Шырав

Шырав ĕçĕ:

темӗнле сăмах пирĕн базăра пур.

темӗнле (тĕпĕ: темӗнле) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Пирӗн поезд темӗнле станцине ҫитсе, нумайччен чарӑнса тӑчӗ, унтан, тӗттӗмлӗхе ҫурса гудок пачӗ те малалла хускалчӗ.
Поезд наш долго стоял на какой-то станции, потом пошел, гудя в темноте.

17 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Хыҫалти вагонӗ, темӗнле ӑшталанса, хыпаланса чупать, вӑл, хавшакскер, васканӑн, хаш-канӑн, хир варрине пӗччен тӑрса юласран хӑрӑнӑн туйӑнать.
Только у последнего вагона вид был всегда такой запыхавшийся, словно он очень торопился и все боялся, бедняга, как бы его не оставили одного тут, в поле.

15 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Вӗсем, темӗнле ҫарамассӑн, шӑнса ӗнтӗркенӗн туйӑнаҫҫӗ, мӗскӗнсем, вӗсене илсе пыраканӗ те — пӗр начартарах паровоз анчах.
Вид у вагонов был какой-то зазябший, голый, и потащил их по путям небольшой товарный паровозишко.

15 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Урампа пыракан темӗнле вӑрӑм ҫын, колонна ҫине пӑхса, чугун ҫул картузӗ тӑхӑннӑ юлташне хуллен: — Куратӑн-и? — терӗ.
Какой-то высокий прохожий, глядя им вслед, негромко сказал своему спутнику в железнодорожной фуражке: — Видал?

14 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Сасартӑк темӗнле пушӑ, кичем пулса кайрӗ.
И сразу стало как-то очень жутко и пустынно.

14 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Анчах туятӑр-и, чӑн-и вӑл, е мана ҫеҫ ҫапла курӑнать-и, унӑн чунӗнче темӗнле шӑйрӑк пулмалла?
Но знаете что: кажется мне или правда это, что какая-то есть у него, по-моему, царапинка в душе.

14 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Чун кӳтсе килет, чӗрере ҫуйхав тапранать — Мускавшӑн, атте-аннешӗн, хамӑн пионерсемшӗн ӑш вӑркать, ҫӑвара темӗнле ирсӗр тутӑ, ешӗл шенкер майлӑскер, килет, апат анмасть.
И такая тревога и за Москву, и за маму с папой, и за моих ребят — за всех нас точила тогда душу, что во рту появлялся какой-то противный медный привкус, и я не могла есть.

13 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Пӗр пысӑк хулана ун ятне панӑранпа ҫулталӑк та иртрӗ ӗнтӗ, ҫӗршер чаплӑ урамсем, театрсем, парксемпе садсем пур, пире Саньӑпа унӑн «о» тесе яракан хулӑн сассине урӑх илтме ҫукки темӗнле пек туйӑнать…
Прошёл уже год, как большой город назван именем этого человека, сотни прекрасных улиц, театры, парки, сады; а нам с Саней всё странным кажется, что никогда больше мы не услышим его низкий окающий голос…

Пӗрремӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ҫавӑн пек испанилле сӑмахсемпе сӳпӗлтетме пӗлетӗп те, тӗттӗмре вӗсем ӑнсӑртран янранӑ пек, темӗнле илтӗнеҫҫӗ пулмалла, мӗншӗн тесен «наукӑллӑ няня» эпӗ аташатӑп пуль тесе, ман ҫине шӑппӑн хӗрес хывать…
Я бормочу эти испанские фразы, и, должно быть, дико, странно звучат они в темноте, потому что «научная няня», думая, что я брежу, встаёт и тихо крестит меня…

Саня штатски тумтирпе каять, сарлака хулпуҫҫиллӗ пальтопа та ҫемҫе шӗлепкепе темӗнле курӑнать вӑл манӑн хӑнӑхман куҫа.
Он едет в штатском. У него странный, незнакомый вид в этом модном пальто с широкими плечами, в мягкой шляпе.

Ахальтен мар пулас ҫав тава тивӗҫлӗ ученӑй хӑйӗн кӗнекисенче: Татаринов капитанӑн вилӗмӗнче темӗнле «промышленниксем» айӑплӑ тесе пӗрмай тӳрре тухма хӑтланать, темле фон-Вышимирский айӑплӑ имӗш.
Недаром же почтенный учёный не устаёт повторять в своих книгах, что в гибели капитана Татаринова виноваты «промышленники», и, в частности, некто фон Вышимирский.

Эпӗ, ҫывӑхра ларакан пӗр темӗнле майора пӑхса тӑма ыйтса, кондукторӑн пиҫиххирен ҫакса янӑ кӑлтӑрмачӗнчен хуллен, ӑна вӑратас мар тесе, билетсем тата-тата илетӗп, укҫа тавӑрса паратӑп, чарӑнусенче шӑнкӑрав кантӑрине туртатӑп, ҫитменнине чарӑну ячӗсене те хамах калатӑп: «Свердлов площачӗ. Тепри — Герцен урамӗ…»
Я, попросив какого-то майора, который сидел против кондукторши, быть наблюдателем, осторожно, чтобы не разбудить кондукторшу, отрывала от рулончика на ее ремне билеты, давала сдачу, дергала на остановках за веревку звонка и даже называла остановку: «Площадь Свердлова. Следующая — улица Герцена…»

12 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Ҫулӗпе сакӑрвуннӑ урлӑ каҫнӑ пулсан та ӑна халӗ те вӑйпитти ҫын темелле: тем пысӑкӑш старик, пӗвӗ сахалтан мар икӗ метр, вӑл халӗ те, гварди кӗрнеклӗхне ҫухатмасӑр, темӗнле хӑйне уйрӑм илемлӗхпе кавалерийски картуз тӑхӑнать, авалхилле ҫӗлетнӗ ҫӳлӗ кунчаллӑ атӑпа ҫӳрет.
Несмотря на свои восемьдесят с лишним лет, он отлично сохранился: огромный старик, ростом без малого двух метров, он не утратил еще своей гвардейской выправки, с каким-то особым изяществом носил кавалерийскую фуражку, высокие сапоги старого образца.