Шырав

Шырав ĕçĕ:

текех (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Халӗ Ромашов хӑй ӑна хирӗҫ тӑма пултараяс ҫуккине, вӑйӗ ҫитмессине туйсах тӑчӗ, анчах вӑл унран текех хӑрамасть ӗнтӗ, ҫавӑнпа юлташӗн хулпуҫҫине кӑшт сисӗнмелле ҫеҫ сӗртӗнчӗ те: — Каҫарӑр мана… Анчах хӑвӑрах акӑ тав тӑвӑр эсир мана кайран, — терӗ шеллесерех те ӑшшӑн.
Теперь Ромашов чувствовал, что он уже не в силах сопротивляться ему, но он уже не боялся его и говорил жалостливо и ласково, притрагиваясь чуть слышно к плечу товарища: — Простите меня… Но ведь вы сами потом скажете мне спасибо.

XVIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Пултараймастӑп текех… — мӑкӑртатрӗ Хлебников ним ҫыхӑнусӑррӑн, — улпут, урӑх пултараймастӑп эпӗ…
— Не могу больше… — лепетал Хлебников бессвязно, — не могу я, барин, больше…

XVI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Эпӗ текех ним те каламастӑп.
Я не стану больше.

Хулана ҫитме тата виҫҫӗр утӑмсемччӗ, калаҫмалли текех нимӗскер те ҫукчӗ, ҫавӑнпа вӗсем пач шарламасӑр юнашар пычӗҫ, пӗр-пӗрин ҫине те пӑхмарӗҫ.
До города оставалось еще шагов триста, и так как говорить было больше не о чем, то оба шли рядом, молча и не глядя друг на друга.

Итлӗр, эсир текех пирӗн патӑмӑрта пулмалла мар.
Слушайте, вы не должны у нас больше бывать.

XIV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Алли ун, хӑйне те сисӗнмесӗр пулнӑ евӗр, час та часах Шурочка аллине пыра-пыра сӗртӗнчӗ, анчах вӗсенчен нихӑшӗ те текех пӗр-пӗрин ҫине пӑхмарӗҫ.
Его рука часто, как будто неожиданно для него самого, касалась руки Шурочки, но ни он, ни она больше не глядели друг на друга.

Ҫӳп-ҫап шӑтӑкне эпир иксӗмӗр те хамӑр ирӗкпелен лакрӑмӑр, текех ӗнтӗ эпӗ, туйсах тӑратӑп, нихӑҫан та лайӑх, таса юратупа юратма хӑю ҫитереймӗп.
Мы оба добровольно влезли в помойную яму, и я чувствую, что теперь я не посмею никогда полюбить хорошей, свежей любовью.

IX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Текех юратманнине тӳп-тӳррӗн те тӗп-тӗрӗссӗн калас вырӑнне эсир мана улталас ҫул ҫине тӑнӑ, манпа вара хӗрарӑм пеклӗн кӑна, пӗр-пӗр ама пеклӗн… усӑ курма шутланӑ, сых ячӗшӗн, лере ӗҫ тухаймасть пулсассӑн.
Вместо того чтобы прямо и честно сказать, что вы меня больше не любите, вы предпочитали обманывать меня и пользоваться мной как женщиной, как самкой… на всякий случай, если там не удастся.

— Эсир мана текех юратмастӑр…
— Вы меня не любите больше…

Акӑ вара, хайхи, вӑрҫӑ ҫук та текех, ҫук ни офицерӗ, ни салтакӗ, пурте килӗсене саланнӑ.
И вот уже нет больше войны, нет офицеров и солдат, все разошлись по домам.

VI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫапла, анчах эпӗ вилетӗп, ун чух вара текех ни тӑван ҫӗршыв, ни тӑшмансем, ни чыс пулмаҫҫӗ.
Да, но я умру, и не будет больше ни родины, ни врагов, ни чести.

— Бухвенҫӑ текех пирус памас.
Буфенчик больше на даваит папиросов.

Чун-чӗринче тата унӑн ӗлӗкхи, ача чухнехи, текех ӗнтӗ каялла нихӑҫан ҫаврӑнса килеймен ҫакнашкалах ялтӑр ҫуркуннесем тӗлӗшпе кӗвӗҫӳллӗреххӗн тунсӑхлани те, хӑйӗн таса, ачаш чеченлӗхлӗ иртсе кайнӑ кунӗсене шӑппӑн, ним ҫилӗсӗр ӑмсанни те пурччӗ.
И была у него в душе ревнивая грусть по его прежним, детским, таким ярким и невозвратимым веснам, была тихая, беззлобная зависть к своему чистому, нежному прошлому…

V // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Кайран эпир текех пӗр-пӗрне курман.
Потом мы не видались больше.

Куҫӗсене тӳпенелле ҫӗклесе те аллине кӑкӑрӗ ҫумне хыттӑн хӗссе тытса: «Тупа тӑватӑп, тупа тӑватӑп, эпӗ вӗсем патне юлашки хут килнӗ, — терӗ вӑл хӑй ӑшӗнче хӗрӳллӗн. — Текех ҫакнашкал хур тӳсессӗм, мӑшкӑл курассӑм ҫук. Тупа тӑватӑп!»
Подняв глаза к небу и крепко прижав руку к груди, он с жаром сказал про себя: «Клянусь, клянусь, что я в последний раз приходил к ним. Не хочу больше испытывать такого унижения. Клянусь!»

Куҫӗсем ҫав-ҫавах ҫилӗллӗ, хӗрӳ хӗмпеле ҫиҫрӗҫ пулин те, куҫҫуль тавраш текех пулмарӗ.
Слез больше не было, хотя глаза ее еще сверкали злобным, страстным огоньком.

IV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Акӑ ӗнтӗ кӗнекесем тӑхӑр уйӑх этажерка ҫинче выртаҫҫӗ, Гайнан вӗсем ҫинчен тусанне шӑлма та мана-мана каять, хаҫатсем бандерольпе килнӗ халлӗнех ҫыру сӗтелӗ айӗнче йӑваланаҫҫӗ, журнала, черетлӗ ҫур ҫул тӳлевне татманшӑн, текех ярса памаҫҫӗ, хӑй вара Ромашов подпоручик пухура эрех нумай ӗҫет, полк дамипе вӑрахранпах ӗнтӗ лапӑрчӑк та кичем ҫыхӑну тытса пурӑнать, ҫавӑнпа пӗрлех унӑн ӳслӗкпе чирлӗ кӗвӗҫ упӑшкине улталать, штос вылять, часран-часах службипе те, юлташӗсемпе те, хӑй пурнӑҫӗпе те тӑкӑскӑлана-тӑкӑскӑлана илет.
И вот книги лежат уже девять месяцев на этажерке, и Гайнан забывает сметать с них пыль, газеты с неразорванными бандеролями валяются под письменным столом, журнал больше не высылают за невзнос очередной полугодовой платы, а сам подпоручик Ромашов пьет много водки в собрании, имеет длинную, грязную и скучную связь с полковой дамой, с которой вместе обманывает ее чахоточного и ревнивого мужа, играет в штосе и все чаще и чаще тяготится и службой, и товарищами, и собственной жизнью.

III // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫара килнӗ малтанхи кунсенчен пуҫласах ун ӑшне ҫийӗнсе-пӑраланса кӗрсе ларнӑ ӑссӑрла йӑлаччӗ ку, вӑл ӗнтӗ унӑн текех ӗмӗрӗ иртсе кайиччен те тухса пӗтеймӗ-и, тен.
Это была бессознательная привычка, которая въелась в него с первых дней его новобранства и, вероятно, засела на всю жизнь.

Кунта маншӑн текех хӑрушлӑх ҫук: халӗ ӗнтӗ тинӗс хумӗсем ман патӑма ҫитеймеҫҫӗ.
Здесь я был в безопасности: вода не могла доплеснуть до меня.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Василий Хударсем. Даниэл Дефо. Робинзон Крузо тинӗс ҫулҫӳревҫин пурнӑҫӗ тата вӑл курнӑ тӗлӗнмелле мыскарасем: роман; Василий Долгов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1970. — 5–280 с.

Эпӗ ӗнтӗ текех чура мар, манӑн пурнӑҫӑм ҫӗнӗрен пуҫланать тесе хӗпӗртерӗм.
Радовался, что я уже свободный человек, а не раб и что жизнь моя начинается сызнова.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика