Шырав

Шырав ĕçĕ:

Илья сăмах пирĕн базăра пур.

Илья (тĕпĕ: Илья) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Анчах ун пекки нимӗн те ҫук: Илья Ильич тӑлӑх арӑмсем патне ҫӳремест, каҫсерен тутлӑ ыйхӑпа ҫывӑрать, карт алла та тытмасть.
А ничего не бывало: Илья Ильич ко вдове не ходит, по ночам мирно почивает, карт в руки не берет.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫавӑн пекех тата япала туяннӑ чухне каялла панӑ укҫана Илья Ильич Захартан илме манса кайсан, ҫав укҫа нихҫан та Обломова лекмест.
Точно так же, если Илья Ильич забудет потребовать сдачи от Захара, она уже к нему обратно никогда не поступит.

Илья Ильич мӗнле асапланнине никам та пӗлмен, никам та курман; пурте ун ҫинчен: Обломов хӑйне майлӑ ҫын, выртать, тӑраниччен ҫиет, унран урӑх нимӗн те кӗтмелли ҫук, унӑн пуҫӗнчи шухӑшсем те пӗр-пӗринпе ҫыхӑнса тӑмаҫҫӗ пулӗ, тенӗ.
Никто не знал и не видал этой внутренней жизни Ильи Ильича: все думали, что Обломов так себе, только лежит да кушает на здоровье, и что больше от него нечего ждать; что едва ли у него вяжутся и мысли в голове.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Пӑхӑр-ха, пӑхӑр-ха, акӑ Обломов пырать, пирӗн чаплӑ Илья Ильич!
«Посмотрите, посмотрите, вот идет Обломов, наш знаменитый Илья Ильич!»

Яла тухса кайма Илья Ильич хӑй унта ӗҫлеме ҫителӗклӗ таран хатӗрленсе ҫитменнипе те тӑхтанӑ.
Потом Илья Ильич откладывал свою поездку еще и оттого, что не приготовился как следует заняться своими делами.

Паллах, Илья Ильичӑн яла кайса тупӑшсем хуллен-хулленех чакса пынин сӑлтавне вырӑнта шыраса тупмалла пулнӑ.
Ясно, что Илье Ильичу надо было самому съездить туда и на месте разыскать причину постепенного уменьшения доходов.

Илья Ильичшӑн вӗренӳ тӗлӗнмелле пулнӑ: наукӑпа пурнӑҫ хушшинче уншӑн тӗпсӗр ҫырма выртнӑ, вӑл вара ун урлӑ каҫма пикенсе те пӑхман.
Странно подействовало ученье на Илью Ильича: у него между наукой и жизнью лежала целая бездна, которой он не пытался перейти.

Илья Ильич хӑйӗн тусӗсен ушкӑнӗнчен тата сиввӗнрех уйрӑлнӑ.
Илья Ильич еще холоднее простился с толпой друзей.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫав телейлӗ кунсенче Илья Ильич та сахал мар ырӑ курнӑ, чипер хӗрсен ушкӑнӗнчен хӑшпӗрисем хӗрӳллӗн пӑхнине те, пысӑк телей сунса ӑшшӑн кулнине те, савса икӗ-виҫӗ хутчен чуптунине те, ҫаксенчен ытларах юлташла, куҫҫулӗ тухичченех ыраттармалла алӑ чӑмӑртанине те куркаланӑ.
В эти блаженные дни на долю Ильи Ильича тоже выпало немало мягких, бархатных, даже страстных взглядов из толпы красавиц, пропасть многообещающих улыбок, два-три непривилегированные поцелуя и еще больше дружеских рукопожатий, с болью до слез.

Ҫав свидетельствӑра ҫапла ҫырнӑ пулнӑ: «Эпӗ, аялта алӑ пусакан, хамӑн пичетпе ҫирӗплетсе ҫакна ӗнентеретӗп: коллежски секретарь Илья Обломов чӗри самӑрланнипе, чӗрен сулахай хутаҫҫи сарӑлнипе аптрать тата ҫавӑнпа пӗрлех вӑраха кайнӑ пӗвер чирӗпе чирлет, пӗверӗ хӑрушшӑн ӳссе пыни унӑн сывлӑхне начарлатать, вӗлерме пултарать; ҫакнашкал амаксем кашни кунах ӗҫе ҫӳренипе пулаҫҫӗ тесе шутлама пулать. Ҫавӑнпа та, сиенлӗ тытамаксем тепӗр хут ан пулччӑр, вӑйланса ан пыччӑр тесе, эпӗ Обломов господина вӑхӑтлӑха ӗҫрен хӑтарма, ӑс-пуҫ ӗҫне е кирек мӗнле ӗҫе те хутшӑнтарасран тытӑнса тӑма хушатӑп».
В этом свидетельстве сказано было: «Я, нижеподписавшийся, свидетельствую, с приложением своей печати, что коллежский секретарь Илья Обломов одержим отолщением сердца с расширением левого желудочка оного (Hypertrophia cordis cum dilatatione ejus ventriculi sinistri), а равно хроническою болью в печени (hepatis), угрожающею опасным развитием здоровью и жизни больного, каковые припадки происходят, как надо полагать, от ежедневного хождения в должность. Посему, в предотвращение повторения и усиления болезненных припадков, я считаю за нужное прекратить на время г. Обломову хождение на службу и вообще предписываю воздержание от умственного занятия и всякой деятельности».

Вӗсене кура Илья Ильич хӑй те хӑраса ӳкнӗ; начальник асӑрхаттарса каланипех ирттерсе ярасса вӑл ыттисем пекех пӗлсе тӑнӑ; анчах унӑн совеҫӗ выговортан чылай хаяртарах пулнӑ.
Глядя на других, Илья Ильич и сам перепугался, хотя и он и все прочие знали, что начальник ограничится замечанием; но собственная совесть была гораздо строже выговора.

Ыттисем вара пурте начальник Обломова мӗнлерех чӗнсе илессе, сиввӗн те лӑпкӑн: «Ҫав хута Архангельска эсир янӑ-и-ха?» тесе ыйтасса, Илья Ильич мӗнле сасӑпа хирӗҫ тавӑрса каласса чӑтӑмсӑррӑн кӗтнӗ.
Все другие с любопытством ждали, как начальник позовет Обломова, как холодно и покойно спросит, «он ли это отослал бумагу в Архангельск», и все недоумевали, каким голосом ответит ему Илья Ильич.

Начальник ырӑ кӑмӑллӑ, ятлаҫма юратман ҫын пулнӑ пулин те, Илья Ильич хӑранипе тата ӗҫре кичемленнипе тертленсе пӗтнӗ.
Исстрадался Илья Ильич от страха и тоски на службе даже и при добром, снисходительном начальнике.

Илья Ильич та начальник пӳлӗмне кӗнӗ чухне, хӑй мӗншӗн шикленнине хӑй пӗлмесӗр, сасартӑк шикленсе ӳкнӗ, начальник калаҫма тытӑнсанах Обломовӑн сасси ҫӗтме пуҫланӑ, темле ҫинҫе те йӗрӗнчӗк сасӑ тухнӑ.
И Илья Ильич вдруг робел, сам не зная отчего, когда начальник входил в комнату, и у него стал пропадать свой голос и являлся какой-то другой, тоненький и гадкий, как скоро заговаривал с ним начальник.

Илья Ильичӑн хӑйӗн начальникӗнчен, ыттисемпе кӑмӑллӑ тыткалакан ырӑ ҫынран, ҫапла хӑрамалла пулман: ку начальник никама та, нихҫан та усал туман, пӑхӑнса тӑракансем ӑна ҫав тери кӑмӑлланӑ, унран лайӑхраххине кӗтмен.
Илье Ильичу не нужно было пугаться так своего начальника, доброго и приятного в обхождении человека: он никогда никому дурного не сделал, подчиненные были как нельзя более довольны и не желали лучшего.

Илья Ильич шучӗпе, начальник хӑйне пӑхӑнса тӑраканшӑн питӗ тӑрӑшакан ҫын: вӑл унран каҫхине мӗнле ҫывӑрни, унӑн куҫӗсем мӗншӗн хӗрелни, пуҫӗ ыратнипе ыратманни ҫинчен ыйтса пӗлет иккен.
Илья Ильич думал, что начальник до того входит в положение своего подчиненного, что заботливо расспросит его: каково он почивал ночью, отчего у него мутные глаза и не болит ли голова?

Анчах Илья Ильич ӑна итлемерӗ: вӑл, урисене хай айне хуҫлатса, кресла ҫине выртнӑ пекех ларчӗ те, куляннипе, те тӗлӗрсе кайрӗ, те шухӑша путрӗ.
Но Илья Ильич не слушал его: он, подобрав ноги под себя, почти улегся в кресло и, подгорюнившись, погрузился не то в дремоту, не то в задумчивость.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Сывпулӑр, Илья Ильич.
Прощайте, Илья Ильич.

Асту, Илья Ильич, эпӗ сан валли хваттер илсе хуратӑп — илтетӗн-и? — хушса хучӗ вӑл.
— Смотри же, Илья Ильич, я найму тебе квартиру — слышишь ты? — прибавил он.

— Мӗн эсӗ, Илья Ильич, ӑна йӑвашлатмалли ҫурта ямастӑн?
— Что ты, Илья Ильич, его в смирительный дом не отправишь?

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика