Шырав

Шырав ĕçĕ:

тулӑ сăмах пирĕн базăра пур.

тулӑ (тĕпĕ: тулӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Пирӗн мужик хӑйӗн хура куҫхаршиллӗ хӗрӗпе чылайранпа ӗнтӗ халӑх хушшинче тӗрткелешсе ҫӳрет: пӗр лавӗ патне пырать, теприне хыпашласа пӑхать, хӑшӗ-пӗринпе хаклашать, анчах та пуҫӗнчи шухӑшӗсем унӑн ҫаплах-ха хайхи тулӑ миххисемпе хӑй сутма илсе килнӗ ватӑ кӗсри патӗнче ҫаврӑнкаласа ҫӳреҫҫӗ.
Приезжий мужик наш с чернобровою дочкой давно уже толкался в народе: подходил к одному возу, щупал другой, применивался к ценам; а между тем мысли его ворочались безостановочно около десяти мешков пшеницы и старой кобылы, привезенных им на продажу.

II // Василий Алагер, К. Никифорова, Михаил Рубцов, Афиноген Кузьмин. Николай Гоголь. Диканька ҫывӑхӗнчи хуторти каҫсем. Вырӑсларан чӑвашла В. Алагер, К. Никифорова, М. Рубцов, А. Кузьмин куҫарнӑ. Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 254 с.

— Варюша, кӑтра тулӑ пирки епле?
— Варюша, как насчет кудрявой пшеницы?

XIX // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Паллах ӗнтӗ, ещӗксемлӗ сӗтел те, икелсем те, хӗрлӗ сӑрӑпа ҫырса хуни те Варвара Сергеевнӑпа Глашӑна кунта нумӑйччен тытса чарма пултарайман пулӗччӗҫ: вӗсене шӑпах ҫак хӗрлӗ питлӗ, илемсӗр сӑмсаллӑ арҫын туратлӑ тулӑ ҫинчен вӑхӑтлӑха мантарса сӗтел патӗнче тытса тӑчӗ.
Конечно, и стол с ящиками, и указки, и написанное красной краской Варвару Сергеевну с Глашей здесь не могли надолго задержать: их у стола, позабыв на время про ветвистую пшеницу, удерживал мужчина с красным лицом и непривлекательным носом.

Ҫак хура тӑпра ҫине такамӑн ӑслӑ алли е кашни вырӑна пилӗкшер икел, е вӗренен яп-яка та ветӗ вӑррисене, е тулӑ пӗрчисене ретӗн-ретӗн тӑрӑшсах хурса тухнӑ, кунта — сарӑхнӑ ҫулҫӑсем, улӑм пӗрчисем, ҫеҫкесем — инҫерен пӑхсан ҫакӑ пӗчӗк вӑрмӑн тӑрӑхӗ евӗрлӗ.
По этому чернозему чья-то старательная рука разложила то желуди, по пять штук в кучке, то скользкие крохотные семена клена, то рядочки пшеничных зерен; тут же желтели листочки, соломинки, стебельки — издали игрушечная лесная полоса.

Хӗрарӑмсем халь анчах Геройсем патӗнчен хӑпса кайрӗҫ, вӗсем ҫавӑнтах туратлӑ тулӑ патнех каясшӑнччӗ, вӗсен тимлӗхне сурах ӗрчетес ӗҫри ӑстаҫӑсем ҫавӑрса илчӗҫ; сурӑх ӗрчетекен фермӑна епле илемлӗн ӳкерсе илнӗ: вӗсен кӗтӗвӗсем, ҫӳремелли вырӑнӗсем, йыттисем, пӗчӗк вагонӗсем, чабанӗсем — пурте пур кунта!
Только что женщины хотели направиться все туда же, к ветвистой пшенице, как их внимание привлекли овцеводы: до чего ж таки красиво была заснята овцеводческая ферма, со всеми ее кошарами, выпасами, собаками, вагончиками и чабанами.

Портретсем ҫинче палламан сӑн-пуҫсем пулсан (тӗнчере Геройсем сахал-и халӗ), пирӗн тӗштырӑ ӑстаҫисем куҫ хӗррипе кӑна, ахаль ҫеҫ пӑхкаласа, малалла иртсе кайнӑ пулӗччӗҫ; анчах геройсем хушшинче, сылтӑмран пӗрремӗшӗ, кӗске сухаллӑ та хӗсӗкрех куҫлӑ арҫын тӑрать — ҫав портрет хӑйсене ытла та паллӑ пулнипе, хӗрарӑмсем ҫак самантра туратлӑ тулӑ ҫинчен манса кайса, ирӗксӗрех чарӑнса тӑчӗҫ те малалла кайма пултараймарӗҫ вара: вӗсем ҫине ҫав портрет чӗрӗ ҫын пекех кулса пӑхса ларать.
И если бы на портретах были лица незнакомые (мало ли теперь на свете Героев), то наши зерновички только бы мельком, так, из любопытства, заглянули и прошли бы дальше; но среди Героев, первым справа, стоял мужчина с куцей бородкой и сощуренными глазами, — портрет был до того знакомый, что женщины в эту минуту забыли о ветвистой пшенице, невольно остановились и уже дальше идти не могли: на них смотрел и усмехался, как живой.

— Тӗлӗнмелле япала мар, Варюша, туратлӑ тулӑ.
— Не чудо, Варюша, а ветвистая пшеница.

Пӑхатӑн та, унта ҫынсен чылай пысӑк ушкӑнне тиенӗ полуторка тусан мӑкӑрлантарать — ҫеҫенхирте ҫав ушкӑн юрлани янӑрать: унта симӗс нӑрӑ пек «Москвич» тулӑ хушшипе вӗҫтерсе, сӑрталла улӑхать те, чечекленекен хӗвелҫаврӑнӑш ӑшне кӗрсе, нумай вӑхӑтлӑха ҫухалать; унта «Победа» сӑрталла ҫӑмӑллӑн та лӑпкӑн ярӑнса улӑхать; унта, пӑхатӑн та, шурӑмпуҫӑн кӗрен ҫути ҫине илемлӗ мӗлке пек ӳксе, бурка тӑхӑннӑ икӗ юланутҫӑ иртеҫҫӗ; унта авӑ, тӑвайккинчен вӑрӑм урапа чупса анать, вӑл ытла хытӑ чупнипе ҫамрӑк ача-кучер урапан малти хӑми ҫине урипе тӗреленсе, тилхепине пӗтӗм вӑйран туртать; унта сӑрт хыҫӗнчен икӗ самӑр ҫӳрен ӑйӑрсене кӳлнӗ тачанка чупса тухса, ҫил пек малалла чуптарать; ӑйӑрӗсем витере тӑрса йӑлӑхнӑ та халӗ ҫилхисене вӗҫтерсе чупма тӳр килнишӗн хӗпӗртеҫҫӗ.
Смотришь, там пылит полуторка с довольно шумной компанией в кузове, — это от них несется по степи песня; там зеленым жуком пролетит между пшеницей «Москвич», выскочит на пригорок и затем надолго скроется в цветущих подсолнухах; там «Победа» легко и плавно закачается по взгорью; там, смотришь, покажутся два всадника, красиво рисуясь бурками на фоне розовой утренней зари; там линейка покатится с горы, да так покатится, что паренек-кучер, упираясь ногами в передний козырек, изо всей силы натянет вожжи, как струны; там, выскочив из-за холма, напропалую помчится тачанка в упряжке пары холеных, гнедой масти жеребцов, тех лихих жеребцов, которые застоялись у себя в денниках и теперь рады были резво тряхнуть гривами.

XXIV // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Барабан кӗрленине илтсе, Евсей ҫывӑхарах пычӗ те ҫынсене, урапасене, улӑм сӗтӗрекен вӑкӑрсене, молотилкӑна хупӑрласа тӑракан тулӑ капанӗсене курчӗ.
Евсей подъехал ближе, услышав протяжный гул барабана, и увидел людей, брички, быков, тянущих волокушей солому, и скирды пшеницы, в которых пряталась молотилка.

XI // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Пирӗн юланутҫӑна ҫурт-йӗрсем те, тулӑ куписем те, веялкӑсемпе тарасасем те, чупса пыракан трехтонкӑсем те тӗлӗнтермерӗҫ, унӑн хӑравҫӑ куҫӗсем тырӑ типӗтнӗ тата тасатнӑ ҫӗрте ӗҫлекен ҫынсене курман пулсан, вӑл, тен, лашине те чарман пулӗччӗ, ҫавӑн пекех васкавлӑ решени те йышӑнман пулӗччӗ.
Ни строения, ни вороха пшеницы с веялками и весами, ни едущие трехтонки не удивили нашего всадника, и он, пожалуй, не остановил бы коня и не предпринял бы столь поспешного решения, если бы испуганный его взгляд не увидел большого количества людей, занимавшихся просушкой и очисткой зерна.

X // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

«Ку пикесем, — шухӑш вӗлтлетсе илчӗ унӑн пуҫӗнче, — йӑвантарса ӳкерсе, тулӑ ӑшне илсе кӗрсе тем тума та пултараҫҫӗ…»
«Это такие красотки, — мелькнуло у него в голове, — что свалят, отнесут в пшеницу и такое с тобой совершат…»

IX // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Тулӑ ҫиес килчӗ-им, хӑямат пуҫӗ!
Пшенички захотелось, проклятая морда!

Вӑл чи ҫӳллӗ тулӑ купи тӑрринче сӑрт ҫинчи пек выртнӑ, унӑн ҫурӑмӗ тыррӑн канӑҫ паракан ҫемҫелӗхне туйнӑ.
Она лежала на вершине самой большой кучи пшеницы, как на холме, и спиной чувствовала мягкость хлеба, успокаивающую ее душу.

VII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Варвара шухӑша кайрӗ, ывӑҫа тулӑ илсе, ӑна пӳрнепе пӑтратма пуҫларӗ.
Варвара задумалась, взяла на ладонь пшеницу и стала ее ворошить пальцем.

V // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Пӗр ҫӗрте тулла веялкӑпа алласа тасатнӑ та, вӑл бронза пек ҫуталса выртать — арҫынсемпе хӗрарӑмсем ӑна михӗсене тултарса машинӑсем ҫине илсе каяҫҫӗ, тепӗр ҫӗрте — халь анчах комбайнсем патӗнчен илсе килнӗ тулӑ — вӑл чӗрӗ, арпаллӑ, хӑльчӑклӑ, — каччӑсемпе хӗрсем ӑна ҫӳхе сийӗн саркаласа, йывӑҫ кӗреплесемпе тураҫҫӗ, кӗреҫесемпе пӑлхатаҫҫӗ; виҫҫӗмӗш вырӑнта — тасатаҫҫӗ: ултӑ веялкӑна юнашар лартнӑ, йӗтем ҫинче кӗрен тусан капланса тӑрать, татти-сыпписӗр шав кӗрлет, шестернясем кичемлӗн шакӑртаттарни янӑрать.
В одном месте пшеница, очищенная с помощью веялки, лежала светясь, как бронза — мужчины и женщины наполняют ее в мешки и подносят на машины, а в другом месте — только что привезенная из комбайнов пшеница — она свежая, с мякиной, остистая, — парни и девушки раскидывают ее тонким слоем, разравнивают деревянными граблями, ворошат лопатами; на третьем месте — чистят: шесть веялок поставлены рядом, на гумне стоит коричневая пыль, гремел непрерывный шум, раздавался скучный перестук шестерней.

IV // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Пиҫсе ҫитнӗ тулӑ пуссисем шупка-сарӑ тӗспе сӑрланаҫҫӗ, тырӑ выракан комбайнсем хӳрисене татнӑ пит пысӑк кайӑксем пек туйӑнаҫҫӗ.
Спелые пшеничные поля окрашиваются в бледно-желтый цвет, а зерноуборочные комбайны казались огромными птицами, которым обрубили хвосты.

Ҫавӑнпа ӑна вырса тӑкнӑ ҫӗр гектар тулӑ илемлӗ е илемсӗр выртни мар, вырнин пахалӑхӗ мӗнле пулни ытларах хумхантарнӑ: вырмасӑр хӑварнӑ вырӑнсем ҫук-и, улӑм ҫине тата хӑмӑл ӑшне пучахсем ӳксе юлман-и, ҫӗмелсене лайӑх купаланӑ-и, тырра вырса пухнӑ хыҫҫӑн хӑмӑла лаша кӳлмелли кӗреплесемпе туранӑ-и?
Поэтому его больше всего беспокоило не то, как выглядят сто гектаров скошенной пшеницы, поэтически или не поэтически, а то, каково было качество косовицы: нет ли обкосов, не валяются ли колосья в соломе и в стерне, хорошо ли сложены копны и пущены ли по жнивью конные грабли.

III // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Ҫеҫенхир шавлать, юрлать, комбайнсемпе тырӑ вырмалли машинӑсем тулӑ, урпа выраҫҫӗ, йӗтемсенче тырӑ куписем сап-саррӑн йӑлтӑртатса выртаҫҫӗ, унтан йывӑр тиенӗ полуторкӑсем чупса тухаҫҫӗ, вырнӑ тырӑ пусси ҫӗмелсемпе чӑпарланать, — ҫакӑ пӗтӗмпех иртнӗ ҫулсенче те пулнӑ, вӑл ҫитес ҫулла та тепӗр хут пулать.
Степь гремит, поет, комбайны и жатки молотят пшеницу и ячмень, на гумне лежат и желтым блестят зерновые кучи, оттуда выбегают груженные полуторки, убранные поля пестрят копнами — все тоже самое было и в прошлые года, и также будет и в следующий год еще раз.

Ҫак кунсенче ҫынсем уй-хирте хӑйсен ӗҫӗ туса панӑ ҫимӗҫе курсан савӑнса ҫитереймиех хӗпӗртеҫҫӗ; вӗсен аллипе ӳстерсе ҫитӗнтернӗ тулӑ, урпа, сӗлӗ комбайнсен парӑсӗсем ҫине йывӑррӑн ӳкнӗ чухне, косогонсем ир те каҫ та кӗрленӗ чухне, вырса пӑрахнӑ анлӑ та куҫ хӑнӑхман хир ҫийӗнче шӑрӑх тӗтри чупнӑ чухне, — ҫынсемшӗн тата илемлӗрех те хумхануллӑраххи нимӗн те ҫук…
В эти дни у людей при виде выращенного хлеба, что породила их же работа, была неописуемая радость; когда выращенная их руками рожь, овес, ячмень начали тяжело падать на парус комбайнов, когда косогоры гремели днем и ночью, когда туман зноя бегал по сжатым бесконечным, к бескрайности которым не могли привыкнуть глаза, — для людей нет ничего более прекрасного и волнительного…

Икӗ комбайн тулӑ пусси ҫывӑхӗнчех лараҫҫӗ, вӗсем патӗнче комбайнерсемпе штурвальнӑйсем мӑнаҫлӑн утса ҫӳреҫҫӗ.
Два комбайна находилось рядом с пшеничным полем, около них гордо расхаживали комбайнеры и штурвальные.

II // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика