе пӳлнӗ ӑна Базаров.
— «Ты мне растолкуй, что такое есть ваш мир? — перебивал его Базаров, — и тот ли это самый мир, что на трех рыбах стоит?»

Хӑш-пӗр чухне Базаров яла кайнӑ та, яланхи пекех тӑрӑхласа, мӗнле те пулин мужикпа калаҫма тытӑннӑ.
Иногда Базаров отправлялся на деревню и, подтрунивая по обыкновению, вступал в беседу с каким-нибудь мужиком.

Анчах Базаров ӑна ирӗксӗр те тирпейсӗррӗн ответлет.
Но Базаров отвечал ему нехотя и небрежно.

Анчах Базаров часах та хӑех питӗрӗнсе ларми пулчӗ: ӗҫ хастарлӑхӗ сивӗнчӗ те, вӑл хурлӑхлӑ кичемлӗхпе, тунсӑхлӑ канӑҫсӑрлӑхпа аптӑрама пуҫларӗ.
Впрочем, Базаров скоро сам перестал запираться: лихорадка работы с него соскочила и заменилась тоскливою скукой и глухим беспокойством.

— Эпӗ сан пата шӑп ултӑ эрнелӗхех килтӗм, ватӑ аттемҫӗм, — терӗ ӑна Базаров: — ӗҫлес килет, эсӗ, тархасшӑн, ан кансӗрле ҫеҫ мана.
— Я к тебе на целых шесть недель приехал, старина, — сказал ему Базаров, — я работать хочу, так ты уж, пожалуйста, не мешай мне.

«Базаров тӗрӗс пулчӗ пулмалла, — шухӑшларӗ вӑл: — сӑнама юратни, пӗр сӑнама юратни кӑна, канӑҫлӑха юратни тата харпӑр хӑйне юратни…»
«Видно, прав Базаров, — подумала она, — любопытство, одно любопытство, и любовь к покою, и эгоизм…»

Базаров тӗрӗс каларӗ.
Базаров сказал правду.

— Ак мӗне пӗлтерет ҫамрӑклӑх! — терӗ Базаров лӑпкӑн.
— Что значит молодость! — произнес спокойно Базаров.

Базаров ӗнсине хыҫса илчӗ.
Базаров почесал у себя в затылке.

— Эх, юратнӑ тусӑм, — терӗ Базаров, — мӗнле калаҫатӑн эсӗ!
— Эх, друг любезный! — проговорил Базаров, — как ты выражаешься!

Одинцова Базаров ҫине пӑхрӗ.
Одинцова посмотрела на Базарова.

— Хальхи ҫамрӑксем питӗ чееленчӗҫ, — терӗ те Базаров, хӑй те кулса ячӗ.
— Нынешняя молодежь больно хитра стала, — заметил Базаров и тоже засмеялся.

— Эпӗ ҫапла шутлатӑп, — тавӑрчӗ Базаров Анна Сергеевнӑна, хӑй савӑнман пирки нимӗн чухлӗ те кулас килмен ҫӗртенех кулкаласа: — эпӗ ҫамрӑк ҫынсене пиллемелле тесе шутлатӑп.
— Да я полагаю, — ответил Базаров тоже со смехом, хотя ему вовсе не было весело и нисколько не хотелось смеяться, так же как и ей, — я полагаю, следует благословить молодых людей.

Базаров ҫыру тӑрӑх куҫӗсемпе хӑвӑрт чупса тухрӗ те, кӑкӑрӗнче сасартӑк хыпса тухнӑ ҫилӗллӗ хаваслӑха палӑртас мар тесе, хӑйне аран тытса чарчӗ.
Базаров быстро пробежал письмо и сделал усилие над собою, чтобы не выказать злорадного чувства, которое мгновенно вспыхнуло у него в груди.

— Эсир ирӗклӗ вӗт, — терӗ, пӑртак тӑхтасан, Базаров.
— Ведь вы свободны, — произнес немного погодя Базаров.

— Ку сирӗнте… аппӑшӗ калаҫать пуль? — терӗ Базаров вӑраххӑн.
— Это в вас говорит… сестра? — произнес протяжно Базаров.

— Кун пек чухне илӗртӳ туртӑмӗ сӑмах вырӑнаҫулӑрах, — пӳлсе хучӗ Базаров; унӑн лӑпкӑ та янӑравсӑр сассинче вӗчӗхӳ вӗресе тӑни сисӗнчӗ.
— Слово обаяние употребительнее в подобных случаях, — перебил Базаров; кипение желчи слышалось в его спокойном, но глухом голосе.

— Сире вӑл кирлӗ-и? — ыйтрӗ Базаров.
— Вы в нем нуждаетесь? — спросил Базаров.

— Унтан вара эпӗ пушанса юлтӑм, — хушса хучӗ Базаров.
— А потом я выдохся, — подхватил Базаров.