Шырав

Шырав ĕçĕ:

ура сăмах пирĕн базăра пур.

ура (тĕпĕ: ура) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Офицерсем, пӗр-пӗринчен пӑрӑнсарах та ура айӗнче ҫӑтлатса шӑвакан йӑвӑ симӗс хунава таптаса, юнашар кайрӗҫ.
Офицеры пошли рядом, сторонясь друг от друга и ступая по мясистой, густой, хрустевшей под ногами зелени.

XVI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Унтан, пружина ҫинче тӑвать тейӗн, хӑрах ура ҫинче кӑна ҫаврӑнса, икӗ тон аяларах илсе, каялла пач пӑхмасӑр хушса хурать вӑл юрланӑн:
И, уже повернувшись, точно на пружине, на одной ноге, он, не оборачиваясь назад, добавляет певуче и двумя тонами ниже:

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ытла шӑрӑххипе те ансӑр хутлӑхах питӗ нумаййӑн чыхӑнса тулнипе ӳт-пӳ йывӑррӑн пӑсланнӑран тата атӑсен, махоркӑн, таса мар тирпе хура ҫӑкӑр ӑшра йӳҫсе пуланнин шӑршине пула ҫынсем йӑлтах халтан кайса ҫитрӗҫ ӗнтӗ, ура ҫинче те аран кана тӑркалаҫҫӗ.
Люди изнемогали от духоты и от тяжелых испарений собственных тел, скученных в малом пространстве, от запаха сапог, махорки, грязной человеческой кожи и переваренного желудком черного хлеба.

Кӗтмен те хӑвӑрт сӑмахсемпе генерал ӑна тӑшман ӑҫтине хӑй каласа, кӑтартса тӑчӗ: «Кавалери сылтӑмра, сакӑрҫӗр утӑмра», — Стельковский, ҫеккунтлӑха та ҫухалса каймасӑр, ротӑна ҫийӗнчех тӗп-тӗрӗссӗн те лӑпкӑн чарса тӑратать, ӑна карьерпа сиктерсе килекен тӑшман енне ҫавӑрать, вӑхӑтпа перекетлӗн усӑ курса, взводсене пухса ҫыхӑнтарать — малтанхийӗн чӗркуҫленмелле те иккӗмӗшӗн ура ҫинчех юлмалла, — перессине палӑртать, ӑсра ҫех шутланакан иккӗ е виҫҫӗ залп партарать те вара командӑлать:
Сам генерал указывал ему противника внезапными, быстрыми фразами: «Кавалерия справа, восемьсот шагов», и Стельковский, не теряясь ни на секунду, сейчас же точно и спокойно останавливал роту, поворачивал ее лицом к воображаемому противнику, скачущему карьером, смыкал, экономя время, взводы — головной с колена, второй стоя, — назначал прицел, давал два или три воображаемых залпа и затем командовал:

Ромашов ярт тӑсӑлнӑ, ура мускулӗсене шанк хытарса, аялалла уртӑннӑ хӗҫӗн эфесне алли ыратмаллах ҫивӗччӗн хӗссе лартнӑ.
Ромашов стоял, весь вытянувшись, с напряженными мускулами ног, крепко, до боли, стиснув эфес опущенной вниз шашки.

Кантраллӑ шалчасене васкаваррӑн турта-турта кӑларчӗҫ, полк пӗр йӗркен тӳрӗлене-тӳрӗлене, туртӑна-туртӑна тӑчӗ, вилнӗ пек хыта-хыта кайрӗ, — анчах йывӑр, тертлӗ темиҫе минут иртет те, ҫынсене каллех лӑпчӑланса тӑма ирӗк параҫҫӗ, ура лаппине ҫех куҫаркалама юрамасть.
Поспешно выдергивались колышки с веревками, полк выравнивался, подтягивался, замирал в ожидании, — по проходило несколько тяжелых минут, и людям опять позволяли стоять вольно, только не изменять положение ступней.

Сулахай ура пуҫне каялла!
Левый носок назад!

Анчах ку кӑна ҫителӗксӗр-ха; сарса тытнӑ ура пуҫӗсем хушшине пӑшал кучӗ вырнаҫмалӑх вырӑн хӑварни те салтак кӗлеткисем пурте пӗр пек тайӑлма пултарни кирлӗ иккен тата.
Но этого было еще мало: требовалось, чтобы в створе развернутых носков помещался ружейный приклад и чтобы наклон всех солдатских тел оказался одинаковым.

Пӗрремӗш шеренгӑри кашни салтакӑнах ура пуҫӗ, тем тесен те, ҫав кантрана математикӑлла тӗрӗслӗхпе перӗнсе тӑмалла — ҫакӑ пулать те-мӗн стройӑн хӑйне уйрӑм капӑрлӑхӗ, ӗлккенлӗхӗ.
Каждый солдат первой шеренги должен был непременно с математической точностью коснуться веревки самыми кончиками носков — в этом заключался особенный строевой шик.

Пысӑк утӑмсемпе хӑвӑрттӑн та ҫирӗппӗн пусса, ура айӗнчи ҫӗре пӗр-тикӗссӗн кисретсе-чӗтретсе, пӗтӗм полк куҫӗ умӗпе танлӑн вашлаттарса иртсе кайрӗ ҫак ҫӗр ҫын, хӑйсем пуртех те, ятарласа суйласа илнӗ тейӗн, вӑр-вар, маттур, тӳп-тӳрӗ, лайӑх ҫӑвӑнса тасалнӑ пит-куҫлӑ, сӑмсасӑр карттусӗсем вара кашнийӗнех сылтӑм хӑлха ҫинелле шуххӑн тайӑлса ларнӑ.
Твердо, большим частым шагом, от которого равномерно вздрагивала земля, прошли на глазах у всего полка эти сто человек, все, как на подбор, ловкие, молодцеватые, прямые, все со свежими, чисто вымытыми лицами, с бескозырками, лихо надвинутыми на правое ухо.

Унтан вӑл карчӗсене пӑрахнӑ Николаев ура ҫине тӑнине, Шурочкӑна айккинелле илсе кайса, тарӑхуллӑн сулкалашса, ҫиллес сӑнпала вӑрах хушӑ темӗскер каланине курчӗ.
Потом он видел, как Николаев встал из-за карт и, отведя Шурочку в сторону, долго что-то ей говорил с гневными жестами и со злым лицом.

XIV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ун хыҫӗнче туратсем ҫӑмӑллӑн чӑлтлатса хуҫӑлни, унтан хӑвӑрттӑн тӑплатакан ура сассипе аялти пурҫӑн юбка чӑштӑртатни илтӗнчӗ.
Сзади него послышался легкий треск веток, потом быстрые шаги и шелест шелковой нижней юбки.

Господасем! — Вӑл ура ҫине ҫӗкленчӗ те хӑйӗн улӑпла пӗвӗпе тӳррӗн каҫӑрӑлса тӑчӗ, сасси ун хӑпартланупа та чӑрсӑрлӑхпа янӑрарӗ.
Господа! — Он поднялся на ноги и выпрямился во весь свой громадный рост, и голос его зазвенел восторгом и дерзостью.

Пурте ура ҫине тӑчӗҫ.
Куҫарса пулӑш

Ҫумӑр хыҫҫӑн тинтерех типшӗрнӗ ҫӗр ура айӗнче кӑмӑла килмелле пиҫӗлӗхпе ҫӑтлатать.
Земля, недавно обсохшая после дождя, подавалась под ногами с приятной упругостью.

XII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Вӑл вара, манпа юнашарах ларатчӗ тата эпир пӗрлех сӑра ӗҫеттӗмӗрччӗ пулин те, ман ҫине кӑшкӑрса пӑрахрӗ: «Пӗрремӗшӗнчен, эпӗ сире поручик мар, — поручик господин, иккӗмӗшӗнчен-тӗк… иккӗмӗшӗнчен, аслӑ чинли хӑвӑра асӑрхаттарать пулсассӑн, ура ҫине ҫӗкленме кӑмӑл тусамӑр!»
И он, хотя сидел рядом со мной и мы вместе пили пиво, закричал на меня: «Во-первых, я вам не поручик, а господин поручик, а во-вторых… во-вторых, извольте встать, когда вам делает замечание старший чином!»

X // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Слива, халь-халь пӗтерсе тӑкаслӑн, куҫне хӗссе лартрӗ те Ромашова айккинчен, ҫӳлтен аялалла, кӑвакарма пуҫланӑ кӗске мӑйӑх айӗн аялти тутине мӑкӑртса хурса, пуҫ тӳпинчен ура тупанне ҫити пӑхса, виҫсе илчӗ.
Слива уничтожающе прищурился и сбоку, сверху вниз, выпятив вперед нижнюю губу под короткими седеющими усами, оглядел с ног до головы Ромашова.

Сӑнран пӑхма ӳркевлӗ, лӑмсӑр-ламсӑрла курӑнакан ҫак ҫын салтаксемпе чӑтма ҫук усалччӗ, унтер-офицерсене ҫапӑҫма ирӗк паратчӗ кӑна мар, хӑй те ҫав тери хаяррӑн, юнпа пӗвеничченех хӗнетчӗ, вӑл ҫине-ҫинех тискеррӗн кӳллеттернипе айӑплисем ура ҫинче те тытӑнса тӑраймастчӗҫ.
Этот вялый, опустившийся на вид человек был страшно суров с солдатами в не только позволял драться унтер-офицерам, но и сам бил жестоко, до крови, до того, что провинившийся падал с ног под его ударами.

Ҫак кунтан пуҫласа, шанатӑп, эсир пирӗн киле ура ярса пусмастӑр, унта сире тӑван вырӑнне хурсах йышӑнатчӗҫ-ха, ӗҫтеретчӗҫ те ҫитеретчӗҫ, анчах эсир мӗн териех путсӗр пулнӑ иккен.
Надеюсь, что с этого дня вы прекратите посещения нашего дома, где вас принимали, как родного, кормили и поили вас, но вы оказались таким негодяем.

IX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Ӳсӗр пулас-мӗн эсир! — йӗрӗнӗҫлӗн ҫарӑлтатрӗ те Раиса, куҫӗсене Ромашов ҫинелле романсенчи героиньӑсем вӑрӑ-хурахсене пуҫ тӳпинчен тытӑнса ура тупанне ҫитиччен виҫсе тухнӑ евӗр ывӑтрӗ.
— Вы, кажется, пьяны! — брезгливо воскликнула Раиса и кинула на Ромашова тот взгляд, которым в романах героини меряют злодеев с головы до ног.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика